Джентльмены предпочитают русалок - Х. П. Мэллори

выражение лица Майера снова становится каменным. Затем я смотрю на Каллена, и мой гнев перерастает в ненависть.

— Я к тебе не вернусь, — рычу я, но Каллен только смеется, звук рокочет в его широкой груди.

— Моя дорогая Ева, я не оставляю тебе выбора. Майер, приведи ее ко мне. Пришло время положить конец этому маленькому фарсу.

Но Майер не сдвигается. Он не говорит. Он просто смотрит на Каллена, пока тот неторопливо приближается, его взгляд становится холодным.

Каллен закатывает глаза, будто имеет дело с особенно непослушным ребенком.

— Майер, не заставляй меня повторять.

— Я услышал тебя в первый раз, — рычит Майер.

Глаза Каллена расширяются лишь на мгновение.

— Должен ли я напомнить, что это была твоя работа с самого начала? Как ты прекрасно знаешь, если Ева не пойдет добровольно, ты должен ее заставить.

Хватка Майера на моем запястье усиливается, и я не могу сдержать тихий вскрик, который срывается с моих губ. Я тяну и дергаюсь в тщетных попытках освободиться, но Майер больше не обращает на меня внимания. Его взгляд, все его внимание приковано к Каллену.

Каллен хмурится еще сильнее, и его легкая походка уже не такая расслабленная, как несколько мгновений назад.

— Майер, — холодно говорит он, хотя я вижу, как дергаются его глаза, когда Майер смотрит на него. — Не говори мне, что у тебя есть сомнения. Не хочешь вернуться в Корсику? Я знаю, что ты несчастлив здесь, на суше. Как иначе? — заканчивает он, смеясь и озираясь.

Но, хотя Каллен может показаться небрежным, его спокойствие начинает рушиться. Я вижу, как он терпит неудачу по частям. Я снова поворачиваюсь к Майеру и вижу, что его челюсти сжаты.

— Тебе не обязательно делать то, что он говорит, — шепчу я.

Кажется, даже Майер меня не слышит. Его взгляд все еще останавливается на Каллене.

— Здесь никто не понимает, кто ты, что ты такое, Майер, — продолжает Каллен. — И как только любой человек узнает, кто ты, они отвернутся от тебя, будут обращаться с тобой так, как если бы ты был монстром, выползающим из моря, — он смеется. — Так почему же ты колеблешься?

— Потому что он хочет остаться, чтобы сбежать от тебя, как и я, — огрызаюсь я, и слова вылетают из моего рта прежде, чем я успеваю их остановить. Я сразу понимаю, что это ошибка.

— Хватит с меня! — кричит Каллен и бросается вперед, выражение его лица становится мрачным. Губы скривились, он хватает меня и поднимает другую руку, будто собирается ударить меня.

— Не трогай ее, — тень Майера падает на меня, когда он отодвигает меня в сторону, скрещивает руки на груди. — Ты не тронешь ее и не уведешь ее туда, куда она не хочет идти, — говорит он, и даже когда его голос дрожит, выражение его лица остается твердым. Чувство облегчения наполняет меня, но потом я думаю, что теперь будет. Будут ли они сражаться? Если будут, то, без сомнения, на смерть. Я не знаю, кто победит. Майер выше Каллена, хотя и не такой широкий. Тем не менее, он по — прежнему представляет собой грозное зрелище, поскольку его глаза сужаются в ярком свете. Он был бы грозным рыцарем Корсики.

— Что? — Каллен фыркает, и от этого звука у меня по спине пробегает дрожь. — Ты сошел с ума, Майер? Мне нужно напомнить тебе, кто я?

— Я знаю, кто ты, — парирует Майер. — И мне все равно.

— Неважно, — продолжает Каллен, и его голос грохочет, как бурлящий океан. — Мы можем уладить это достаточно быстро.

Он пытается оттолкнуть Майера в сторону и от меня, будто тот лишь надоедливый жук. Майер удивленно отпускает меня. А потом Каллен шагает ко мне. Но прежде чем он успевает коснуться меня, его отбрасывает в сторону, темное пятно Майера бросается на него с такой силой, что они оба падают на песок. Раздается оглушительный стук, их тела падают на землю, а затем Майер прижимает Каллена к земле, растопырив ладони на шее другого мужчины.

— Я сказал, не трогай ее! — кричит Майер.

— Она — моя жена! — отвечает Каллен.

— Я не твоя жена и никогда не буду твоей женой, — выдавливаю я.

Каллен задыхается, его легкие хрипят, но Майер давит на него всем своим весом, и Каллен давится, издает ужасный, булькающий звук.

Я дрожу. Я не осознаю этого, пока не шагаю вперед, и мои ноги подкашиваются. Я падаю на песок со звуком, который даже не могу разобрать, мои легкие дрожат. И тут я замечаю одинокий кусок острой коряги в нескольких футах от меня. Думая, что мне, вероятно, следует вооружиться, я тянусь к нему и прячу за спиной, чтобы Каллен его не видел.

Но внимание Каллена приковано к Майеру. Улыбка медленно расползается по лицу Каллена. Его глаза, темно — синие, как морская вода, угрожающе мерцают.

— Ты слишком долго был на земле. Ты стал мягким, Майер.

У Майера даже нет возможности ответить, потому что в этот момент Каллен встает и отбрасывает его в сторону, словно маленькую морскую улитку. Майер с ворчанием падает на песок, и мне кажется, что я слышу, как что — то трещит, звук эхом разносится по тихому пляжу. Майер стонет от боли и пытается встать, но Каллен наступает на его руку, и Майер вскрикивает. На этот раз что — то не щелкает, кости хрустят под босыми ногами Каллена.

— Если ты не поможешь мне вернуть ее, я возьму ее сам, — угрожает Каллен, скаля зубы.

— Нет! — кричу я, слова вырываются из моих легких прежде, чем я успеваю их остановить. Я, спотыкаясь, встаю на ноги, скользя по мокрому песку, и неграциозным движением бросаюсь к Майеру. Майер корчится на песке, лицо искажено болью, губы сжаты, и я могу только представить, что он сдерживает крики агонии. Ему удается сесть, но я вижу, как он баюкает свою руку, и понимаю, что он больше не готов драться с Калленом. Я почти уверена, что у него сломана рука.

— Оставь его в покое, — говорю я, глядя на Каллена, который стоит перед нами, тяжело дыша.

Мой пульс гремит