Теща Франкенштейна - Наталья Александрова

Дриада – это нимфа растительного мира. По греческой мифологии дриады жили в листве деревьев, именно поэтому их изображали в виде женских фигур с листочками в волосах. И теперь в голове вертелась мысль, что где-то я видела такой: не брелок, нет, а логотип – зеленый кружок, а в нем – женский профиль с длинными не поймешь не то волосами, не то стеблями с листьями.

Бонни разлегся прямо на документах, но мне уже было все равно. Компьютер ужасно тормозил, придется вызвать умельца из фирмы. Наконец я вышла в Интернет и набрала слово «Дриада».

Так, сначала мне долго рассказывали про нимфу, потом предложили адрес магазинов одежды и косметики с такими названиями, вот еще деревообделочная фирма «Дриада», что же, ее владельцам не откажешь в чувстве юмора. А вот и то, что мне нужно, – центр продажи садовых растений под названием «Дриада», расположен на Выборгском шоссе, как раз на дороге всех дачников и садоводов. Очень удобно, заезжаешь прямо по пути, покупаешь то, что тебе нужно, и везешь на дачу, растения не сохнут и не вянут.

И мы тоже так делали с моим бывшим мужем, он еще вечно ворчал, что я занимаюсь ерундой, помешалась на своих цветочках.

Я забыла про это только потому, что в свое время сознательно выбросила из головы все, что хотя бы косвенно было связано с бывшим мужем. А теперь вот вспомнила.

Какое отношение имеют мои воспоминания к расследованию дела со взрывами? Да самое прямое, потому что перед этим самым центром «Дриада», метров за сто на шоссе имеется указатель «Детская спортивная школа «Олимпиец». И простая фанерная стрелка. Вот так-то.

И еще тут же, в Интернете, я прочитала, что в октябре прошлого года центр «Дриада» проводил распродажу растений и рекламную акцию. Понятное дело, к осени хотели распродать оставшиеся деревья и кусты по дешевке. А где рекламная акция, там обязательно раздают мелкие сувениры – календарики, значки, брелочки… Раздают всем желающим, вовсе не обязательно покупать у них что-то.

Как учил меня дядя Вася, в расследовании простых совпадений не бывает. То есть они бывают, но крайне редко. А что мы видим общего в этих двух делах, кроме того, что взрывчатое вещество одинаковое и взято, как полагает Володя, из одного источника? А то, что и в убийстве Савельева, и в убийстве Гаспаряна мелькает детская спортивная школа «Олимпиец». Там – подозреваемая женщина уехала на машине тренера. Ее якобы у него угнали, но насчет таких заявлений надо быть начеку. А убийство Савельева произошло примерно полгода назад, да вот же написано – в ноябре прошлого года. Акция проводилась в октябре, так что человек, неоднократно бывавший в этом самом подозрительном «Олимпийце», вполне мог по дороге прихватить симпатичный брелочек. Отчего не взять, раз даром дают? А потом этот самый брелочек он потерял, когда сидел в канализационном люке, в ожидании машины Савельева. И не заметил. Потому что если бы заметил, то брелок бы поднял. Или нет, в зависимости от характера. Может, этот киллер настолько обнаглел, что не боится разоблачения. А тут я, такая рассудительная и умная, сопоставила факты и сообразила, что все концы ведут в эту самую детскую спортивную школу. Там – бандитская база.

Ай да Василиса! Ай да… – я поняла, что чувствовал Александр Сергеевич Пушкин после написания драмы «Борис Годунов».

– И что нам теперь делать? – спросила я Бонни, который оставил уже всякие надежды заманить меня на кухню и мирно дремал на разлетевшихся листках.

Бонни обиженно отвернулся.

Из милиции это дело давно забрали, стало быть, нужно сообщить о моих изысканиях в ту самую серьезную контору. Дело-то нешуточное – взрывы, убийства! Молчать нельзя.

Но… Володя мне своих координат не оставил, да и с его шефом общаться не очень хочется. Он ведь тип настырный. Начнет выспрашивать – откуда я все узнала да где взяла информацию. И получается, что я крупно подставлю Лешу Творогова, он ведь не имел права давать мне дела, тем более на вынос.

Этак не годится, человек ко мне со всей душой, а я ему такую подлянку…

И пока я мучительно размышляла, как мне, по образному выражению дяди Васи, «и рыбку съесть, и на елку влезть», раздались дикие звонки в дверь подъезда. Мы с Бонни столкнулись на лестнице, я едва не свалилась со ступенек.

– Тише ты, слонопотам! – буркнула я, потирая ушибленную коленку, и распахнула дверь.

Люба оттолкнула меня и влетела в подъезд, втянув за собой упирающуюся Энджи.

