Вперёд, к Магадану! - Антон Кротов

Когда поставили палатку, раздался скрежет заводимого мотора, и «Уазик», к нашему великому изумлению, уехал. Но мы не огорчились, а спокойно уснули.

«КОЛЫМСКИЕ ГОНКИ» ДО КАДЫКЧАНА

Следующий день мы стояли на трассе часов двенадцать. Вернее, жили на трассе: развели костёр, варили суп, собирали ягоды, занимались физическими упражнениями. Иногда шёл дождь, иногда прекращался. За день мы сожгли в качестве дров все палки и чурки в радиусе ста метров. Стояли мы не в лесу, а в болотистой низине, поэтому дров нашли немного. За весь день проехала всего одна машина, грузовичок, в кузове которого якуты ехали на сенокос (за 20 км, где была трава), остановилась, мы пообщались, но уезжать на 20 км не хотели. «Вот совсем когда кончатся дрова (скажем, завтра) — тогда и перейдём на другое место», — решили мы.

Костёр — прекрасная вещь, привлекает внимание очень хорошо. Видно, что люди серьёзные. Нам он очень помог, ведь два раза мы стояли по целому дню! Бывало и полдня.

Вечером остановились два «Урала»! Якуты ехали за углем из Оймякона в Кадыкчан. Меня посадили в первый «Урал», Андрея — во второй. В каждом «Урале» уже ехало по двое, а рюкзаки мы поместили в кузов. Коврик, на котором мы сидели в ожидании машин, мы положили отдельно, и по дороге он высунулся из кузова, как длинный розовый язык. К счастью, он не выпал.

В головном «Урале», в который подсадили меня, ехали два якута — водитель лет сорока пяти и сын его, парень лет двадцати. У якутов были обычные русские имена, настолько обычные, что я их не запомнил. Непрерывно тарахтел магнитофон (слушались песни, так называемая «попса», на русском, английском и непонятном языках), дорога тряская, контакты всё время разъединялись, и магнитофон подвергался ударам.

Километров через двадцать мы увидали знакомый «Уазик», стоящий прямо на дороге. Прислонившись к нему спиной, стоял водитель, на его лице было написано потрясение. Видимо, он поразился, увидев, наконец, машину.

«Начальник! Начальник!» — засмеялись якуты. (Они ещё не знали, что он уже не начальник, так как недавно уволен за пьянство.) «Начальник» просил оттащить его в Куранах. «Уазик» прикрепили тросом к «Уралу» и потащили.

«Эх, начальник! Зимой бы переночевать не пустил, а сейчас: помогите, помогите!» — посмеивались якуты, переходя на русский язык, чтобы я лучше понял юмор ситуации.

Дорога вовсе дрянь. Мостов нет, переезжали вброд реки глубиной метр, полтора и более. Шёл непрерывный дождь, уровень воды поднимался. Речки, стекающие со склонов гор, образовали в дороге ямы, дырки и промоины глубиной в полколеса, так что проехать даже 20 км за один час было нельзя.

…Водители Колымы — люди запасливые, не так, как у нас (в западной половине России). У нас: бензин кончается — через каждые пять-десять-двадцать километров заправка, обедать захотелось — через каждые двадцать-тридцать-пятьдесят километров закусочная, сломался, не дай Бог — всё равно не страшно: люди, цивилизация кругом. На Колыме — никаких заправок, закусочных, технического обслуживания на сотни вёрст. Да и вёрсты здесь длиннее, вернее, дольше, раза в четыре, если смотреть по часам, а не по столбам. Поэтому каждый водитель везёт запас бензина, продовольствие, часто — примус или паяльную лампу в качестве примуса, иногда и ружьё.

Картинка: едем, вдруг видим — бегут две куропатки. «Дичь! дичь!» Тормозим, якут вылезает с ружьём. Бах! Одна куропатка убита, её — в кузов, поехали дальше: пригодится.

В Куранахе, оставив пьяницу, встретили как бы стопщиков. Два человека стояли на трассе в ожидании машин. Они, впрочем, никуда не ехали, а хотели передать с водителями на N-й километр какую-то запасную прокладку. Оказалось, утром из Куранаха вышла машина (связисты совершали объезд стратегического кабеля), но, преодолевая вброд реки, испортилась. Связисты сумели передать информацию о поломке и о своём местонахождении по этому кабелю, но прокладку по кабелю переслать нельзя. Оказии не было целый день, мы — первые, кто проехал сегодня на восток.

Взяв прокладку, поехали дальше с большими сложностями. Реки, которые мы пересекали вброд, становились всё полноводнее. Трасса шла в горы, по нашим оценкам — на 1000 м, и мы попали в тундру. Проехали границу Якутии и Магаданской области. Никакого поста (проверять наличие якутских виз) там почему-то не было. Наконец, когда уже темнело, увидали сломавшуюся машину, для которой и передавали прокладку.

Два мужичка в зелёных армейских одеждах, «хозяева» этой машины, связисты, сидели здесь уже длительное время, часов пятнадцать, но прокладки всё не было. За весь день по трассе проехал только один мотоцикл. Как он здесь появился, откуда, при таком уровне воды — неясно. Решили, что это местный охотник. Связисты сильно оголодали, а так как за день поймали только одну куропатку, наше появление было очень кстати.

Мокро и холодно. Землю покрывал толстый слой лишайника, травы не было. С трудом нашли немного дров, и, облив соляркой, подожгли, поставили чай. Якуты возили с собой старый, почерневший чайник, который повесили над костром на палку. Достали продукты, у нас с Андреем нашлась сгущёнка, хлеб и тушёнка; якуты были более запасливы — у них был даже некий самодельный сладкий пирог (может, жёны пекли перед дальним рейсом); у связистов не было ничего. «В пять утра выехали, думали, к обеду домой приедем», — оправдывались они. Уже совсем стемнело, стало сыро и холодно, мы грелись у костра…

— Романтика, ага? — посмеивались над нами якуты. Для них это повседневность.

…Якуты — спокойные, запасливые, хорошо укоренившиеся на этой недружелюбной земле, умеющие обращаться как с «Уралом», так, наверное, и с оленем… На три миллиона квадратных километров Якутии — полмиллиона якутов, от тёплых (условно, конечно) долин вблизи Алдана, до холодных просторов тундры на побережье океана… Живут — и вроде бы довольны своей жизнью.

Русских в Якутии тоже порядочно — тысяч триста-четыреста. Но мы — люди, которые не приспособлены жить в этой местности. Русские в Якутии — как космонавты, понастроили себе скафандров, этаких орбитальных станций — Куранах, Кюбюме, десятки посёлков по одному дому и десятки — нежилых, — и вне этих «очагов цивилизации» они (мы!) не можем долго существовать. Это мы стоим по полдня на трассе, это мы пятнадцать часов ждём, когда привезут прокладку, это мы страдаем без цивилизации, без комфорта, а якуты вполне обходятся без оных.

Наконец, накормив связистов, не имевших пищи, и оставив их в наступающей ночи дочинивать машину, якуты порешили тронуться дальше. Мы, разумеется, тоже. Это был героический автопробег — старались проехать как можно дальше в условиях поднимающейся воды. По сторонам дороги попадались наледи — длинные полосы и целые поля (до 2 км в длину), покрытые снегом и льдом. Мы удивились — вторая половина августа! Оказалось — не растаяло с зимы.