Судья и палач - Владимир Колычев

— Удостоверение! — потребовал опер.

— В кармане… Блин, «пушку» вытащили, а ксиву оставили…

Омоновец с распухающей переносицей осторожно приблизился к Сане и вытащил из кармана рубахи удостоверение.

— Уголовный розыск. Битовское отделение. Старший лейтенант Кулик. Вроде не липа, — резюмировал он.

— Битово? — Лицо опера растянулось в улыбке. — Как там майор Круча поживает?

— Жив-здоров Степан Степаныч. Чего и вам желает…

Сане льстило, что его начальника знает чуть ли не вся ментовская Москва.

— Степан Степанычу привет, — осклабился омоновец.

И этот его знает. Ну точно, не начальник, а ходячая легенда. Дядя Степа милиционер.

— Капитан Грибалев, старший оперуполномоченный уголовного розыска… — представился мужик в пиджаке.

Ну точно, опер.

— А что вы здесь делаете, Александр Васильевич? — Его тон захрустел официальностью, как сухарь в зубах.

— Да вот ехал, смотрю, мужик голосует. Я его сразу срисовал. Змееныш, он у нас по ориентировке проходил. Ну и решил, прежде чем сдать, по душам поговорить…

— Чувствуется школа, — кивнул Грибалев. — Извини, Александр Батькович, погорячились…

— Извините, товарищ старший лейтенант. Не сразу разобрались…

И омоновцы покаялись.

Грибалев больше не нуждался в них. По его команде они покинули квартиру.

Он подошел к столу, сел на табурет. Рядом пристроился Кулик. Его не гнали. Напротив, он был даже нужен.

— Куй железо не отходя от кассы. Так ваш Круча говорит или я что-то путаю?..

Ну вот, Степана Степаныча уже как классика цитируют. Хотя это и не его слова, но говорит он именно так.

— Да говорит, — кивнул Саня. — А еще он говорит: куй железо, пока до уголовно-процессуального кодекса дело не дошло…

В комнате появился еще один мент. Мужик в кожанке. Наверняка тоже опер. Из одного отделения с Грибалевым. В поводу он держал Змееныша.

— Ну что, Петро? — спросил Грибалев.

— Запрещенных предметов нет, — пожал плечами тот.

— Жаль… Значит, обойдемся без понятых, — спокойно проговорил. — И без кодекса… — И тут же резко Змеенышу: — Зачем, гад, старуху убил?

— Какую старуху? — побледнел Змееныш.

И начал в растерянности озираться по сторонам.

— Ну, блин, Раскольников хренов! Я тебе покажу, какую!

Грибалев сорвался с места, схватил Змееныша за грудки и припер его к стенке. Одной рукой держал его, а второй достал пистолет, стволом вдавил его в пах.

— Колись, сука!

Неплохо сработано. Психологический эффект налицо. Грубая сила, природная жесткость опера сделали свое дело. Змееныш внутренне сломался. Не каждый мент способен на такой результат. Но Грибалев мент по жизни — Кулик это сразу понял.

Змееныш сломался. Но, увы, колоться не стал.

— Да не знаю, про какую старуху разговор?

А он, похоже, и в самом деле ничего не понимает.

— Дарья Алексеевна Калмыкова… Ну что, проветрились мозги?

Грибалев отпустил Змееныша и сел на место.

— Дарья Алексеевна? Ее что, убили?

— Ну ты, блин, даешь! Кому ты понты кидаешь? — взорвался второй опер.

Но, в отличие от Грибалева, на жесткий прессинг не пошел. А это сейчас уже и не нужно.

— Да век воли не видать! Не убивал я ее! — Змееныш пустил сопли. — Я у нее квартиру снимал. На хату шел, да не дошел. Чую, неладное. Я и застопорился. Ну, думаю, менты, засада. Я заднюю и включил. Больше на эту хату ни ногой… Да не убивал я ее, начальник. Хлебом клянусь!

Казалось, Змееныш сейчас упадет на колени.

— Ты у меня завтра дерьмом с параши клясться будешь! — зарычал Грибалев. — Я тебя, падла, раскручу на признанку…

Он встал из-за стола.

— Давай в отделение его, — сказал он своему напарнику. — Мы ему там мозги вправим… И сам он собрался уходить.

— Постой, — взял его под руку Кулик.

— Чего?

— Развел ты Змееныша классно. Как дерьмо мягкий. Сок из него давить надо, пока не затвердел. Он убил старуху или нет, это пусть следаки выясняют. А мы давай его на кражи раскрутим. Прям сейчас. Авось со своей «земли» какой «висяк» скинешь. А вдруг и с моей что сорвется?

— Логично! — кивнул Грибалев.

И снова вернулся за стол. Вернули и Змееныша.

— Пей! — Грибалев слил остатки водки в стакан и протянул ему.

Вор выпил залпом. Ему даже дали закурить.

