Девочка сталкера - Инна Стужева

Ведь этот пугающий парень, главарь банды, приказал своим людям доставить нас до места назначения как можно быстрее, в течение часа.

Это означает, что сейчас у меня нет времени оплакивать Кристиана. Я должна сосредоточиться на том, чтобы выжить. Должна приложить к этому максимум усилий. Попытаться выбраться.

Должна предпринять хоть что-то.

Навряд ли они меня убьют, раз не сделали этого сразу. Но есть вещи и похуже смерти. О том, что меня ждет по приезду не хочется даже думать. Ничего хорошего, можно не сомневаться.

Я упираюсь руками в крышку багажника и пробую его открыть.

Безрезультатно.

Да и рискнула бы я выпрыгнуть из машины на полной скорости, даже если бы у меня получилось?

Если бы мы ехали по безлюдной трассе, безусловно да, я бы рискнула. Но с учетом того, что за нами могут нестись другие машины и велика вероятность того, что я окажусь у них под колесами…

Не уверена, что в этом есть хоть какой-то смысл.

Но я все равно предпринимаю попытку за попыткой открыть крышку багажника изнутри.

Если у меня получится, я сделаю это. Выпрыгну, а там будь, что будет.

К сожалению, ничего не выходит и у меня нет ни одной идеи, как я могла бы открыть эту чертову крышку.

Метал не поддается силе моих нажатий на него, как ни старайся, и я не могу нащупать ничего, похожего на рычаг, который мог бы волшебным образом справиться с замком.

Я даже не знаю, предусмотрены ли в багажниках такие вещи.

Меня так сильно мутит от страха и спертого воздуха. Я стараюсь дышать маленькими порциями, потому что мне вдруг начинает казаться, что кислород сейчас закончится и я задохнусь.

Этого не происходит, но я все равно боюсь.

Спину ломит, а ноги начинают затекать от неудобной позы. Крышка, темнота и замкнутость пространства давят на меня, вызывая панику, которую я стараюсь подавить в себе любыми средствами.

Все хорошо, Ульяна, все нормально, уговариваю я себя.

Ни черта не нормально.

Все катастрофически ужасно.

Но мне остается только пережить. Дождаться, пока мы доедем до места, а пока что корить себя за произошедшее, то и дело проваливаясь в океан страха, отчаяния и сожаления.

Время тянется безумно медленно и мне кажется, я впадаю в некое подобие транса. Потому что пропускаю момент, когда машина замедляет ход и останавливается.

Кажется, после остановки проходит еще некоторое время, но я не знаю, сколько именно. Здесь и правда стало меньше воздуха, а потому мысли и сознание путаются.

А потом багажник резко открывается, и я зажмуриваюсь от яркого света, бьющего мне по глазам.

И хоть теперь я могу вздохнуть свободно, что я и делаю, но не спешу радоваться.

Я вдруг отчетливо понимаю, что предпочла бы темноту и тесноту места своего заточения тому, что может последовать сейчас.

— Ульяна, — слышу знакомый голос и в изумлении распахиваю глаза.

— Приехали, вылезай, — жестко командует Демид, выключает фонарик на телефоне, снова погружая в полумрак, и со свойственной ему бесцеремонностью ухватывает меня за руку.

— Я сама, — бормочу я и начинаю выбираться из своей тюрьмы.

Голова кружится, а ноги не держат, так что, если бы не Демид, я бы еще долго пыталась вылезти и принять ровное положение.

А так он практически выдирает меня из багажника, а потом ставит на ноги.

На то, чтобы заново научиться стоять ровно и оценивать окружающую обстановку, уходит не меньше пяти секунд.

Демид стоит рядом, всматриваясь в мое лицо, и нас окружают полумрак и непривычная тишина.

— Где… где мы? И где все…

Мои вопросы повисают в воздухе, потому что я вдруг отчетливо ощущаю запах крови.

А потом вижу ее.

Одежда Демида покрыта ею так сильно, что внутри что-то сжимается. Хотя стоит он ровно и ведет себя точно так, как и всегда. Лицо не выражает ни единого грамма боли или простого дискомфорта.

А потом я чуть поворачиваю голову в сторону и на земле вижу одного из парней. Тот самый здоровяк, что выдернул меня из машины и не дал излечить Кристиана.

И хотя вокруг нас не горит ни единого фонаря, здесь достаточно света, чтобы я могла разглядеть жуткие, до судорог, подробности.

Подробности, которые предпочла бы не видеть никогда.

Парень лежит на земле странно вывернув голову под неестественным углом, в луже собственной крови. Похоже, что ему перерезали горло. Жестоко, безжалостно.

Его рот приоткрыт, а остекленевшие глаза закатились.

Когда я понимаю, что здесь произошло и чья кровь на Демиде, меня начинает мутить.

Это не его кровь, это кровь парня.

Он сделал это с ним.

— Ульяна, мы уходим, — говорит Демид и загораживает собой дальнейший обзор, — ты пойдешь сама или мне тебя понести?

Он собирается взять меня на руки? Хочет прижать к своей кровавой одежде?

Я тут же пресекаю эту попытку.

— Сама, я сама, — быстро произношу я, хоть и еле стою.

— Закрой глаза, не смотри по сторонам, — бросает Демид и тянет меня за собой, прочь от машины.

Я пропускаю мимо ушей его совет, и сто раз жалею об этом. Лучше бы воспользовалась.

Потому что то, что я вижу дальше, не поддается совершенно никакому описанию.

Мои похитители, абсолютно все, а их тут несколько человек, несколько крупных затянутых в кожу парней, лежат сейчас без движения, а их тела представляют собой сплошное месиво.

Тот парень с перерезанным горлом смотрелся на их фоне вполне безобидно.

Здесь как будто была не просто драка, а настоящая бойня. Похлеще той, что я видела когда-либо в боевиках. Это сцена скорее из фильма ужасов.

Самым последним я вижу главаря — Клима.

Только от его агрессии не осталось и следа. Также как любых признаков жизни.

Этот парень лежит в луже собственной крови, как и остальные. Убит жестоко. А теперь пялится пустыми безжизненными глазами в небо и уже никогда ничего не скажет и не сделает.

А Демид между тем толкает меня в свою машину.

— Что здесь… что… — лепечу я, заставляя себя сидеть, хотя больше всего на свете сейчас мне хочется выскочить из салона и бежать отсюда без оглядки. Бежать и бежать. Долго.

Подальше от всего этого.

— Я же просил тебя закрыть глаза, — произносит Демид и мне кажется, сейчас его голос звучит устало.

Я мотаю головой, отгоняя только что увиденные картины. Боже, мне кажется, я никогда не смогу забыть. Я нахожусь в полнейшем шоке и никогда не приду в себя.

— Демид, это… это все ты? Но… как? Зачем? Кто ты такой?

Вопросы