Историческое краеведение - Геральд Матюшин

Антропонимика может служить историческим источником, помогая выяснить былой этнический состав и миграции населения в прошлом, датировать и локализовать письменные памятники и т. д. От античной эпохи дошли до нас имена жителей городов Северного Причерноморья, по ним чешский ученый Л. Згуста установил, какие народы населяли тогда территорию юга Украины. По личным именам он воссоздал древнюю этническую карту Малой. Азин.

География русских фамилий[136] позволяет проследить исторические передвижения населения, очаги расселения и его пути. Самоочевидно происхождение таких фамилий, как Тамбовцев, Сибиряков, Костромитин; фамилии с окончаниями на -их, -ых (Косых, Босых, Рыжих, Разумовских и т. п.), как правило, отсутствуют на ближайших к Москве территориях и распространены между Воронежем и Курском, в северодвинском районе, встречаются в Вятке и Перми, на Урале и Алтае, в Сибири и Забайкалье. Противоположен ареал фамилий с окончанием на -итин: они образованы из названий только близких к Москве городов, входивших в московские владения не позже XV—XVI вв. (Веневитинов, Боровитинов, Вязьмитинов, Болховитинов, Костромитинов, Тверитииов и др.), а также некоторых северных (Лалетин — из Лальска) городов.

Другие фамилии доносят до нас забытые значения многих слов, означающих теперь совсем иное, чем прежде, когда они стали основами фамилий: Дворников — от слова «дворник», но не в современном смысле — рабочий по двору, а в значении арендатор.

Вся история имен социальна[137]. В Древней Руси обособились составные имена — княжеские. Известна борьба за право именоваться с -вичем, т. е. по отчеству. Сословная иерархия диктовала и уничижительный суффикс -ка, и резкие различия во времени формирования фамилий у разных социальных слоев. Сам состав личных имен, имеющихся в святцах, социально поляризовался — на рубеже нашего столетия дворянка Фекла была так же немыслима, как крестьянка Тамара. И если имя, распространенное в привилегированных слоях общества, становилось достоянием низов, от него брезгливо отворачивались «верхи» — такова в XIX в. судьба имени Мария.

Немаловажен географический аспект изучения антропонимов, особенно если речь идет о прошлом: разобщенность многочисленных этнографических групп русского населения создавала географические различия в антропонимике. Общеизвестны такие региональные антропонимические явления, как местные максимумы имен (Иннокентий — в Сибири, Митрофан — в Воронежской губернии, Серафим — в Пензенской).

Поэтому сбор материала по антропонимике краеведами-школьниками может оказать помощь исторической науке. Такая работа — важный и вполне доступный учащимся вид школьного исторического краеведения.

Сбор и систематизация фольклора также имеют большое значение не только для языкознания, но и для исторического краеведения. Устное народное творчество — мифы, сказы, легенды, былины, песни, предания — является важным историческим источником и широко привлекается для решения различных исторических проблем.

Древнегреческие мифы содержат немало сведений по истории каменного века Европы. Многочисленные элементы и мотивы мифов об Артемиде, охоте и т. п. восходят к эпохе мезолита в Европе. Пережитки каменного века в идеологии античной Греции можно видеть в поклонении камням — отдельным камням поклонялись как Эроту, другим — как Гераклу и т. п. Полифем — жестокий бог рождающегося скотоводства и земледелия, требующий человеческих жертвоприношений, напоминает неолитические времена. С возникновением земледелия связано обожествление Земли, неба, Солнца, рек, ручьев. Совместный пир рабов и господ на празднике бога Кроноса говорит о том, что миф о нем возник также в доклассовую эпоху.

Период энеолита и бронзы характеризуется многочисленными мифами о домашних животных. Постепенно антропоморфизм вытесняет зооморфизм. С развитием старых и появлением новых средств производства количество богов возросло. В это время, очевидно, оформляется культ Зевса. Сопутствующие ему атрибуты — колесницы, металлические копья и пр. — появляются лишь во II тыс. до н. э. Борьба Зевса с Кроносом отражает борьбу культов старых мезолитических и неолитических богов с новыми божествами эпохи металла.

Но не только древнегреческие мифы интересны как исторический источник. Исследования В. Я. Проппа[138] показывают, что знакомые нам с детства русские народные сказки тоже могут быть историческим источником. Если в мифах первобытные люди излагали свое мировоззрение, свое понимание окружающего их мира, делали попытку как-то объяснить его, то сказка имеет большую свободу вымысла. Но содержание сказок зачастую недалеко уходит от мифов.

