Случайная любовь - Юлия Шилова

— Нет, Вадик, — ласково улыбнулась я. — Я устала. Я хочу пораньше лечь спать.

— А можно, я тебе перед сном позвоню?

— Позвони.

Выпорхнув из машины, я послала Вадиму воздушный поцелуй и взбежала на крыльцо.

Глава 19

После ужина я поднялась к себе в комнату и включила телевизор. Ничего интересного. Новости, новости, новости. Боевые действия в Чечне, боевые действия в Думе — это накануне отпуска-то! — котировка доллара на бирже, неутешительный — весьма, надо сказать, неутешительный — прогноз на предстоящую осень. Таньке туго придется… Надо бы разыскать ее, деньжат подкинуть, как раньше. А почему, собственно, как раньше? Сто долларов — разве это деньги? Отвалю ей тысчонку-другую. Приоденется подружка немножко. Перышки почистит.

Скучает небось без меня. Надо бы дозвониться до нее. Ну почему она не отвечает?

Танька к телефону не подошла. Лето… Может, она уехала с сыном отдыхать? Ага, на какие шиши, спрашивается? А ну ее в баню! В сентябре объявится как миленькая. В крайнем случае, в школу позвоню.

Положив трубку, я открыла Машенькин секретер и принялась разгребать сваленные в кучу бумаги и папки. Рисунки… Фотографии… Фотографий не так много. Большинство — с Вадимом.

И на всех они улыбаются. Наверное, Машенька и в самом деле любила этого большого мальчишку Наверное… А почему же тогда она от него уехала?

Сомнения одолели? Какие? Что-то ведь подтолкнуло ее на этот шаг… А рисунки хорошие. Натюрморты, пейзажи, портреты… Мама, папа, Вадим…

Какие-то девчонки — подружки, что ли? Детские лица, наброски… Карандаш, масло, акварель, гуашь… Ярко, талантливо… Жалко даже, что она так по-глупому распорядилась своей жизнью.

Многого могла бы достичь, дуреха… С такими-то родителями!

В половине двенадцатого ночи телефон пронзительно заверещал.

— Машенька, это Вадим. Ты еще не спишь?

— Пока нет.

— Чем занимаешься?

— Картины свои рассматриваю.

— Память-то хоть немного восстановилась?

— Пока нет. Но я нашла твой портрет.

— Может, помнишь, как ты его рисовала?

— Нет, не помню.

— Ты его не рисовала, а писала. Ты всегда злилась, когда кто-то говорил, что ты рисуешь. Всегда поправляла: «Я пишу».

— А как же, Вадик, я писала твой портрет?

— Вдохновенно. Я несколько часов тебе позировал, а в перерывах мы занимались любовью.

— Наверное, здорово это у нас получалось.

— Да, любимая. Мне до сих пор стыдно, что в лесочке я не сумел… Ты уж прости.

— Да ладно. А еще я нашла нашу с тобой фотографию.

— У нас было много фотографий. Ты ведь хотела сделать семейный альбом, помнишь, Маша?

— Семейный?!

— Ну да. Мы ведь хотели пожениться.

— Давай о другом поговорим, а лучше распрощаемся до завтра. Я хочу еще немного покопаться в своих рисунках.

— Если будет скучно, звони. Мобильный всегда со мной. Записывай. Я продиктую номер.

Все-таки странный этот Вадим. Странный и непонятный. Девушка его два с лишним года боролась за жизнь. На волоске ведь висела. А он ни разу — ни разу! — не навестил ее в больнице. Да что там не навестил — не позвонил даже. Ну как это можно объяснить? Ах, папенька не разрешил встречаться… Причина веская, ничего не скажешь. Наводит на мысли, знаете ли. А может, он просто боялся увидеть меня — ну, не меня, а Машеньку, конечно, — уродливой? Так это, извините, вообще попахивает предательством. И не попахивает даже — воняет вовсю, чего уж там мелочиться… Мне, например, все равно, как выглядит Макс. И случись с ним такая же беда… Нет, о чем это я? Накаркаю еще на бедную голову своего возлюбленного.

Ого, первый час уже, а сна ни в одном глазу.

Привычки старые сказываются. Ночь — самое время для работы. Но об этом давно уже пора позабыть. Я не Лена, я — Маша, Маша я. А Машенька проституткой не была. Машеньке спать давно пора.

Скинув с себя одежду, я неохотно нырнула в кровать, прихватив с собой пеструю стопочку Машенькиных рисунков. Досмотрю ух сегодня все до конца. Да и удовольствие мне это доставляет. Надо бы отобрать лучшие и повесить на стены. Вот этот, например, пейзаж очень хорош.

Или тот…

К большому ватманскому листу, на котором акварелью был нарисован (написан, написан, конечно!) прозрачный осенний пейзаж, приклеился листочек поменьше. Легонько потянув за край, я отцепила его и громко вскрикнула от неожиданности. На меня смотрел… Зак. Провалиться мне на этом месте — Зак! Скуластое морщинистое личико с кулачок. Настороженные маленькие глазки-буравчики. Тонкие губы, сложенные в презрительную гримаску. За ним, на заднем плане, легко читалась надпись: «Феллини». «Феллини» — знала я этот клуб. Зак же меня туда и водил — продавать повыгоднее. Но «Феллини» в Москве. А Маша…

Значит, она была там, в клубе. И не только была, но и встречалась с Заком. А может, он и есть тот самый мужчина, который посадил ее на наркотики? Похоже, очень похоже… Ведь он когда-то сидел за наркотики, да и сам кокаинчиком баловался. Хотя.., такое лицо.., выразительное. Машеньку оно могло заинтересовать как художницу. Не знаю, ой, не знаю…

Деликатный стук в дверь прервал мои размышления.

— Доченька, ты еще не спишь?

— Нет, сейчас лягу. Мама, а ты не помнишь, когда я это рисовала? Незадолго до отъезда в Москву, да?

— Не помню, Машенька. Хотя погоди… Когда ты его рисовала, ты так нервничала. Я, конечно, спросила тебя, что это за мужчина, но ты в ответ промолчала. Только головой помотала и отвернулась в сторону. Больше мы к этому разговору не возвращались, да и рисунок ты убрала. Вообще, лицо интересное, колоритное. Такое хорошо запоминается. Наверное, ты увидела его случайно и захотела нарисовать.

— Наверное, — вздохнула я.

— Ну ладно, Машенька. Сейчас это уже не так важно. Как у тебя дела с Вадимом?

— Пока никак. Если честно, я не могу к нему привыкнуть. Мам, а я его сильно любила?

— Да уж любила, даже с отцом ругалась из-за него. Поначалу отец был против ваших отношений, но затем смирился.

— А почему он ни разу не приехал ко мне в больницу?

— Папа запретил, да и я была против. Нам хотелось, чтобы все тебя увидели здоровой и красивой.

Мама поцеловала меня и вышла из комнаты.

Я вновь посмотрела на рисунок и подошла к телефону. Вадим ответил сразу, словно он ждал моего звонка.

— Привет, ты меня узнал?

— Конечно, Машенька, как я могу тебя не узнать?! — прокричал он в трубку. — Ты все-таки надумала встретиться? Я срываюсь! Я лечу!

— Подожди, не срывайся. Я хочу кое о чем тебя спросить.

— Вот и спросишь, когда я приеду.

— Вадик, я и по телефону могу.

— Ладно, задавай свои вопросы. — Вадим моментально сник.

— Скажи, пожалуйста, дорогой, а до своей пропажи я часто ездила в Москву?