— Еще желание есть?

— Какое желание? — не понял он,

— Как какое? Последнее…

— Не понял…

— Это хорошо, что не понял. Легче умирать будешь…

В руках Грибалева появился пистолет. А в глазах ледяное спокойствие. Как насосом воздух в мяч, нагнал на Змееныша жути.

— Не понял, начальник! — Тот в страхе попятился в угол.

— Что, мразь, жить хочешь?

— Не, начальник, так нельзя… Это незаконно…

Ну вот, о законности вспомнил. Саня криво усмехнулся. Может, ему сюда еще и прокурора подать?

— А по хатам чужим шастать законно?

— Ну так я за это отвечу…

— Ответишь. Это ты точно сказал…

— Не томи, начальник. Спрашивай! Где что нагрешил, все как на духу скажу…

— Ну да. А завтра на допросе у следователя отречешься от своих показаний. Знаешь ведь, гад, что я опер. Знаешь, что моим протоколом задницу подтереть можно… Ты мне скажи, где твой «курок»? Где краденое заныкал?

Грибалев прав. Оперу можно что угодно напеть. И если показания не подкреплены убойными уликами, от них можно легко отказаться. А вот вещественные доказательства — от этого не отвертишься, хоть тресни.

— Да ты чо, начальник! Какое краденое? Все барыге сплавил…

— Фамилия, кличка, адрес?

— Да ну, в натуре, начальник! Грибалев нажал на спусковой крючок. Но даже утопить его не смог.

— Вот, блин! Совсем забыл…

Он снял пистолет с предохранителя и клацнул затворной рамой с таким выражением на лице, будто и в самом деле забыл дослать патрон в патронник.

— Начальник, не надо!

И только сейчас Змееныш упал на колени.

— Все скажу… Поехали, покажу нычку! Петро, напарник Грибалева, схватил Змееныша и потащил вниз к машине.

— Молоток, на уровне работаешь, — отозвался о способностях Грибалева Кулик. — Круча таких уважает…

А иногда и матом кроет. И в грудь кулаком даже можно схлопотать. Но это если переборщишь. Нельзя перегибать палку. Только об этом Саня не сказал. Впрочем, Грибалев держал себя в рамках закона. Нет, не уголовно-процессуального. И даже не милицейского. А чисто ментовского.

Они вышли из квартиры, спустились во двор. А там их ждала неожиданность в виде симпатичной девушки с микрофоном. А за ней небритый мужик с телекамерой. И еще какие-то люди.

— Несколько слов для передачи «Место встречи изменить нельзя». — Саня и опомниться не успел, как микрофон оказался под его носом. — Что вы можете сказать об опасном убийце?

— О каком убийце?

— О том, которого вы задержали…

Ни он, ни Грибалев не знали, откуда появились эти теледеятели. Но то, что они явные дилетанты, он понял сразу. И о передаче он такой не знал. «Место встречи изменить нельзя». Точно, нельзя было изменить место, нужно было встретиться именно здесь, на выходе из дома. Хорошо, не встретились в квартире в тот момент, когда Грибалев Змееныша к стенке ставил.

Тележурналисты его раздражали всегда. Особенно такие вот наглые репортеры. Даже если они появляются перед ним в виде очаровательных девиц.

— А разве уже состоялся суд? — закрывая камеру рукой, сказал он. — Разве уже доказана его виновность?.. Задержанному даже обвинение не предъявлено. А вы его уже в убийцы зачислили….

Кулик мог ехать домой, но он остался с Грибалевым. Очень хотелось знать, чем закончится их случайное сотрудничество.

Было уже совсем поздно, когда они добрались до тайника Змееныша.

— Ну ты жук, — сказал Змеенышу Грибалев, осматривая содержимое большого картонного короба.

В основном здесь был всякий хлам. Три магнитолы, видеомагнитофон, хрустальная посуда, серебряные ложки, вилки, ножи.

Внимание Грибалева привлекла жестяная коробка. В ней были драгоценные украшения: кольца, перстни, серьги, браслеты, ожерелья, кулоны. И деньги…

— Что, не сбывал краденое? — спросил он

— Точно, начальник. С «барыгами» свяжешься, на ментов нарвешься…

— И без того нарвался…

— Ну не из-за кражи…

— Не переживай, кражи тебе тоже зачтутся…

— Почему тоже?.. Не убивал я Дарью Алексеевну…

Змееныш пустил сопли.

Кроме денег и драгоценностей, вор уносил из квартир и кое-какое другое добро. Редко и по мелочи. Как вот эту барсетку, например. Хорошая вещь, себе можно было взять. Но нет, в тайник все снес, до кучи сложил. Палева боялся…

Кулик взял барсетку, раскрыл ее. Она была пуста. Только техпаспорт на машину и права. Нет, два техпаспорта. Один из них на имя Болотова Виталия Георгиевича…