Современный японский детектив - Эдогава Рампо

— Благодарю вас, что вы согласились исполнить мою просьбу. Мне давно хотелось сфотографировать японскую девушку на фоне японского сада.

Женщина сняла крышку с объектива фотоаппарата и начала своими длинными, красивой формы пальцами наводить на резкость. Потом присела на корточки и, не переставая улыбаться, сделала семь или восемь снимков. Время от времени она просила Кумико изменить позу.

— Спасибо вам, — оторвав наконец глаза от видоискателя и счастливо улыбаясь, сказала француженка. — Наверно, получится очень хорошо. Простите за нескромный вопрос: вы из Киото?

— Нет, я живу в Токио.

— А-а, в Токио. Значит, в Киото вы приехали на экскурсию?

— Я приехала по делам, но заодно решила поглядеть на достопримечательности.

— И правильно сделали. Вы хорошо говорите по-французски. Должно быть, изучали язык в университете?

— Да, но говорю, к сожалению, плохо.

— Что вы! У вас прекрасное произношение, — похвалила ее француженка, но, заметив, что Кумико смутилась, сказала: — Простите, что отняла у вас столько времени. — Она протянула Кумико руку, и девушка вновь ощутила силу ее рукопожатия.

— До свидания, — сказала Кумико, кланяясь.

— Саенара[14], — ответила женщина.

Кумико обратила внимание на то, что француженка произнесла это слово совсем не так, как произносят обычно иностранцы. Видимо, она довольно долго жила в Японии, решила Кумико.

Почувствовав легкую усталость, какую обычно ощущаешь после осмотра первоклассной картинной галереи, Кумико покинула территорию храма и вышла на площадь, где рядами стояли закусочные и лавчонки с сувенирами. Обычно здесь у каждого экскурсанта появляется желание обернуться, чтобы бросить последний взгляд на храм, который только что он посетил.

На стоянке скопилось еще больше машин, и Кумико медленно пошла вперед, отыскивая глазами своего шофера. Он появился откуда-то сбоку и сказал:

— Пойдемте, машину я оставил чуть-чуть впереди.

Они возвращались той же дорогой. Было уже поздно, и лишь вершина горы еще освещалась солнцем.

Когда они въехали в город, Кумико попросила отвезти ее в торговые ряды, где она хотела купить своим кое-какие подарки. Шофер доставил ее в район Кавара. Здесь было так же многолюдно, как в Токио. Кумико расплатилась с шофером и занялась покупками. На это ушло не меньше часа, и, когда она вернулась в отель, на улицах уже зажглись огни.

Бой встретил ее поклоном. Поклонился ей и портье, вручая ключ от номера. Все было как обычно, и, значит, Судзуки пока не разнюхал ее местонахождение. Не исключено, что обеспокоенный Судзуки уже позвонил к ним домой в Токио, подумала Кумико. Ведь муж Сэцуко специально просил Судзуки сопровождать ее, и тот, вполне естественно, чувствовал себя ответственным за нее.

Но Кумико решила пока не звонить домой. Ведь мать сразу сообщит Судзуки о ее местонахождении, и тогда — прощай свобода!

Пока она ожидала лифт, сзади подошел кто-то еще, и она слышала знакомый голос. Кумико обернулась, и ее встретил удивленный взгляд той самой француженки, которая фотографировала ее в Саду мхов. Рядом с ней был японец-переводчик.

— Вы тоже остановились в этом отеле? — спросила она по-французски.

— Да, — ответила Кумико, удивившись такому совпадению, хотя ничего необычного в том, что иностранка остановилась именно в этом фешенебельном отеле, не было.

— Четвертый этаж, — сказал японец мальчику-лифтеру.

— А мне третий, пожалуйста, — попросила Кумико.

— Третий? — обратилась женщина к Кумико, заметив, что лифтер нажал кнопку третьего этажа.

Кумико, улыбаясь, кивнула.

Выйдя из лифта, она слегка поклонилась француженке.

В отсутствие Кумико бой прибрал комнату, приготовил постель, задернул на окне занавески и включил торшер.

Кумико раздвинула занавески и отворила окно.

На улице уже стемнело, лишь небо еще сохраняло синий оттенок, на фоне которого черным силуэтом выделялась гора. У ее подножия виднелись огоньки домов. Внизу под окном бежали красные огни проносившихся мимо автомашин.

Кумико села на диван. Тишина, царившая в отеле, убаюкивала. Кумико почувствовала голод. Она встала и подошла к столику, где лежало меню гостиничного ресторана. Блюда все были европейские, и она решила не идти в здешний ресторан.

Уж раз приехала в Киото, надо заказать что-нибудь такое, чего в Токио не поешь, решила она.

