Возвращенная к жизни - Фредерика Грэхем

– Она никуда не поедет, Рэйми. – Его слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы. – Мари останется здесь и выйдет за меня замуж, как только мы сделаем все приготовления к свадьбе.

Казалось, опыт последних месяцев научил девушку держать себя в руках, но все уроки прошлого не смогли помочь ей сейчас. Она закрыла глаза, и слезы градом покатились по щекам.

– Черт побери! – После минуты изумления мистер Найджел Рэйми наконец обрел дар речи. – Посмотрите на нее, – гневно проговорил он. – Вы хотите добиться своего, воспользовавшись ее растерянностью. Натали, у тебя будет время подумать обо всем дома.

– Это касается только меня и вашей дочери, – твердо сказал Джизус.

Как бы сильно Мари ни любила Джиса, существовали вопросы, на которые она должна была получить ответ. Только тогда она могла быть спокойна. Она крепко закрыла глаза.

– Ты знаешь, что мой отец богат, как древний Мидас?

– Знаю.

– Ты знаешь, что я всегда делала только то, что хотела?

Джис мягко рассмеялся.

– И ты знаешь, что я могу быть упрямой и порой со мной будет трудновато? Почти так же, как с тобой.

– Открой глаза, Мари.

Она послушалась и заглянула ему в глаза.

– И ты знаешь, что ни на что на свете нет никаких гарантий? – прошептала она.

– Нет, есть, – ответила Джизус. – Я уверен, что всегда буду тебя любить. Обещаю, что всегда буду верить в твою любовь. Клянусь, что всю оставшуюся жизнь буду стараться делать все, чтобы ты была счастливой. А на все остальное действительно нет никаких гарантий. – Джизус протянул ей руку.

Мари подала свою, и их пальцы сомкнулись.

– И ты отдашь мне всего себя, Джизус? Все плохое и хорошее, что только в тебе есть? Я хочу получить все без остатка.

– Все. Даже то, о чем я сам не подозреваю. – Он прижал Мари к себе, и, забыв о присутствии мистера Рэйми, они целиком отдались поцелую, который ни один из них не собирался заканчивать.

– Черт меня побери! – Голос мистера Рэйми потерял былую уверенность. – Ты, кажется, действительно любишь его?

– Да.

– А как же Кевин?

Не размыкая рук, обнимавших Джиса, Мари обернулась к отцу.

– Я сказала Кевину, что расторгаю помолвку. Он сидит там в машине и дуется. По-моему, он оплакивает потерю твоего королевства.

Мистер Рэйми нахмурился.

– Он бы тебе прекрасно подошел.

– Это плохая замена любви, папа.

Он попытался еще раз убедить дочь.

– По крайней мере, обдумай свои действия. Ну, пойдем же!

– Я приеду потом. Сейчас я должна быть с любимым. Ты можешь уже составить список приглашенных на свадьбу. – Мари оторвала взгляд от Джиса и перевела на отца. – Я люблю тебя, папа. Я даже не могла вспомнить, кто я такая, потому что думала, что ты убит, и воспоминание об этом было слишком мучительно. Только теперь я уже не та маленькая девочка. Я взрослая женщина и знаю, чего хочу.

– И ты хочешь остаться с ним. – Мистер Рэйми кивнул в сторону Бертона. – Ясно. – Он вздохнул и стал нервно сжимать и разжимать пальцы. В нем происходила внутренняя борьба. – Похоже, я снова потерял тебя. – Его голос дрогнул.

– Что-то ты потерял, но кое-что и приобрел, – нежно сказала Мари. – Со временем это станет для тебя очевидным.

Мистер Рэйми повернулся к двери, собираясь выйти, но остановился. Он обернулся к Джизусу, посмотрел на него внимательным взглядом и кивнул на прощание.

Мари и Джис наконец остались одни.

Джизус гладил ее волосы, потом склонился к ней и долго изучал губами ее нежную кожу, пока наконец не встретился с ее устами. Она тихонько вздохнула и закрыла глаза. Потом некоторое время он ничего не видел и не слышал, всецело занятый поцелуем, подбирая необходимые для этого случая слова. Они должны были поговорить. Ему было необходимо объясниться, но он не мог оторваться. Тело Мари обмякло в его руках. Ее руки обнимали его шею.

– Люби меня, любимый.

– Я люблю тебя, любимая.

– Покажи мне, как.

Чувствуя его желание, Мари выбралась из его рук и, наблюдая за выражением его лица, стала быстро расстегивать крошечные жемчужные пуговицы блузки. Через минуту она стояла перед ним полностью обнаженная.

Ее тело представляло собой восхитительное сочетание гармонии и мягкости форм. Джизусу хотелось слиться с этим телом воедино и забыться навсегда. Он прижал Мари к себе и ощутил, как ее пальцы торопливо раздевают и его. Он поднял ее на руки, и она обвила его ногами вокруг талии. Его плоть была раскалена от желания, но он старался сдерживать себя, чтобы позволить Мари полностью насладиться. Но она сама торопила миг слияния.

Джизус отнес ее на кровать и, нашептывая ласковые слова, снова принялся за свою сладкую работу. Он следил за тем, как изменяется выражение ее лица, пока он осторожными и утонченными ласками давал ей возможность испытать наслаждение от постепенного и мучительно медленного восхождения к вершинам чувственного удовольствия. Когда она достигла пика наслаждения, он сделал это вместе с ней. Мари в экстазе выкрикнула его имя. Он прижал ее к себе и почувствовал, как сильно бьется ее сердце. Потом они лежали рядом и отдыхали, крепко обняв друг друга.

Позже, почувствовав, что она зашевелилась, он неохотно выпустил Мари из объятий.

– Ты уже проснулся? – прошептала она.

Джизус не стал разубеждать ее.

– Только что, – сказал он и приподнялся, чтобы нежно поцеловать Мари.

– Ты все еще хочешь поговорить?

– Нет, но это необходимо. Ты простила меня, я знаю. Но я хочу, чтобы ты поняла, чем я руководствовался, разговаривая с твоим отцом.

– Ты боялся.

Он вздохнул.

– Тебе очень трудно примириться даже с самим собой, Джис. У тебя такие высокие идеалы, всегда и для всех ты хочешь быть самым правильным, самым справедливым. В тебе все еще живет прежний священник. Тебе было трудно смириться с тем, что ты сам нуждаешься в чем-то. Мне кажется, что ты боялся меня, потому что я понимала это.

Эпилог

– Джизус, Джис, проснись. – Мари пыталась растолкать его бесчувственное тело. – Дорогой, теперь твоя очередь заняться ею.

– Я надеялся, что ты не вспомнишь. – Джизус притянул Мари к себе, уютно упокоив ее на руках. Он снова закрыл глаза. – А может быть, если мы не будем обращать на нее никакого внимания, она забудет о том, что ей необходимо наше общество?

Продолжительный вопль из соседней комнаты был ответом на его вопрос. Джис зарылся лицом в роскошные кудри Мари, потом рывком заставил себя встать.

Мари лежала, подложив руки под голову. Рассеянные лучи говорили о приближении рассвета. Стены большой комнаты порозовели, и кружевные занавески на высоких окнах зашевелились от утреннего ветерка.