Что надеть для обольщения - Сари Робинс

– Вы говорите так, словно знакомы с моим отцом.

– Нет, с вашим отцом я не знаком, однако знаю нескольких других папаш. Они считают, что имеют право жить по другим правилам, нежели их собственные дочери. И я не могу их в этом винить. Хотя у меня самого вряд ли когда-нибудь будут дети, я смею сказать, что, будь у меня дочка, я бы запирал ее в комнате на замок и не подпускал к ней мужчину на расстояние пушечного выстрела.

Эдвина недоуменно захлопала ресницами.

– Вы сказали, что у вас вряд ли когда-нибудь будут дети. Почему, интересно?

– Нетрудно заметить, Эдвина, что я не создан для брака, а давать жизнь детям вне брака и создавать им тем самым дополнительные трудности в жизни я не намерен.

– Не созданы для брака? – Эдвина выпрямилась. – А мне показалось, что как раз наоборот.

– Весьма забавно, – раздраженно проговорил Прескотт. И его лицо стало непроницаемым.

– Я говорю совершенно искренне, Прескотт. Признаюсь, меня несколько обескуражило то, как вы восстановлены против брака. Может быть, это из-за того, что ваши родители дали вам жизнь вне брака?

Прескотт недовольно нахмурился. Он не ожидал, что Эдвина будет настойчиво муссировать эту тему. Ну и что! Она все равно будет продолжать его расспрашивать! Эдвина ничего не могла с собой поделать: этот вопрос был для нее слишком важен.

– Это потому, что я не смогу быть хорошим семьянином, – проговорил Прескотт сердито. – Просто не такой я человек по складу характера.

– Я не могу согласиться с вами. Вы прекрасно умеете слушать другого человека, что, к сожалению, редко встречается у мужчин. Кроме того, у вас прекрасное чувство юмора. Вы надежны и заслуживаете доверия. По-моему, любой отец и муж должен обладать этими прекрасными качествами.

– Ваш супруг обладал хоть чем-нибудь из этого набора достоинств?

– Н-нет… По правде сказать, ни одним из них он не обладал.

– Что и требовалось доказать! Женщинам не нужны хорошие слушатели. Им нужны деньги, положение в обществе, осуществление честолюбивых надежд. А идеальный вариант – получить все, вместе взятое. А я им ничего из этого не могу предоставить. – Прескотт разгорячился. – Более того, я ни за что на свете не пойду на величайшую в мире глупость, навечно приковав себя к какой-нибудь одной женщине.

Это было произнесено с таким пылом, с такой внутренней убежденностью, что Эдвина выпрямилась и пристально посмотрела на Прескотта.

– Я не представляла, что вы такого низкого мнения о женщинах.

– О, ну что вы! Я очень люблю женщин. Я их просто обожаю! Но я ни за что не положусь ни на одну из них. Никогда в жизни!

Наступила неловкая тишина. Было только слышно, как щебетали птицы, а рядом галдели играющие дети.

Эдвина покачала головой, до глубины души расстроенная его признанием.

– Мне интересно знать, Прескотт, кто так сильно вас ранил, что вы разом ополчились на всю прекрасную половину человечества.

Прескотт отвернулся, снял шляпу и провел рукой по волосам. Он молчал, неподвижным взглядом уставившись на синевшее вдали озеро Серпантин. Его густые волосы отливали на солнце медью.

– Кэтрин Данн? – спокойно спросила Эдвина.

– В Андерсен-Холле я научился многому. – Он снова повернулся лицом к Эдвине и водрузил свою шляпу на место. – Она была только одной из многих моих учителей. – То, каким тоном Прескотт это произнес, не допускало никаких дальнейших расспросов, и Эдвине ничего другого не оставалось, как замолчать и продолжать сгорать от любопытства, строя догадки о том, что связывало в прошлом Прескотта и миссис Кэтрин Данн.

Холодно глядя на Эдвину, Прескотт проговорил:

– А это значит, миледи, что относительно меня вы можете быть спокойны – я не собираюсь настаивать в дальнейшем на продлении нашей помолвки.

Это заявление Прескотта как ножом полоснуло ей по сердцу. Оно подействовало на Эдвину гораздо сильнее, чем пощечина, полученная от ее достопочтенной свекрови.

Не глядя на Эдвину, Прескотт предложил ей руку и сказал:

– Мне нужно съездить в Андерсен-Холл, чтобы проведать малышку Иви. Я уже давно не был в приюте. Не сомневаюсь, доктор Уиннер также хочет услышать от меня рассказ о том, как продвигается наше с вами дело. Вы поедете со мной?

С тяжелым сердцем Эдвина взяла Прескотта под руку и пошла рядом с ним. Ей внезапно показалось, что солнце светит не так ярко, а птицы щебечут не так весело, как раньше.

Глава 20

Эдвина раздвинула шторы и посмотрела в окно, надеясь увидеть Прескотта. После вчерашнего разговора во время прогулки в Гайд-парке ее не покидало тревожное чувство. Нельзя сказать, что они поссорились. Но на обратном пути оба не проронили ни слова, и это молчание действовало на Эдвину удручающе, если не сказать больше.

На самом деле она сама во всем виновата. Ничего удивительного, что у него сложились такие убеждения – они явились отражением его жизни. Какое она имеет право подвергать сомнению правильность его мнения? Однако в глубине души у Эдвины жила уверенность, что из Прескотта выйдет замечательный отец. И муж, раз уж на то пошло. Он такой понимающий, внимательный и такой добродушный… Она была уверена, что стоит его немного приободрить…

Господи, о чем она думает? Не собирается же она и в самом деле выходить за Прескотта замуж! Однако стоит ему назвать по имени другую женщину, она буквально места себе не находит от ревности. Наверное, она помешалась от постоянных размышлений о шантажисте. Скорее всего так и есть. Иначе с чего бы ей так терзать себя из-за всякой ерунды?

Однако нельзя было не признать, что за время их короткого знакомства дружба с Прескоттом стала очень много значить для Эдвины. Ее ни на миг не покидало ощущение, что она знала его всю жизнь. Возможно, это чувство появилось из-за того, что, прежде чем встретиться с Прескоттом, она в течение многих дней изучала, что он собой представляет. Но результат ее исследования едва ли хоть чуть-чуть отражал богатство и сложность натуры Прескотта Дивейна…

Дверь в голубую гостиную отворилась, и в дверном проеме показалась голова Джинни.

– Ах вот ты где, дорогая моя! – Шурша светлыми кружевными юбками, Джинни подошла к Эдвине. – Прячешься от юных особ, атаковавших наше общество?

– Ах… Ну да. – Эдвина поспешно отвернулась от окна и опустила штору. – Гм… Я не представляла, что их окажется так много.

– Неудивительно: мы можем предложить им то, что они больше нигде не смогут найти – надежный причал, где их будут воодушевлять на исследования запретных для них тем. Несколько барышень, кажется, очень интересуются общественными работами, которые мы проводим.

– Мы привлекаем слишком много внимания к нашему обществу, Джинни. Меня не оставляет предчувствие, что добром это не кончится.