Герр Вольф - Александр Тавровский

Он обожает Евино нижнее белье из тончайшей белой ткани, маркированное клеверными листочками с четырьмя лепестками, получавшимися из причудливого переплетения двух латинских букв – Е и Б!

И разве буквально сразу же после прихода к власти он не подарил ей к совершеннолетию драгоценный турмалиновый гарнитур: браслет, серьги и кольцо?! Она никогда не расстается с ним и, если судьбе будет угодно, наденет его либо в день своей с Ади свадьбы, либо… в день собственной смерти.

Гитлер баловал свою Патшерль всем, чем мог. Ева имела коллекцию платьев от Роматского, обувь от модельера Ферагамо, дорогие меха, двухэтажную виллу в Мюнхене, личную машину. А чего только стоит его эксклюзивный подарок – леопардовый купальник! А два агатово-черных фокстерьера – Негри и Негус! И уж совсем-совсем уникат – огромный негр-охранник из СС с двумя саблезубыми эльзасскими волкодавами!

В Бергхофе Еву называли «хозяйкой дома»! Во время войны, соблюдая закон об обязательном труде, Гитлер назначил ее управительницей Бергхофа. В ее распоряжении – мажордом-интендант СС Кенниберг и его жена, с которой Ева вечно ссорилась, слуги Ханс и Лизи.

И все это благодаря ее возлюбленному!

А разве Гитлер не восторгается ее комнатой? Разве не наслаждается ее простотой и уютом? Ева с улыбкой скользнула взглядом по большому полукруглому дивану с подушками, по картине «Акт» над ним. На картине обнаженная стоящая на коленях красавица. Ее голова зовуще откинута назад. Красавица невероятно похожа на Еву! И разве не символично, что на противоположной стене висит портрет самого фюрера! О, Ади явно смотрит на «ту», что напротив, с чувством глубокого доверия и нежности!

На столе ожил телефон. У Евы екнуло сердце: неужели?! Гитлер никогда не обременял себя лишними звонками и если не собирался к Еве, даже предварительно пообещав, то и сообщать об этом не считал нужным.

Затаив дыхание, Ева прижала трубку к уху.

– Чапперль! Приходи ко мне! Да! Прямо сейчас! Я буду ждать тебя на нашем балконе!

Ева стремительно сорвалась с места. Короткий взгляд в зеркало. Салфеткой тщательно стерла с губ следы любимой французской помады, наскоро почистила зубы – упаси бог, остался запах недавно выкуренной сигареты! Ух, кажется, все в порядке!

Надо спешить! Ади не любит ждать! Сейчас она успокоит любимого, отгонит от него всех злых демонов войны! Она – его маленькая Чапперль, его ангел-хранитель, его амазонка и его валькирия!

Глава 54

Как и было условлено, Ева нашла Гитлера на большом балконе его апартаментов, куда кроме него разрешалось заглядывать только ей.

Обычно фюрер любил в самую глухую полночь выходить на балкон и подолгу, как на огонь в камине, смотреть на застывшие над вершинами гор, ярчайшие в кристально чистом морозном воздухе, звезды.

Сейчас он стоял, положив кисти рук на ограждение балкона и, не мигая, словно гипнотизируя, глядел в звездное небо. Ева обняла его за плечи и прижалась щекой к его щеке. Гитлер не шелохнулся.

Ева знала, что насквозь больной фюрер до смерти боится малейшей простуды, а после поражения вермахта под Москвой – снега. Еще в детстве он перенес тяжелое заболевание легких с кровохарканьем, а потом страшное травление газом. Но сейчас, несмотря на довольно ощутимый ноябрьский холод, вышел на балкон без шинели и фуражки. Значит, он перевозбужден и душа его далеко от Бергхофа.

В такие минуты лучше всего его ни о чем не спрашивать и не просить. Просто побыть рядом, подышать с ним одним воздухом, посмотреть на одни и те же звезды.

– Чапперль, – наконец после долгого молчания глухо сказал Гитлер, – ты не поверишь, но, когда я вышел на балкон, мне почудилось, что я в Гималаях! Конечно, Альпы – не Гималаи, но когда-нибудь они станут таким же местом поклонения, потому что здесь стоял я! Этот балкон станет историческим! Все говорят, что я политический гений. Но это не так. Я просто гений! Однако эту тайну я пока могу доверить только тебе!

– Ади, – пораженная его откровенностью, взволнованно произнесла Ева, – я слышала, русские… прорвали фронт под Сталинградом. Что же теперь будет?

– Не бойся, дорогая! Я не допущу нового нашествия варваров на Европу! Русские триста лет были под игом монголов! Они сумели вырваться из рабства только потому, что у монголов не родился второй Чингисхан. Пока я жив, я не позволю им победить цивилизованный мир! Что будет после меня… не знаю. Гении рождаются раз в столетия!