Мифы у первобытных народов тесно связаны с обрядами. Например, у австралийцев мифы воспроизводятся в театрализованной форме во время инициаций. В первобытной мифологии сливаются и зачатки словесного искусства, и религии, и представлений о природе и обществе. Интересно, что австралийские аборигены различают мифы и сказки. Сказки лишены священного значения, доступны непосвященным, могут рассказываться для развлечения, а также для устрашения, чтобы держать непосвященных в повиновении; мифы — это истории, которые должны послужить в назидание молодежи, научить юношу мудрости, хитрости.

Конечно, больше всего сведений о первобытном мировоззрении дают мифы и сказки первобытных людей. Много общего с мифами первобытных племен есть и в русских сказках. Очень интересный и широко распространенный персонаж русских сказок — Баба Яга. Слово «яга» происходит от индийского йог — мудрый. В переводе Баба Яга значит мудрая женщина.

Внешний вид, рост, жилище Бабы Яги — все это очень любопытно. Вспомните: «На печке лежит Баба Яга — костяная нога... нос в потолок врос... И лежит Баба Яга — в одном углу нога, в другом — другая». Что же это за такая избушка, в которой еле помещается сгорбленная старушка? Исследователи полагают, что это гроб, а сама Баба Яга — мертвец. А знаменитая «костяная нога» потому костяная, что тканей на ней уже нет. Костяная нога — один из признаков разложившегося трупа. Известный собиратель русских народных сказок А. Н. Афанасьев пришел к выводу, что «русский дух», который так тонко чует Баба Яга, — это запах живого человека. Логика наших предков, из мифов которых пришла в наши сказки Баба Яга, была проста. Живой человек не выносит запаха разложения, исходящего от мертвеца, для мертвого столь же отвратителен запах живых людей.

К этому же выводу позволяют прийти мифы североамериканских аборигенов. Полагая, что мертвец опасен для живых, палеолитические и мезолитические люди перед похоронами часто связывали своих покойников. Позднее гробы иногда закрывали даже снаружи на замок. Мертвый и живой — враги. Поэтому Баба Яга накидывается на пришельца с угрожающими расспросами. А он на первый взгляд ведет себя странно — требует, чтобы его напоили, накормили и в баню сводили, и именно с этого момента Баба Яга вдруг превращается в его добросовестную помощницу. Почему? Да потому, что герой доказал Бабе Яге, что тоже принадлежит к миру мертвых — ведь он готов есть ее пищу. Также и мертвеца, появившегося среди живых, узнают по тому, что он отказывается от пищи. Но пища мертвых не годится живому, поэтому герой североамериканских сказаний только притворяется, что ест в гостях у индийской Бабы Яги. В русских сказках он и в самом деле ест, — видимо, затаенная суть уже утеряна поколениями рассказчиков.

В сказках о Бабе Яге можно найти и пережитки матриархата: герой нередко оказывается ее родственником, причем обязательно по женской линии. То, что во многих сказках Баба Яга выступает правительницей мира животных, зверей, птиц или рыб, тоже заставляет вспомнить о женщине-прародительнице, тотемном предке.

Персонажи, аналогичные Бабе Яге, у охотничьих народов обычно изображаются слепыми. В русских сказках тоже много данных говорит о том, что она вынюхивает, выслеживает, не видя человека. Это тоже понятно, так как первобытный человек считает, что его со всех сторон окружают невидимые для него (но видимые для шамана) духи мертвецов. Значит, и живой человек в царстве мертвых тоже окажется невидимым. Гоголевский Хома Брут стоял в церкви у гроба ведьмы-панночки среди сонма «нечистой» силы, и ни один из бесов не в силах был увидеть его. Для этого им понадобился страшный Вий, своего рода шаман царства мертвых.

Избушка на курьих ножках наводит на мысль о древнеславянском обычае выставлять гробы у дорог на четырех палках с перекладиной внизу, похожей на птичью ногу. И заклинание: избушка, встань, как мать поставила, — к лесу задом, ко мне передом, — тоже станет понятным, если учесть, что избушка-гроб охраняет вход в царство мертвых, куда без заклинаний попасть невозможно.