Лебединые одежды (СИ) - Гордиенко Екатерина Сергеевна

Хильд беспомощно перевела взгляд на Кьяртана, тот пожал плечами. Кажется, с точки зрения эйги Орвар был в своем праве. Ну, что ж, тогда она знала, как должна поступить.

— Ты вызываешь его на поединок?

— Да. Здесь. Сейчас.

Она опустила голову, потому что его взгляд, словно яркий свет, ранил глаза:

— Агнар ранен, и у него нет оружия. Он имеет право выставить вместо себя другого бойца.

— Кого?

— Меня.

Секунду она не была уверена, услышал ли ее Орвар, но затем он медленно повернул голову и посмотрел на нее. Его лицо ничего не выражало, и это особенно пугало Хильд.

— Ты будешь сражаться со мной? Из-за него?

Сначала недоверие, затем боль пробились сквозь каменную маску. Хильд подошла к нему вплотную, одновременно стараясь заслонить своей спиной Агнара:

— Я делаю это не ради него.

— А ради кого, Хильд?!

Она вздрогнула от его крика, но не отступила:

— Ради тебя. Ради нас. Ты не можешь убить невинного человека.

Орвар протянул руку и погладил ее по щеке:

— Ты еще помнишь, что ты моя жена, Хильд?

— Да.

— Тогда почему ты мешаешь мне? Чем он так важен для тебя? Ты его любишь?

— Нет.

— А раньше ты его любила?

Да. Или нет. Она не знала, не помнила. Проще всего было бы сказать, что та Хильд была совсем другим человеком. Она уже сбилась считать, сколько жизней прожила за свои короткие двадцать три года.

Орвар толкнул ее к дереву и с силой впечатал ее спину в корявый ствол.

— Кьяртан, — не поворачивая головы, приказал он, — уведи этого отсюда.

— Куда?

— В больницу… к черту… куда угодно.

Через плечо мужа Хильд видела, как Кьяртан ухватил Агнара за воротник и потянул в сторону домов. Она вздохнула с облегчением:

— Спасибо, Орвар.

Он смотрел на нее неподвижными глазами:

— Хочешь, чтобы я все-таки убил его?

— Нет!

— Тогда не радуйся так откровенно.

— Орвар, я просто…

— Ты предала меня, жена, — прошептал он.

— Нет. Я всегда была на твоей стороне.

Что-то рассекло воздух и вонзилось в ствол дерева рядом с ее щекой. Хильд скосила глаза и вздрогнула: пальцы Орвара превратились в когти и крошили кору в паре сантиметров от ее лица.

— Ты предпочла его мне.

— Нет, я просто не позволила его убить. Ты не можешь делать, что тебе в голову взбредет, даже сейчас. Ты не животное, Орвар!

А вот здесь она ошибалась. Он был хуже любого животного. Звериная сила и ярость в сочетании с человеческим интеллектом делали его самым страшным хищником на этой планете. И эта слабая женщина осмелилась встать у него на пути.

— Я эйги, Хильд. А он слабый червяк, который посмел прикоснуться к моей самке. А ты позволила ему, ты забыла, что принадлежишь мне.

— Я люблю только тебя. Я никуда от тебя не уйду. Я просто беспокоилась об Агнаре. Это ничего не значит.

— Это значит все! Вся твоя доброта принадлежит мне. Ты не можешь заботиться о ком-то другом. Я ни с кем не делюсь.

Хильд смотрела на него и не знала, что сказать. То, что было черным для нее, Орвар считал белым. И наоборот. Как же они оказалсиь связаны так крепко, что не мыслили существования друг без друга? Если ты сейчас перестанешь держать меня, я просто развалюсь на куски, подумала она. Какие части тебя проросли в меня так глубоко, что я уже не смогу без тебя быть целой?

Черный коготь скользнул по ее щеке вниз, погладил шею, затем, двигаясь дальше, вспорол свитер и остановился под левой грудью. Хильд казалось, что сейчас ее сердце бьется на самом его острие.

— Ты такая красивая, моя Хильд, — тихо сказал Орвар. — Я слышал истории о том, как эйги убивали женщин, потому что не могли справиться со своей любовью к ним.

— Ты… — было очень трудно говорить сквозь стоящий в горле ком, — убьешь меня?

Его глаза пожелтели, а зрачок вытянулся в линию:

— Я бы так и сделал, если бы не любил тебя так сильно.