– Но как же тогда им удалось прорвать фронт? После Москвы я так боюсь нового поражения!

– Ах, Чапперль! – Гитлер повернулся к ней лицом и уперся лбом в ее лоб. – Зачем тебе это знать? Воистину, умному человеку следует иметь примитивную и глупую женщину. Вообрази, во что превратилась бы наша с тобой жизнь, если бы ты вмешивалась в мои дела! Но так и быть, я тебе кое-что скажу! Великий Клаузевиц как-то сказал: «Кампания 1812 года научила нас тому, что вероятность итогового успеха не всегда уменьшается, когда проигрываются сражения, отдаются столицы и провинции. Наоборот, народ может оказаться сильнее в центре страны, если наступательная мощь врага иссякла, и тогда с огромной силой оборона переходит в наступление». Он как будто предвидел то, что происходит сейчас на диких просторах России! По Клаузевицу, русские, первоначально отступив к Москве и Волге, к самому сердцу своей страны, теперь, когда наша мощь иссякла, перешли в наступление. Так произошло с Наполеоном. Но не произойдет с Гитлером! Я докажу это всему миру уже в ближайшие дни! Кто сказал, что наша мощь иссякла, а русская усилилась?! Кто сказал, что я, Адольф Гитлер, вождь Германии, утратил свои трансцендентные способности предвидеть и побеждать?! Завтра же я прикажу Паулюсу создать на берегах Волги неприступную сталинградскую крепость! Пусть его штаб постоянно находится в городе, а его армия не уступит врагу ни одной улицы, ни одного дома, ни одного метра берега Волги! Даже если от всего этого останутся только жалкие руины, да просто безжизненный пепел!

Откуда-то с гор сдуло снежную пыль, и она заблестела перед глазами мириадами холодных звезд. Порыв ветра хлестнул по горячим лицам.

– Ади, пойдем в дом! – всполошилась Ева. – Ты же совсем окоченел!

Но Гитлер только зябко поднял воротник своего кителя. Его голова ушла в плечи. Он резко отпрянул от Евы и вскинул руки к небу.

– Молчи! Ты ничего не понимаешь! Я волк-одиночка! Герр Вольф! Мое место в лесу и диком поле! А ты хочешь заманить меня в перетопленный вонючий хлев! Никто не способен понять моих космических замыслов и дерзаний! Даже близкий мне по крови и духу Бенито Муссолини, не переставая, твердит мне, что война с Россией стала бессмысленной и сейчас нужно «каким-то образом закрыть эту главу, чтобы бросить все силы против Англии, которая по-прежнему для нас враг номер один». Да, дуче – грандиозная личность! И смерть его была бы величайшим несчастьем для Италии! Кто прохаживался с ним по залам виллы Боргезе и видел его голову на фоне бюстов римлян, тот сразу почувствовал, что он – один из римских цезарей! При всех их слабостях, итальянцы нам во многом симпатичны. Но иногда мне кажется, что римляне и современные жители Апеннин – две совершенно различные расы. Вот и дуче, как поп на проповеди, все время талдычит о какой-то мифической угрозе англосаксов в воздухе! Да итальянцы – просто духовные рабы англичан! Стоит на горизонте появиться английскому фрегату, как целая флотилия славных потомков древних римлян в панике разворачивается и спасается бегством в ближайший порт! Все, что пытается мне внушить друг моего сердца Муссолини, – на деле плод незрелого ума и патологической трусости, бессмысленные поиски квадратуры круга, бегство от жестокой действительности! Я написал ему, что я – один из тех немногих людей, которые в трудных обстоятельствах становятся только более решительными, и в моей голове сейчас лишь одна мысль – продолжать борьбу! Всеми доступными способами, до последнего солдата, до последней капли крови – моей или чужой! Чапперль! Будь моей единственной опорой до конца! Вместе мы удержим захваченное, вернем потерянное и больше никогда, нигде, ничего не сдадим! Наполеон взял Москву, но с позором удрал из России. Мне пока не удалось взять Москву. Но из России я не уйду! Ни за что и никогда! Как говорит Сталин: ни шагу назад!

Глава 55

22 ноября, когда «дурные новости хлынули нескончаемым потоком», Гитлер наконец-то покинул дорогой его сердцу Бергхоф и помчался в Восточную Пруссию.

Поздно ночью, сразу же по прибытии фюрера в ставку, к нему на прием буквально прорвался генерал Цейтцлер.

– Мой фюрер, – красный от волнения сорвался он на крик, – мы должны немедленно решить судьбу 6-й армии! Промедление смерти подобно! Паулюс должен покинуть Сталинград! И как можно скорее!