Измена. Не прощу твою ложь (СИ) - Кира Туманова

или нет, но, пока твоя жизнь связана с их жизнями, мне придется вытаскивать и тебя. Надеюсь, это ненадолго.

— Что ненадолго?

— Думаю, что скоро ваша связь перестанет существовать. — Марк смущенно отводит взгляд. — Кстати, к тебе там дочки просятся зайти. Ты бы выгнал ее на время? — киваю в сторону Илоны. — Все-таки дети, надо соблюдать гигиену моральную и физическую. А она у тебя какая-то… грязная.

49. И точка

Переложив ответственность за безопасность Марка на плечи Льва, все равно не могу успокоиться. Ужасно волнуюсь, перед разговором дочек и Марка. Это будет точка, которую поставим мы вместе.

Пожалуй, последнее важное общее дело, которое нам предстоит.

Всем остальным займутся адвокаты, но сохранить человеческие отношения, как мама и папа, а не муж и жена — это можем сделать только мы сами.

Развод — нервное дело. Хотя понимаю, что я не первая и не последняя расстаюсь с мужем. Но почему-то все, что происходит сейчас со мной, кажется каким-то апогеем переживаний. Неужели, бывает хуже, чем у меня?

Пока мы ждём в фойе, девчонки сидят подозрительно тихие — Ксюша рисует в блокноте, Даша сосредоточенно сопит и вяло отвечает на мои вопросы.

Сама виновата, нужно было самой сказать им правду, но я смалодушничала, хотела свалить ответственность на Марка. В итоге получила Илону, которая пыталась сама познакомиться с моими девочками.

Детей совершенно напрасно считают наивными и глупыми. В восемь лет девчонки очень чётко улавливают родительские эмоции.

Их любимый папочка — это модель, по которой они будут искать себе будущего мужа. Других мужчин ведь в их жизни нет. И я придушу Марка, если он сейчас добьёт счастливую семейную жизнь моих дочерей. Он и так уже достаточно продвинулся в этом направлении.

Не замечаю, как к выходу торопливым колобком прокатился Дмитрий. Наверное, и Илону бы пропустила, но Ксюша двигает меня локотком в бок:

— Мам, смотри… Опять эта ведьма. Она ведь ничего с папой не сделала?

Высокомерно окатив меня презрительным взглядом из-под спутанной грязной чёлки, Илона дефилирует следом за отцом. Ох, не стоит ей сейчас демонстрировать подобный пафос. Увидит себя в зеркало, поймет, как глупо и смешно это выглядит.

— Никого она не тронет, вы над ней хорошо поработали, — с трудом сдерживаю ухмылку.

— Я же говорю, она сама… — надувает губки Даша. Вижу, как она вновь обиженно сжимает кулачки и перевожу тему.

— Все, думаю, ваш папочка закончил прием гостей. Пойдемте. Он по вам очень соскучился! Я точно знаю!

Ксюша и Даша ручейком просачиваются палату и испуганно замирают. Переводят взгляд со Льва на бледного Марка. Желание броситься к отцу борется в них с робостью перед мощным незнакомцем, который был с ними так суров несколько минут назад.

Лев подходит к девчонкам и присаживается на корточки перед ними, так что их глаза становятся на одном уровне.

— А вот и вы, — тепло улыбается. — Надо же, как вовремя! Мне ваш папа как раз про вас рассказывает. Ты Ксюша — прикасается к носику старшей, а ты — Даша.

Безошибочно! С первого раза мало у кого получается их отличить. Я с подозрением смотрю на Марка, а тот лишь в недоумении качает головой. Но, когда дело касается Льва, я уже привыкла не удивляться.

— Мы потом договорим, — обращается Лев к Марку. — Я приглашу своего человека, расскажешь все в подробностях. Я все решу, обещаю!

Протягивает руку для рукопожатия, но Марк демонстративно отводит взгляд к стене, будто не замечая этого.

К щекам приливает кровь, чувствую неловкость за почти бывшего мужа, будто это я его сделала таким неблагодарным и невоспитанным.

А Лев смотрит на него с таким же недоумением, как я на Илону только что.

Вот уж, действительно, самое время для демонстрации своего «фи».

Ничуть не смутившись, Лев выходит из палаты показав мне уже за спиной девчонок большой палец вверх, чтобы я не сомневалась, что финансовые проблемы моей семьи взяты под контроль.

Слегка подталкиваю девчонок в спину, и они, наконец, наперегонки бросаются к отцу.

— Папа, у тебя где болит?

— А тебя скоро отпустят?

— У меня по математике тройка, но я её случайно получила.

— Ты с нами сходишь в океанариум?

Какое-то время Марк в полголоса отвечает на их милые вопросы. Я стою, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди.

— Папа, я нас нарисовала, смотри. — Ксюша размахивает рисунком, где даже я со своего места определяю не четырех человек, а пять.

Марк держит листочек из блокнота лежа на весу. Я вижу, как подрагивают его руки и перекатывается под кожей кадык от волнения.

— Очень мило, — говорит он изменившимся голосом. — Это я, это мама, вы с Дашей…

— А это Грэнни, видишь? Вот здесь. Я замалевала ее. Она тянет тебя за руку, но у нее ничего не получится, ведь правда?

Столько искренней веры в ее голосе, что глаза тут же начинает немилосердно щипать, и я начинаю разглядывать потолок, чтобы не позволить предательской слезинке скатиться по щеке.

Марк молчит. Я крепко зажмуриваюсь, с колоссальным усилием сглатываю колючий комок, который стоит в горле. Открываю глаза. Больничная палата утопает в солнечном свете и тишине. Эта немая сцена может служить лучшей иллюстрацией окончания нашего брака — бледный виноватый Марк со скомканным детским рисунком, и дочки, трогательно вытянувшие тонкие шейки в ожидании его ответа.

Девочки сами не зная того, поставили отцу жесткую подножку, он теперь не может сказать им правду. Не может же он признаться, что позволит утащить себя ужасному чудовищу?

Решаю нарушить затянувшуюся паузу:

— Нет-нет, Илона — не ведьма, обычная девушка…

— Все-таки она решила вмешаться. Я не знал. Что ж… — задумчиво, будто сам себе говорит Марк. А потом уже другим тоном задает вопрос, видимо, чтобы хоть что-то спросить. — Почему Грэнни, девочки?

Дочки снова тараторят:

— Ну эта такая бабка, с белыми волосами.

— Страшная и черная…

— Из игры…

— Но ее можно победить…

— Хотя у нее и бейсбольная бита есть…

Потираю лоб двумя пальцами. Нда, видимо стоит серьезно ограничить использование компьютера. Не известно, какие еще монстры им знакомы.

— Девочки, папа еще по телефону сказал вам, что после больницы будет жить в другом месте. Недалеко от нас, вы будете видеться, обязательно. — Беру инициативу в свои руки. — Так будет лучше для всех.

— Но почему?

— Помните, что я делаю, когда вы ссоритесь? — подхожу к девочкам, которые оккупировали кровать Марка и опускаюсь рядом на стул. Ласково провожу ладошкой по щечкам. — Я развожу вас по разным комнатам. Знаете, почему?

— Чтобы мы не подрались?

— Не наговорили лишнего?

— В