— Что? — Казалось, на этот вопрос ушло все ее дыхание.

— У тебя с самого начала было слишком много власти надо мной. Я боялся этого. — Он давил на нее не столько тяжестью своего тела, сколько своей непреклонной волей. — Ты могла спасти меня или уничтожить по своему желанию. Вот почему я сопротивлялся. — Коготь двинулся ниже, разрезая свитер до пояса, затем на землю упала кнопка джинсов. — Теперь, когда ты предала меня, я их понимаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он развернул ее и прижал грудью к дереву.

— Орвар!

— От тебя до сих пор воняет им!

Холодный воздух коснулся ее ягодиц и бедер.

— Не надо! Я не хочу!

— Не хочешь? Тогда почему ты такая мокрая?

— Я не…

— Хватит спорить. Просто впусти меня.

Он на мгновение отстранился, а потом вошел так резко, что Хильд вскрикнула и впилась ногтями в его руку. Он тут же прикусил шею под затылком, и они замерли на несколько бесконечно долгих ударов сердца. Когда боль ослабла, Хильд смягчила хватку, и Орвар начал медленно двигаться.

— Люди говорят, что самый страшный человек тот, которому нечего терять, — он говорил прямо ей в ухо, и Хильд чувствовала, как вниз по шее бегут стайки мурашек. — Но мы, эйги, знаем, что нет опаснее того, кто может потерять все. Твой Агнар может зарыться под самый тяжелый камень в самой глубокой пещере, я все равно найду его.

Хильд дернулась, но только поцарапала себе грудь о кору дерева.

— Нет!

— Я буду смотреть, как тускнеют его глаза.

— Не надо!

— Я не позволю ему умереть, как мужчина. Задушу, как собаку. Я не собираюсь смотреть на его рожу в Вальгалле.

Ее попытки освободиться только распаляли его.

— Ты думаешь, что приручила меня? Нет. Только я решаю, кому жить, а кому умереть. — Его слова были жестоки, но Хильд не могла больше сопротивляться. Низ живота стремительно сжимался, а тело напряглось в предчувствии взрыва. Орвар запустил окровавленную руку в ее волосы и резко дернул: — И только я решаю, когда и как мне трахать мою жену.

Хильд закричала и тут же услышала хриплый рев Орвара. Его тело навалилось, выбивая из нее последнее дыхание, и несколько раз дернулось. Затем он отстранился. Сначала звякнула пряжка его ремня, потом Хильд почувствовала, как на нее натягивают джинсы и поправляют остатки свитера. Не доверяя трясущимся ногам, она развернулась и привалилась спиной к многострадальному дереву.

Орвар выглядел все таким же отстраненным.

— Застегни куртку, — сказал он, — Кьяртан скоро вернется.

Она послушалась и снова посмотрела на мужа.

— Ты понял, что я тебе сказала? — Орвар молчал, словно превратился в один из камней, что усеивали все поля и рощи вокруг Королевских курганов. — Я люблю тебя. — Снова никакой реакции, только внимательный и настороженный взгляд. — Но я не могу принять некоторые твои поступки. Если ты убьешь его, ты сломаешь меня. Меня уже не будет.

Хильд ждала ответа, но он молчал.

— Ты можешь изменить свое решение?

— Нет.

Она прекратила сопротивляться и позволила своему телу сползти на землю. Подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. Посмотрела наверх. Туман постоянно двигался, словно замерзшее дыхание великана. Временами над ветвями дерева образовывался просвет, через которое было видно небо. Только небо, и больше ничего — ни птицы, ни падающей звезды, никакого доброго знака. Это только в книгах все заканчивается хорошо, в жизни получается иначе.

— Хильд.

Орвар стоял над ней, предлагая свою руку, чтобы помочь подняться. Почему же ей казалось, что приняв ее, она сорвется в пропасть? Она покачала головой.

— Я переночую у твоей матери.

Дом вёльвы был действительно не далеко, и Хильд сократит путь вдвое если пройдет полем. Его пальцы медленно сжались, затем из кулака потекла тонкая струйка крови. Хильд закрыла глаза и уткнулась лицом в колени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

ГЛАВА 36

С кургана Орвар видел, как в маленьком доме на другом конце лощины открылась дверь, и Хильд вошла внутрь. Она должна была знать, что он смотрит, но не оглянулась. Она даже не попрощалась с ним, просто встала и пошла. И у него впервые в жизни не хватило смелости остановить ее.