Тень чужака - Анатолий Ромов

— Нет, сэр.

— Начинаем действовать. Пока самостоятельно. Уверен, он все еще наверху. На пригорке. Все. Будьте осторожны.

— Хорошо, сэр.

Спрятав рацию, осмотрелся. Подумал: если считать, что там, наверху, действительно засел Ник Уланов, решивший убрать всех, переиграть его им с Тануком будет непросто. Уланов здесь знает каждый куст. Немного помочь может то, что Уланов не знает, что, кроме Шутова, убирать ему нужно еще и Танука. Кроме того, он, Шутов, все еще не убежден, что там, наверху, засел именно Уланов, а не кто-то другой.

Последний раз посмотрев на Коулмена, прикрыл ему веки. Отполз, двигаясь задом. Оказавшись за торцовой стеной, встал. Приготовил пистолет. Но сразу после того как он осторожно выглянул, проверяя, просматривается ли пригорок, в стену сруба, от которой он еле успел отпрянуть, одна за другой ударили три пули. Стоящий наверху не дремал. Выждав, подумал: пока тот, на пригорке, знает, что он, Шутов, спрятался именно здесь, он будет давить на него все время. Значит, нужно незаметно переместиться. Все равно куда. Может, даже назад, лишь бы сбить ведущего огонь с толку.

Оглянувшись, увидел еще один сруб. Это строение стояло к нему довольно близко. Подумал: можно попробовать.

К срубу перекатился по земле. Встав, сразу же отошел за стену. Прислушался. Вокруг стояла тишина. Подошел в краю стены. Выглянул.

Отсюда путь к пригорку был намного дальше, чем от ближних срубов. Зато прямо отсюда, от места, у которого он стоял, до самой тайги тянулась стена густого кустарника. Если перемещаться за ним, можно будет в конце концов забраться на пригорок. Так, как он хочет, незаметно.

Присев, зашел за сплошную зеленую стену. Пошел в полуприседе, стараясь переместиться как можно дальше. Остановился, когда ему показалось, что он прошел ярдов пятьдесят. Всмотрелся в просвет между кустами. Виден отсюда пригорок был хорошо. Больше того — ему показалось, что лучшего места, чтобы добраться наверх незамеченным, он не нашел бы. Даже если бы искал специально.

Только он подумал об этом, как наверху щелкнули два выстрела. Стрелял тот же человек; судя по звуку, он пользовался армейским снайперским карабином. Оба выстрела явно не были направлены в сторону Шутова. Стрелявшего кто-то отвлек — но кто? О том, Танук это или кто-нибудь другой, он раздумывал уже на бегу, мчась к пригорку. Добежав, рухнул под сосну. Прислушался.

Кажется, ему все же повезло. Он добежал до пригорка незамеченным. Вокруг стояла тишина. Просто звенящая тишина.

Крадучись, укрываясь за любым возможным прикрытием, стал подниматься наверх, предостерегая сам себя: тишины как раз и нужно бояться больше всего. В своем передвижении по пригорку, бесшумном, сложном, с умышленно неожиданными переменами укрытий, он, как ему казалось, запутал сам себя. Может быть, именно поэтому, увидев вдруг впереди человека, он не очень правильно встал как раз перед большой елью.

Мужчина в джинсовом костюме, с карабином, стоял совсем близко. Ярдах в двадцати. Вглядевшись, Шутов понял: это Уланов. Смотритель стоял точно к нему спиной. Карабин был прижат к плечу; как понял Шутов, Уланов сейчас целился в кого-то впереди себя.

Шутов начал поднимать пистолет. Осталось немного: поднять оружие на уровень глаз и приказать Уланову бросить карабин. Но сделать этого он не успел: Уланов, мгновенно обернувшись, выстрелил, целясь ему в сердце. Пуля попала в левую часть груди. Попала в момент, когда он, сообразив, что угодил в ловушку, находился в полете — пытаясь скрыться за деревом. Он и скрылся, но уже раненный.

После того как обожгло левую сторону груди, он понял: зацепило серьезно. И все же, падая за укрытие, он успел на лету сделать несколько беглых выстрелов в сторону Уланова. Именно это заставило смотрителя отпрянуть за ближайшее дерево. Две пули из карабина, посланные вслед за этим в сторону Шутова, прошли мимо.

Лежа на земле, приложил к ране руку. Поднес ладонь к глазам. Она была влажно-красной. Почувствовал: он слабеет. Выругал себя. Он должен был понять, что это за люди. Охотники-таежники, не привыкшие даваться противнику просто так. Главное, сейчас он был уверен: ловушку Уланова он распознал за секунду до выстрела. Подумав об этом, тут же возразил сам себе: то, как он перемещается, убежденный, что движется бесшумно, Уланов распознал давно. Распознав же, нарочно встал к нему спиной, чтобы выманить из-за укрытия. Секунда в секунду, когда он остановился, — выстрелил с разворота. В самый удобный для себя момент. Ясно, для него, Шутова, этот момент оказался неудобным. Настолько неудобным, что он просто не успел поднять руку с пистолетом. Именно поэтому сейчас он лежит, истекая кровью. Слабый до того, что вынужден рассчитывать каждое движение.