Пока Кумико, глядя на уличные огни, обдумывала, где бы поужинать, раздался тихий стук в дверь, и в комнату в сопровождении боя вошел тот самый японец-переводчик.

— Простите великодушно за беспокойство, — вежливо начал он. — По-видимому, вы очень понравились мадам, и она просит вас, если вы не возражаете, сегодня вечером с ней отужинать. Она очень надеется, что вы примете ее приглашение.

Предложение смутило Кумико. Эта иностранка оставила приятное впечатление, но приглашение вместе поужинать показалось ей чересчур неожиданным.

— Простите, а кто она и чем занимается? — спросила Кумико, подавляя смущение.

— Ее муж — французский коммерсант.

Кумико вспомнила седого мужчину, который вместе с этой женщиной любовался внутренним садом в храме Нандзэндзи.

— Дело в том, что сегодня ее муж был занят, поэтому сопровождать ее пришлось мне. Мадам рассказала мужу о вашей встрече в Саду мхов. Они необычайно-обрадовались, что вы случайно оказались в этом же отеле, и очень просят вас принять приглашение.

— Не знаю, что и сказать, — пробормотала в замешательстве Кумико.

— Не беспокойтесь, они очень благовоспитанные люди и просто хотели бы после прогулки немного отдохнуть и провести с вами вечер.

— Извините, но, к сожалению, я не могу принять приглашение, — решительно сказала наконец Кумико.

— Мадам будет крайне огорчена вашим отказом, — разочарованно сказал японец.

Кумико хотелось узнать фамилию этих иностранцев, но она не решилась спросить об этом японца, поскольку сама тоже не представилась.

— Очень, очень жаль, — повторил японец с такой миной, будто сам получил отказ. — Скажите, вы надолго остановились в этом отеле?

— Нет, — быстро ответила Кумико, опасаясь, что ее пригласят на следующий день пообедать. — Завтра утром я возвращаюсь в Токио.

— Это еще больше огорчит мадам, — сказал переводчик и откланялся.

— Передайте, пожалуйста, мои извинения, — пробормотала ему вслед Кумико.

— Передам обязательно, — ответил японец, тихо прикрывая за собою дверь.

Кумико осталась одна.

Теперь, когда она отказалась, воображение стало рисовать ей картину их совместного ужина. Какие красивые у нее волосы, подумала Кумико. Она с удивлением вспоминала, какой благожелательностью светился взгляд иностранки. Видно, она из очень хорошей и обеспеченной семьи. Может позволить себе ездить по свету, сопровождая мужа в его деловых поездках. А муж ее, безусловно, тот самый седой господин, которого она видела в храме Нандзэндзи.

Кумико почувствовала легкое угрызение совести и сожаление — может, зря она отказалась поужинать с этими, вероятно, славными людьми, да и ужин в отеле с незнакомыми иностранцами стал бы интересным продолжением ее короткого путешествия в сказочный мир, и жаль, что она его оборвала.

Но хотя Кумико родилась в семье дипломата, часто бывавшего за границей, она была воспитана в старых традициях, которые не позволяли так быстро сходиться с незнакомыми людьми.

Кумико захотелось поесть чего-нибудь чисто японского. Может быть, чтобы как-то оправдать свой отказ поужинать с иностранцами. В этом отеле ее желание было неосуществимо. Где-то она слышала, что Киото славится блюдом имобо[15]. Она быстро переоделась и вышла из номера.

Отдавая ключ, Кумико спросила у портье, где можно съесть имобо. Портье сообщил, что его готовят в ресторане парка Маруяма.

До Маруяма Кумико добралась на такси за пять минут. Ресторан, построенный в чисто японском стиле, находился в самом Центре парка. Кумико провели в небольшой зал, разделенный на несколько кабин. Имобо она пробовала впервые. Еда была легкая и проголодавшейся Кумико показалась очень вкусной.

Официантки изъяснялись на киотоском диалекте, так же как и мужчины, ужинавшие в соседней кабине. Кумико ела местное блюдо, прислушивалась к местному говору, и эта атмосфера усиливала в ней ощущение того, что она находится в необычной обстановке.

В это время мама тоже ужинает, подумала Кумико, и ее слегка кольнула совесть; наверно, ей скучно дома одной, но, может быть, к ней пришла Сэцуко.

Кумико вспомнила о Судзуки. Он, видимо, уже потерял надежду ее разыскать и вернулся в Токио, предварительно дав знать о случившемся домой. Если бы там была Сэцуко, она постаралась бы успокоить мать. Ведь она, Кумико, не просто сбежала, а оставила Судзуки письмо, в котором сообщила, что утренним поездом выедет в Токио.