Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили - Клайв Финлейсон

и в других прибрежных районах Средиземноморья. Огромным сюрпризом было обнаружение останков нескольких средиземноморских тюленей-монахов, на которых были видны следы кремневых ножей неандертальцев. Удивление стало еще больше, когда поблизости нашлись останки рыбы и двух видов дельфинов[339]. Это потрясло тех, кто считал, что способность использовать морские ресурсы была отличительной чертой предков и что это уникальное поведение позволило им выйти из Африки по побережью (см. главу 4). Здесь же у нас были неандертальцы, которые вели себя ровно таким же образом. Что еще более важно, это показало, что неандертальцы, жившие в пещере Горама, далекие от специализации на охоте на крупных млекопитающих из засады, на самом деле были универсальными охотниками и собирателями, которые могли использовать все богатство ресурсов. А диапазон ресурсов, вероятно, был даже больше, чем мы установили, но многие виды потенциальной пищи, такие как фрукты, корни и личинки, могли не оставить следа. Крупные млекопитающие были лишь очень маленьким компонентом общего продовольственного потребления.

Так, на юге Европы неандертальцы нашли огромное разнообразие ресурсов и, похоже, смогли использовать их все. Дальше на север, например на окраине безлесных равнин Центральной Европы, крупные млекопитающие были практически единственным ресурсом, доступным для них, — здесь не было ни рыб, ни черепах, ни тюленей. Возможно, в определенных местах в какое-то время года могла водиться пресноводная рыба, и недавние исследования не исключают, что неандертальцы могли ее потреблять. Почему это должно нас смущать? Просто посмотрите, как бурые медведи ловят лосося без каких-либо технологий, а затем спросите себя, почему неандертальцы не могли делать так же или даже лучше? И все равно исследователи диет неандертальцев в северных широтах сделали выводы о том, что они были исключительно мясоедами[340], ведь там, где они жили, мясо было основным источником энергии. Тот факт, что неандертальцы, жившие на европейских равнинах от Бельгии до Хорватии, по-видимому, в основном ели мясо, не означает, что они вели себя так же в других местах или в другие времена. Это еще один пример обобщения ограниченной информации. Пещера Горама четко показывает недостатки этой конкретной экстраполяции.

Следующий важный урок, который преподнес нам этот археологический объект, заключается в том, что пищевой спектр используемых продуктов, похоже, не изменился за то время, что неандертальцы там жили. Не было никакой «революции широкого спектра», эволюции рациона от мидии к куропатке, которую предполагали найти в Италии и на Ближнем Востоке. Это еще одна революция, которой не существовало. Неандертальцы жили в этом районе в течение десятков тысяч лет и не истощили свои ресурсы. Последние неандертальцы 28–24 тысячи лет назад питались тем же ассортиментом продуктов, что и их предшественники на 100 тысяч лет раньше.

Оставался еще один важный урок, который мы должны были усвоить. Последние неандертальцы изготавливали такие же каменные орудия и оружие, как и прежде: они все еще использовали мустьерские технологии. В их мире ничего не изменилось, поэтому им не нужно было ничего менять. Более 10 тысяч лет назад их родственники во Франции перешли к новым, шательперонским технологиям, чтобы справляться с изменявшимися условиями; все это время южные неандертальцы продолжали использовать мустьерские технологии. У одних и тех же людей были разные материальные культуры в разных частях их географического ареала. Почему это должно нас удивлять?

Мир пещеры Горама и ее окрестностей уникален. Регион между Гибралтаром и юго-западом Португалии кардинально отличался от остальной Евразии. Фактически некоторые части этой юго-западной окраины были южнее, чем части Северной Африки, а вся эта территория оказалась западнее Уэльса. Это означало, что здешний климат оставался мягким даже в худшие времена ледникового периода на севере. Здесь не было высоких гор, которые могли бы способствовать местному холодному микроклимату, а топографическое разнообразие позволило местным популяциям многих видов растений и животных выживать в многочисленных защищенных долинах региона. Близость к Атлантике также защитила этот район от сильной засухи[341]. Этот маленький островок, почти что кусочек Африки в Европе, как описал его Чапман, позволил последним выжившим неандертальцам продолжать жизнь, которая еще тысячи лет назад исчезла в их прежних местах обитания. Каждый раз, когда климат наносил удар, таких укромных зон становилось меньше, пока однажды неандертальцы и вовсе не исчезли.

Очаги жизни неандертальцев смогли сохраниться и позднее 30 тысяч лет назад в таких местах, как Крым и Кавказ, но подходящая среда обитания в этих регионах была намного меньше, чем на Пиренейском полуострове. Область к югу и западу от современного Мадрида была именно таким заповедным местом. Большая часть этой области была ниже по уровню, чем северные регионы, и, вероятно, изменение высоты над уровнем моря на этом центральном плато определило южную границу для большинства млекопитающих тундростепи[342]. Этот регион должен был быть основным оплотом неандертальцев. По мере ухудшения климата внутренние области этого региона и более высокие горы становились негостеприимными местообитаниями, и неандертальцы могли выживать только в защищенных долинах[343]. Прибрежные районы могли оставаться основными убежищами. Те, кто находился дальше от высоких прибрежных горных хребтов, меньше всего пострадали от непредсказуемых климатических колебаний[344]. Гибралтарская скала, расположенная на низкой прибрежной равнине вдали от основных прибрежных гор, оказалась идеальным убежищем.

Север Пиренейского полуострова был совсем другим миром. Этот регион был частью северной евразийской системы гор и равнин, которую я описал в предыдущей главе. Южные склоны Пиренеев и Кантабрийских гор выходили на равнины Северной Испании, высота которых в среднем составляла 1000 метров. Когда климат был холодным и сухим, эти равнины образовывали южное продолжение тундростепи Центральной Европы. В эту область могли проникать шерстистые мамонты и носороги, северные олени, степные зубры и сайгаки, поэтому южная граница Пиренеев и Кантабрийских гор была зеркальным отражением севера. Ни в коей мере не удивляет, что, помимо млекопитающих тундростепи, здесь также можно найти шательперонские и ориньякские технологии. Здесь находилась юго-западная граница этого мира, поэтому присутствие этих животных, а также шательперонцев и ориньякцев тут, а не южнее подтверждает, что фауна и технологии были тесно взаимосвязаны.

Неслучайно последние неандертальцы выжили на юго-западной оконечности Евразии. Похоже, что Гибралтарский пролив не позволил им продвинуться дальше на юг, в Северную Африку, у них не было «тревожной кнопки», и они вымерли. Как и последние популяции живущих ныне панд или тигров, они стали исчезающим видом, а шансов на выживание было мало. В конечном итоге последние неандертальцы, вероятно, вымерли просто потому, что их осталось так мало, что их группы были инбредными[345], или случайная флуктуация свела их численность к