– Хорошо, что у тебя дверь запирается! – выдохнула она.

– Ну, что опять случилось? – с досадой спросила я. – Тебя пытались утопить в Смоленке? Отравить духами «Красная Москва»? Измельчить газонокосилкой? Что на этот раз? Опять покушение?

– Меня пытались похитить! – выпалила Люба. – Хорошо, что Энджи вмешалась!

Тяжело дыша и запинаясь, она рассказала мне следующее.

Выполняя мои инструкции, Люба вела себя осторожно, запиралась дома на все замки и предупредила консьержку, чтобы никого к ней не пускала без предварительного звонка. Но с собакой нужно гулять, это закон природы, а в их ухоженном дворе такое не разрешается, поэтому Люба с Энджи два раза в день выбирались на улицу, стараясь избегать глухих пустырей и переулков.

И вот сегодня, когда они уже свернули на свою улицу, откуда ни возьмись подъехал микроавтобус, оттуда выскочил молодой шустрый парень и стал предлагать Любе сесть в машину, чтобы, как он выразился, просто поговорить. Нашел дуру, подумала Люба и молча шарахнулась в сторону. Парень стал настаивать, сказал, что он – лицо официальное, и пытался показать Любе какое-то удостоверение. Но Энджи так грозно на него зарычала, что парень от неожиданности удостоверение выронил. Люба решила дать деру, надеясь, что Энджи сама сумеет за себя постоять, но в это время из автобуса выскочил один такой ужасно неприятный тип, губы все время кривит, и взгляд пронзительный.

– Глаза очень светлые, голубые? – спросила я, сопоставив микроавтобус с двумя его пассажирами и узнав в них своих знакомых – Володю и его шефа Михаила Михайловича.

– Да черт его знает! – отмахнулась Люба. – Я ему в глаза не глядела, не до того было.

Тип схватил Любу за плечи и стал выкручивать руку. Люба заорала, призывая на помощь, но, как назло, улица как вымерла, ни одной собаки. То есть собака как раз была, Энджи. Она отвязалась от того молодого парня и рванула на спасение хозяйки. Ротвейлер – собака бойцовая и охранная, так что через несколько секунд мерзкому типу стало не до Любы, Энджи прокусила ему руку до крови и повалила на землю. Освобожденная Люба припустила по улице со страха в обратную сторону от дома, через некоторое время ее догнала Энджи. Из пасти у нее торчало это… – Люба протянула мне клочок картона.

При ближайшем рассмотрении клочок оказался остатками удостоверения на имя Чижикова Владимира Тимофеевича, и были еще какие-то буквы, означавшие, надо понимать, название той самой серьезной конторы.

– Я как очухалась – смотрю, мы уже возле твоего дома, ну и зашли, – призналась Люба, – хоть дух перевести, водички выпить…

– Угу, – согласилась я, – это ты правильно сделала, что ко мне зашла. Потому что дома тебя уже небось встречают. И не с пирогами и оркестром. Шутка ли сказать – на большого начальника из серьезной конторы собаку натравила! Да еще и удостоверение твоя псина сожрала, а это – важный документ, его же теперь восстанавливать замучаешься, это тебе не читательский билет в районную библиотеку! Как минимум выговор парню дадут, и за что?

– А чего они пристают… – капризно начала Люба.

– Это мальчишки на дискотеке пристают, а эти – приглашают для беседы, – наставительно сказала я, – конечно, не всегда у них вежливо получается, могут и напугать ненароком, но тебе тоже не пять лет, могла бы сообразить, что бандиты в машину приглашать не стали бы, а просто затащили. И с собакой запросто справились бы, хоть она и охранная. Против лома нет приема!

– Что теперь делать? – всхлипнула Люба. – Меня арестуют?

– Отсюда тоже надо убираться поскорее, – протянула я, – они мой адрес знают. Да, некстати все, я-то хотела к ним обратиться. Ну, теперь они меня и слушать не станут, как бы вместе с тобой не загреметь. Вот что, едем сейчас в одно место, там поразведаем кое-что, авось повезет. А потом уж пойдем с повинной. Надеюсь, Энджи не до смерти Михал Михалыча покусала! Иначе наше дело дрянь…

Василий Макарович попытался просунуть руку между прутьями решетки, но это было так же безнадежно, как припарковать огромный карьерный самосвал на место, освободившееся от «Запорожца».

Тогда он потряс решетку, но она не поддалась его усилиям.

Из морозилки донесся едва слышный жалобный стон.

Василий Макарович схватился за сердце: он не мог спокойно слушать, как в нескольких шагах от него замерзает женщина… Он отполз от решетки, повернулся к ней ногами, подтянул ноги к животу, собрал все силы и ударил ногами в решетку.