Рубеж (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Гимн не плох. Но в сущности, это не гимн Российской империи, а гимн одного, отдельно взятого человека, призванного Господом Богом и случаем быть правителем. Этот гимн — я имею в виду «Боже царя храни», он никуда не денется. Но он, я бы сказал, для исключительных, чисто императорских торжеств. Мне бы хотелось нечто иное… Гимн должен призвать гордиться страной, ее традициями и историей.

— Ваше величество, — вдруг подал голос Булгаков, не вставая с места. — Вы же написали торжественную песнь — тот же гимн, посвященный этой войне? Не скрою — я решил вернуться к былой профессии после того, как услышал «Священную войну». Почему бы вам самому не написать государственный гимн?

Вот ведь… «Священная война» была много раз опубликована, автором слов указан г-н Василий Лебедев. А вот самого поэта отыскать не смогли, хотя претендентов на авторство было человек двадцать (не самая редкая фамилия!) и теперь отчего-то считают, что император сам и написал.

— Нет, господа, — покачал я головой. — У песни «Священная война» другой автор. Если бы я сам написал текст, скрывать бы не стал. Увы, писать стихи, а тем более гимны я не умею. Единственное, что я хочу сказать, что мне пришло в голову одно четверостишие, подходящее для гимна России. Но я не настаиваю, чтобы его брали за образец.

Я собрался напеть первую строчку гимна моей реальности, но с ужасом понял, что в голову лезет совсем не то!

Спасибо тебе, мой дорогой папа! Тот, который из моей реальности. Это он постоянно говаривал, что как выучил в свои далекие школьные годы гимн Советского союза, так новый запомнить не может, а если звучит музыка Александрова, то вместо российского гимна вспоминает советский. Вот, папочка ходил по квартире и напевал себе под нос:

Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки Великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов

Единый, могучий Советский Союз!

Нет, про Союз еще ладно, а вот про свободные республики — это уже излишне. И про Ленина тоже будет перебор.

Но все-таки, сумел взять себя в руки и сказал:

— Нам нужно что-то такое… — Изобразив задумчивость на светлом челе, проговорил пару строк:

— Россия — священная наша держава,

Россия — любимая наша страна.

Я замолк, растерянно разводя руками — мол, дальше не знаю.

На несколько секунд в зале повисло молчание. Творцы пожимали плечами… И вдруг… Откуда-то из глубины зала поднялся долговязый молодой человек в простой гимнастерке, с погонами унтер-офицера.

— Ваше величество… Позвольте?

— А это… — начал пояснять мне Пырьев, сидевший рядом, но я только отмахнулся — дескать, сам знаю. Еще бы не знать человека, что является литературным отцом «Дяди Степы» и еще множества замечательных произведений. Я его видел по телевизору в уже преклонных годах, но и молодого Михалкова (не Никиту!) узнать не сложно.

— Прошу вас, Сергей Владимирович, — милостиво кивнул я, приводя в замешательство и унтер-офицера, и остальных. Дескать — откуда знает?

— Россия — священная наша держава,

Россия — любимая наша страна.

Могучая воля, великая слава —

Твоё достоянье на все времена!

Михалков, дочитав до конца, скромно сказал:

— А вот дальше я не сочинил, не успел, но досочиняю.

— Отлично! — похвалил я поэта.

А ведь и досочиняет. Может, сразу и дать задание Сергею Владимировичу? Но нет, так нельзя. Возможно, кто-нибудь напишет лучше, нежели Михалков?

— Итак, господа, пользуясь случаем, я объявляю конкурс на сочинение государственного гимна Российской империи. Думаю, что мое сообщение следует считать официальным объявлением конкурса. Иван Александрович, — повернулся я к Пырьеву, — будьте любезны, подскажите моему секретарю — как правильно оформить объявление о конкурсе. А еще, господа, что лучше — денежная премия в пять тысяч рублей или медаль «За трудовую доблесть» для победителя?

Сошлись, что лучше и премия, и медаль.