Поднять пистолет и попробовать прицелиться он все же смог. Сделав это, скосил глаза. Увидел Наташу.

Она стояла ярдах в тридцати от него. У ели, целясь из карабина в ту сторону, где стоял ее брат. Увидев Шутова, улыбнулась, махнула рукой. Тут же сделала знак; знак этот, как он понял, означал: не волнуйся, я поддержу огнем.

Сразу же после этого знака он понял все. Попытался предупредить ее. Но осознал: не успеет. Главное, не сможет — от слабости.

Он понимал: сидя в своей сторожке, она услышала выстрелы. Вспомнив его предупреждение об опасности, поспешила сюда, захватив с собой карабин. Конечно, сразу же решила включиться в действие. Того, что он ранен, она пока не знает. Просто не успела заметить. Не знает она и о том, что Николай сейчас находится не в Анкоридже, а здесь. Самое плохое — Николай сейчас тоже не знает, что Наташа здесь. Она ведь подошла бесшумно. Да и позицию заняла — лучше не придумаешь, скрывшись в зарослях.

Остальное произошло в считанные мгновения. Пытаясь преодолеть глухую боль в груди, предупреждающе поднял руку. Уланов, заметив эту руку, тут же щелкнул в эту сторону двумя выстрелами. Увидев, откуда стреляют, Наташа выпустила в сторону брата три или четыре пули. Уланов в ответ защелкал в ее сторону. По зарослям. Бил влет, не глядя, практически не целясь. Но серии было достаточно, чтобы Наташа, выронив карабин, схватилась за живот.

Он наблюдал, как она сгибается — медленно, буквально по долям дюйма. Застучало: ранена в живот… В живот… Главное, он не может даже подползти к ней… Он вообще не может ничего сделать… Не может, потому что вот-вот отключится…

Все так же, держась за живот, Наташа упала. Тут же он услышал голос Танука. С того места, где находился Уланов, голос приказывал властно:

— Бросить оружие!

Раздалось несколько выстрелов. По звуку, стреляли одновременно из карабина и из пистолета.

С трудом подняв голову, увидел: на том месте, где только что находился Уланов, стоит Танук. В руке пистолет. Голова опущена. Наконец понял: Танук вглядывается себе под ноги.

То, на что смотрел Танук, он смог разглядеть лишь после серьезного усилия. Это был Уланов, лежащий на животе. Кряхтя, Уланов, как ему казалось, пытался отжаться руками от земли. Лишь чуть позже он понял: Уланов пытается ползти. Попытка длилась недолго — обмякнув, смотритель ткнулся лицом в землю.

Убедившись, что Уланов лежит без движения, Танук завел ему руки за спину. Надел наручники. Пошел к Шутову, на ходу засовывая пистолет в кобуру. Присел:

— Сэр… Я сделал так, как вы сказали. Ранил, лишив возможности оказывать сопротивление. — Всмотревшись, покачал головой: — Сэр… Вы ранены?

— Ранен… — Лицо Танука над ним расплывалось. — Ранена Наташа… Она там… В кустах… Вызовите вертолет «Скорой помощи»… Как можно скорей… Слышите… Как можно скорей…

— Конечно, сэр. Сейчас. — Танук встал. Силуэт инуита над ним расплылся. И исчез.

42

Вернувшееся сознание подсказало: он в темноте. И не просто в темноте, а в темноте дрожащей. Пытаясь понять, что вызывает эту дрожь, в конце концов пришел к выводу: ее вызывают мухи. Яркие желтые мухи, разлетающиеся во все стороны.

Полежав немного, открыл глаза. Осознал: вокруг светло. Светло, но все дрожит. Еще полежав, понял: это были не мухи. Просто рядом все время работал мощный мотор. Мотор вертолета. Он в воздухе. Вертолет, скорее всего, «Скорой помощи» — на его лице кислородная маска. Рядом медленно сжимается и распрямляется какой-то гофрированный придаток. За ним, в тумане, — женщина в белом халате.

Некоторое время он привыкал к мысли, что его везут куда-то в вертолете «Скорой помощи». Вспомнил Наташу. Попытался приподняться. Почувствовал руки на плечах. Услышал женский голос, спокойный, тихий:

— Сэр… Помогите мне, пожалуйста… Он очнулся…

Повернувшись, увидел Танука. Инуит сидел на корточках рядом с ним. Встретив его взгляд, сказал:

— Как вы, сэр? Нужно, чтобы сестра разрешила снять маску. Как вы?

Он поднял руку, сложив указательный и большой пальцы. Танук посмотрел куда-то поверх его головы. Сказал: