Из бездны с любовью - Елена Вяхякуопус

– Чего тебе надо от меня? Лети своей дорогой!

– По-родственному тебя жалею, сестра. Связалась с демон знает кем. Сначала безумный бандит, потом полоумный режиссер… Осталось только соблазнить одержимого следователя… ну да его и соблазнять не надо, уже готов… Вы с ним одного поля ягоды. Мечтаете об алмазных звездах. Охохох. Взгляните на нее… Синие тени лежат под твоими глазами, девочка-птица… тени долины смерти…

Филин разглядывал Лизу, поворачивая голову то вправо, то влево.

– Ты совсем бледна, сестра… Не мутит ли тебя? Не круглится ли твое брюшко? Аххаха! Птицы печали не множат детенышей людей. Они лишают их жизни. Избавься от него, пока он еще мал, как горошина…

Шипение и клекот вырвались из горла Лизы, она схватила толстую шею филина. Под гладкими ледяными перьями – каменные позвонки. Филин захрипел, мохнатые веки опустились на мутные глаза. Белые ресницы, седые усы, как у древнего старца… Лиза отдернула руки. Пальцы ее покрыты бронзовой чешуей, вместо ногтей блестят длинные алые когти…

Она повернулась и бросилась в ванную. Встала под душ, включила прохладную воду. Когда она вернулась в комнату, за окном никого не было, кроме звезд. Она легла и смотрела на них, пока не вылетела в окно и не оказалась внутри их сверкающего потока. И утешительный сон объял усталую птицу сердечной печали…

Глава 48. Володя встречает родных

Близнецы Камиль и Зара мало походили друг на друга, хотя родились в один час. Камиль был вылитый отец, с длинным мясистым носом и черными навыкате глазами под тяжелыми веками. Зара унаследовала от матери тонкий прямой носик и бархатные глаза горной серны. Камиль любил пофорсить, носил яркие рубашки, туфли замысловатых фасонов и цветные носки. А Зара одевалась, как мать, в хорошо сшитую и дорогую, но скромную одежду – туники сверху брюк, длинные юбки, строгие пиджаки. И по характеру, и по взглядам на жизнь они были очень разные и часто громко спорили, так что отец говорил:

– Это не близнецы, а какие-то горные козы! Вы, наверное, бодались и в животе вашей матери!

Только в горах они никогда не спорили. Чистая ясность гор, мощных, уходящих корнями в самую глубь земли, соединяла их мысли и чувства – и они говорили о звездах, о небе, о цветах и камнях, о предках, их песнях, сказках, об их прошлом. Оба очень любили эти поездки.

Когда позвонил отец и попросил их вернуться домой, оба встревожились. Камиль старался не показывать волнения, но Зара в самолете не отвечала на его шутки и молча смотрела в окно, на облака. Сверху они казались мягкими и плотными, как взбитые белки на мамином ореховом пироге. Она думала о том, что родители не вечны, и когда-то с ними придется расстаться. Хватит ли сил пережить такое горе? Все люди когда-то исчезнут. Кроме брата. С ним никогда ничего не может случиться. А если случится, то она не сможет прожить и минуты.

– Ты чего, сестренка? – засмеялся Камиль. – Опять вспомнила, как я съел всю долму вчера ночью? Кто ж знал, что ты захочешь ею завтракать? Не плачь, скоро будем дома! Мама уже наготовила десять кастрюль долмы, мантов и плова, чтобы набить твой ненасытный животик!

Зара представила мамин фруктовый плов и улыбнулась сквозь слезы. Камиль болтал о девушках в студенческом отряде, высмеивал Зариного ухажера, толстого Марата, который полез из-за нее в горы, хотя боялся высоты, вспоминал красивую долину с ореховыми деревьями, в которую они вышли после долгого спуска, и Зара постепенно успокоилась и развеселилась. Конечно, ничего не произошло. На лекциях по психиатрии им рассказывали о «катастрофическом мышлении» – когда человек выдумывает разные кошмары по любому поводу. Врач должен быть рациональным, с холодной головой. Как отец.

Он встречал их в аэропорту, и они сразу поняли, что все-таки что-то случилось.

– С мамой все хорошо? – дрожащим голосом спросила Зара, умоляюще глядя на отца.

– Мама здорова, не волнуйтесь. В машине поговорим. Я сам поведу, Камиль.

Шел дождь, было уже совсем темно. Камиль помог Заре устроиться на заднем сиденье и сел рядом с отцом. Когда они выехали на шоссе, Руфат Алиевич заговорил. Голос его звучал твердо и спокойно.

– Лучше всего будет, если я расскажу все сразу. До того, как мы познакомились с вашей мамой, она была замужем. Мы вам не рассказывали, потому что… потому что история тяжелая. У нее родился ребенок, мальчик. В роддоме произошла ошибка, ей сказали, что он умер. Ваша мама очень страдала. Развелась с мужем. Шесть лет жила одна. Потом встретила меня, как вы много раз слышали, в поликлинике. Она вывихнула ногу и пришла ко мне на прием. Конечно, я не мог не влюбиться в такую красавицу. Амина, принцесса.

Руфат Алиевич замолчал, обгоняя длинный фургон. Камиль смотрел на отца, раскрыв рот. Зара наклонилась вперед, стараясь не пропустить ни слова. По щекам ее покатились слезы, быстрее, чем по ветровому стеклу капли дождя.

– А на днях мы узнали, что сын вашей матери жив. Его воспитала русская семья. Сейчас ему тридцать три года. Он образованный приятный человек, работает в музее. Вашего брата зовут Наиль, но русская семья дала ему имя Владимир.

Зара ошарашенно молчала, глядя на лоб отца в переднем зеркале. Камиль захлопал руками и закричал:

– Вот так история! Как в кино! Брат! Да еще и старший! А ты его видел, отец?

– Увижу вместе с вами. Будьте добры к нему.

– Чего молчишь, сестра? – Камиль обернулся. – Опять слезы текут… От радости, конечно. У тебя теперь два брата, сможешь обоих заставлять надевать шарф и теплые носки!

– Как мама перенесла… такое потрясение? – спросила Зара, всхлипывая.

– Героически. Настоящая горянка. Не надо ее расспрашивать. Ей пока тяжело вспоминать…

Дома брат с сестрой долго обнимали мать. За месяц их отсутствия она изменилась. Ее прекрасное лицо осунулось, у носа и на лбу углубились морщинки, темные глаза смотрят беспокойно и как-то виновато. В бордовом платье и таком же платке выглядит усталой и бледной, постаревшей. Но ужин приготовлен, как всегда – не забыла их любимые блюда, красиво накрыла стол в гостиной. Все уселись на свои места. Родители молчали, и близнецы тоже не знали, что говорить, поэтому усердно принялись за еду. Отец отодвинул тарелку в сторону, вытер усы и сказал бодрым голосом:

– Ну вот, мать… Я по дороге рассказал детям о