Глава 26

Неприятные новости

Давненько адмирал Столетов не являлся с личным докладом передо мной, но на этот раз он прибыл прямо в Царское Село, причём явился ко мне без доклада.

Морской министр имел на это полное право, но я не помню чтобы до этого он хотя бы раз этим правом пользовался. Обычно он испрашивал аудиенцию, да и редко мой морской министр находился в главном штабе вмф на Дворцовой площади. Всё больше предпочитал бывать либо в Крыму, либо в Мурманске, либо во Владивостоке, а то и Порт Артуре. Так и ездил от места к месту, предпочитая находиться среди своих подчинённых и контролировать службу

— Присаживайтесь, Ваше высокопревосходительство — приветливо пригласил я министра

Усевшись адмирал первым делом спросил:

— Ваше императорское величество, а как там поживает моя крестница?

— Да всё прекрасно отозвался я, передаёт глубочайший поклон и будет очень рада, если вы выберете время, чтобы отужинать с нами, — ответил я.

— Отужинать, к сожалению, не смогу, — покачал головой военный министр. — У меня уже и самолёт, образно говоря, под парами, зато у меня имеется подарок: два бочёнка прекрасного анатолийского мёда. Наши моряки, которые возвращались с турецкой базы домой, притащили с собой бочёнков десять, для императрицы. Уж все то десять я брать не стал, но два бочёнка пришлось, нельзя обижать людей.

Услышав про мёд, я чуть не застонал, будто от зубной боли. После того слива информации в газету, который по доброте душевной допустила матушка, Зимний дворец и Царскосельский дворец, а так же все дворцы российской империи, уже превратились в пункты приёма огромных партий мёда. Народ привозил, приносил, прикатывал бочки, бочёнки, туесочки, баночки. Мёд посылали со всех губерний Российской империи, а еще из Турции из Сербии из Болгарии. Наверное, если бы я открыл торговую точку по продаже мёда, то стал бы медовым магнатом.

Соньке при всём желании столько не съесть, поэтому большая часть даров отправлялась либо в госпитали, либо в детские дома, либо в дома престарелых. А вот теперь ещё два бочёнка от адмирала Столетова нужно деть куда-то. Сама виновница, которой я по праву считаю Ольгу Николаевну, лишь ходила да посмеивалась.

— Господин Адмирал, думаю вы ведь не только из-за мёда пришли, есть какие-то тревожные вести? — решил я сменить тему. — Или Омар Фарук решил отказать в военно-морских базах? Или нужны срочные ассигнования на строительство северного военно-морского флота?

— Никак нет Ваше величество, — покачал головой Столетов. — Господин Фарук ведёт себя очень достойно, выделил нам дополнительные территории под базу, причем, безвозмездно, — усмехнулся он. — С ассигнованиями тоже всё в порядке. Вот разве что под Порт Артуром, установить бы дополнительные береговые укрепления, но и то, этот вопрос мы сумеем решить сами.

Сами так сами, самостоятельное решение вопросов это всегда прекрасно. Вот только чего генерал-то пришёл.

— Ваше величество, — наконец перешёл к сути вопроса генерал. — В моём ведомстве, происходят странные события. В течение одного дня в разных морях наши корабли подверглись странным атакам.

— Атакам? — переспросил я. — Установить удалось кто? Немцы, французы, надводные корабли, подводные?

— Никак нет, не корабли. Нас атаковали морские животные, — прочистив горло ответил он. — Одна их наши подводных лодок, в Средиземном море, была атакована одновременно двумя большими белыми акулами. Причём особи довольно крупные. Уничтожить подводную лодку они, конечно, не смогли, но был повреждён винт. И капитану пришлось всплывать, причём под самым носом у торпедного катера, который до того стоял без движения, и потому не был засечён.

Капитан подлодки принялся подавать сигналы бедствия, попросту пропустив вражеский катер. Ну а тот в свою очередь, недолго думая, принялся атаковать подводную лодку. В итоге лодка потоплена, но благо происходило это недалеко от турецкого берега, и команда смогла спастись.