Как стать девушкой вампира. Самоучитель для новичков. - Бет Фантаски

Его голос прозвучал с такой решимостью, что я испугалась, и ревность в моей душе сменилась сосущей тревогой.

— Люциус, что произошло?

— Я написал Старейшим и уведомил их, что больше не намерен участвовать в их нелепой игре.

— Что?! — воскликнула я. — Что?

— Я написал дяде Василе и все отменил.

— Ты с ума сошел?!

— Возможно.

От ужаса у меня похолодела шея — я поняла, что Люциус в беде. Я никак не ожидала увидеть на его лице даже намек на страх.

— Что тебя ждет?

— Не знаю, — признался он. — Не волнуйся, ты в безопасности. Решение принял я. Тебе не причинят вреда. — Люциус взял мою руку, и наши пальцы переплелись. — Ты будешь в безопасности, Антаназия, даже если это будет стоить мне вечности. Я обязан сделать это по причинам, которых тебе не понять.

Меня сковал настоящий ужас.

— Люциус, и что теперь?

Я подумала о страшном шраме на его руке. Вспомнила слова Люциуса:«Конечно, меня били. Меня воспитывали как воина».

— Тебя накажут?

— Антаназия, наказание — не совсем подходящее слово для того, чему подвергнут меня Старейшие, — хрипло рассмеялся он.

— А если им все объяснить? — Я знала, что цепляюсь за соломинку.

— У тебя доброе сердце, — нежно улыбнулся Люциус. — Природа одарила тебя опасной наивностью. Однако в мире много существ, подобных моей несчастной Чертовке… Подобных мне. Тех, которые, пережив чудовищные события, сами превратились в чудовищ. Тех, кому, возможно, лучше не жить.

— Люциус, прекрати, — потребовала я.

— Такова правда, Антаназия. Тебе не дано постичь, какие мысли роятся в моей голове, какие сны мне снятся.

У меня перехватило дыхание.

— Так ты об этом говорил на Хеллоуин? О том, что можешь показать мне что-то совсем не милое?

Пальцы Люциуса сжали мои.

— О нет, Антаназия, я никогда не причиню тебе вреда. Не важно, во что ты в конце концов поверишь, не важно, как будешь вспоминать обо мне; помни одно — я никогда не смогу сделать тебе больно. Возможно, было время, когда я ещё не знал тебя… если бы ты стояла на моей дороге к власти… но не теперь. — Он отвернулся и еле слышно прошептал: — Надеюсь, что нет.

— Люциус, все в порядке. Я знаю, что ты не причинишь мне зла, — успокоила я его, хотя его признание меня встревожило. Какие ужасные поступки он мог совершить, прежде чем мы с ним познакомились? И что значат его последние слова?

Люциус смотрел на стены моей спальни ненавистного ему розового цвета.

— Для моей семьи — моих детей — жизнь могла бы сложиться по-другому. Теперь я это понимаю, хотя и высмеиваю Америку и ее обычаи.

— Может, здесь тебе и остаться? Жил бы как обычный человек… — сказала я с внезапной надеждой, однако сразу осеклась, сообразив, что мои слова звучат глупо.

Как ни странно, Люциус ответил:

— Если повезёт, я останусь еще на несколько недель.

— Или дольше?

— Нет, не могу. Я обязан вернуться на родину. Антаназия, запомни, ты свободна от пакта. Это очень важно! Ты вправе… — В голосе Люциуса прозвучала легкая насмешка. — Делай со своей жизнью всё что угодно: поступи в колледж, заведи ферму, рожай светловолосых детишек-вегетарианцев. Твоя судьба в твоих руках. Это я тебе обещаю.

— Но мне больше не нужно все это!

— Поверь, Антаназия… Джессика… Когда-нибудь ты вспомнишь о произошедшем как о дурном сне. О кошмаре. И будешь счастлива, что этот кошмар не стал твоей жизнью.

Люциус поцеловал меня в макушку, и я поняла, что тяжесть нашего общего долга всегда будет давить на его плечи. Он изображает из себя обычного подростка, но эта передышка — лишь временная отсрочка. Судьба Люциуса Владеску записана на скрижалях, высечена в его сердце, и он встретит ее во всеоружии. Мне стало страшно.

В темноте он подошел к двери и остановился.

— Сегодня ты была самой прекрасной женщиной в мире, — тихо сказал он. — Когда ты со мной танцевала… Когда уходила от меня с гордо поднятой головой, не оглядываясь, а перед тобой расступилась толпа… Не важно, какую жизнь и какого мужа ты выберешь, Антаназия, ты навсегда останешься принцессой! И я буду вспоминать и этот вечер, и ту ночь, когда ты плакала над моим искалеченным телом. Эти два дара останутся со мной навечно.

Люциус закрыл за собой дверь, и, несмотря на теплоту и нежность его слов, я содрогнулась в темноте.

Глава 42

Целую неделю после того, как Люциус отправил письмо в Румынию, он наслаждался жизнью обычного американского подростка: часами играл в баскетбол, прогуливал школу и даже закатил в гараже вечеринку, которая закончилась приездом полиции. Рядом с Люциусом, будто приклеенная, торчала Фейт.

А потом началось…

Люциуса, маму, папу и меня призвали на совет Старейших, которые сочли нужным, ввиду критической ситуации, собраться в Лебаноне. Выбора у нас не было — пришлось идти.

— Какая наглость — назначить встречу в стейк-хаусе, — пожаловалась мама, в назначенное время неохотно входя в ресторан. — Знают ведь, что мы вегетарианцы.

— Нам демонстрируют, кто здесь главный, — согласился отец.

— Пожалуйста, не делайте из этого трагедию, — попросила я. У меня было предчувствие, что все сложится достаточно плохо и без жалоб родителей на меню. — Тут есть салат-бар.

— Сплошные сульфиты и консерванты, — фыркнул отец.

Иногда он упускал, что важно, а что нет.

— Мы пришли на встречу, — сказала мама официантке.

— Нас ждут… пожилые люди, — добавила я. — Нам зарезервирован отдельный кабинет.

Хотя на лице официантки отразился животный страх, она сумела улыбнуться:

— Сюда, пожалуйста.

— Обалдеть! — вырвалось у меня, когда мы вошли в комнату.

Мама взяла меня за руку:

— Джессика, не волнуйся.

Легко сказать!

В середине комнаты, украшенной фигурками Санта Клауса, эльфов и северных оленей с блестящими рогами, стоял стол, за которым собралось тринадцать жутких старцев, которым самое место было на кладбище. Они брали с блюда куски сырого, сочащегося кровью мяса и не ели, а сосали их, вытягивая соки. В ресторане хорошо топили, однако от вида этих стариков пробирал озноб. Я всеми порами чувствовала запах крови, он щекотал мне ноздри, возбуждал голод.

Родители схватились за животы, папу чуть не стошнило.

Самый старый и пугающий вампир неохотно оторвался от пиршества и указал на три пустых стула:

— Прошу, садитесь. Простите, что начали без вас. С дороги мы проголодались.

Судя по всему, это был дядя Люциуса, Василе. Властными манерами он походил на своего племянника, но старшему Владеску недоставало изящества, обаяния и лукавого огонька в глазах. Василе казался извращенной копией Люциуса. Люциус притягивал, а от Василе исходили отталкивающие волны. Меня замутило от мысли, что чудесный, очаровательный Люциус находится во власти этого человека, боится удара его кулака.