Ганнибал: Восхождение - Томас Харрис

В трех сотнях метров позади них Ганнибал сбросил скорость, и «БМВ» тихо зарокотал, продолжая медленно катиться вперед, с шорохом раздвигая боками траву. Он остановился и достал из седельной сумки отцовский бинокль. В темноте ему было не разглядеть название судна.

Видны были только ходовые огни и неясный свет за занавешенными окнами. Здесь канал был слишком широк, чтобы пытаться перепрыгнуть с берега на палубу.

С берега он мог бы попасть из пистолета в капитана, стоявшего в рубке, — или хотя бы отогнать его от штурвала, — но тогда на судне поднимется тревога, ему придется иметь дело сразу со всеми, как только он ступит на палубу. Они могут напасть на него сразу с обеих сторон — с носа и с кормы. Ему были видны трап на корме и выключенный фонарь на носу, где, видимо, был еще один трап, ведущий на нижнюю палубу.

В рубке, расположенной ближе к корме, слабо светился огонь нактоуза, но разглядеть кого-либо внутри было невозможно. Нужно было проехать вперед, обогнать их. Тропка тянулась рядом с водой, а поля представляли собой слишком всхолмленную местность, чтобы совершать объезд по целине.

Ганнибал обогнал плавучий дом, двигаясь по бечевнику и чувствуя, как покалывает бок, обращенный к судну. Быстрый взгляд на судно. Гассман на корме достает кранцы из рундука. Глянул на проезжающий мотоцикл. Над застекленным верхним люком каюты пляшут ночные мошки.

Ганнибал держал умеренную скорость. В километре впереди уже виднелись огни машин, пересекающих канал по мосту.

Канал Луан сужался, подходя к шлюзу, его ширина здесь не более чем в два раза превышала ширину судна. Шлюз представлял собой единое строение вместе с мостом, верхний затвор был вделан в каменную арку, сам шлюз был похож на ящик под мостом, длиной чуть больше, чем «Кристабель».

Ганнибал свернул влево по дороге через мост, на случай если капитан судна наблюдает за ним, и проехал с сотню ярдов. Выключил свет, развернулся и подъехал ближе к мосту, заведя мотоцикл в кусты рядом с дорогой. И пошел вперед в полной тьме.

На берегу канала днищем вверх валялись несколько гребных лодок. Ганнибал сел на землю между ними и стал наблюдать, глядя поверх них, за приближающимся плавучим домом, еще в полукилометре от моста. Было очень темно. Он слышал радио, играющее в дальнем конце моста, видимо, в домике смотрителя шлюза. Он сунул пистолет в карман куртки и застегнул клапан.

Едва заметные ходовые огни судна приближались очень медленно, красный на левом борту, ближнем к нему, а позади него, выше, белый огонь на складной мачте над рубкой. Судну придется здесь остановиться и ждать, пока уровень воды в шлюзе понизится на метр. Он лежал рядом с водой, вокруг валялись сплошные речные водоросли. Сверчки еще не начинали свои песни, слишком холодно.

Он ждал, а судно приближалось, медленно, очень медленно. Было время поразмышлять. Часть того, что он делал в кафе Кольнаса, была крайне неприятной, чтобы о ней вспоминать. Он не сумел оставить Кольнаса в живых даже на короткое время, а позволить ему говорить было просто бездарной тратой времени и терпения. Очень приятно было ощутить рукой хруст, когда клинок танто проткнул череп Кольнаса и вылез наружу, словно маленький рог. Гораздо больше удовлетворения, чем от смерти Милко. Очень приятные ощущения, которыми вполне можно насладиться: геометрическое доказательство пифагоровой теоремы, заключенное в плитках кафеля; голова Дортлиха, отрываемая от тела. Есть и о чем помечтать: как он пригласит леди Мурасаки в ресторан «Марсово поле» на тушеного зайца. Ганнибал был совершенно спокоен. Пульс — 72 удара в минуту.

Возле шлюза темно, небо ясное и все усыпано звездами. Огонь на мачте плавучего дома должен располагаться где-то среди низко висящих звезд, когда судно достигнет шлюза.

Он не совсем добрался до нижних звезд, когда мачту сложили и убрали назад, огонь, как падающая звезда, описав дугу, опустился вниз. Ганнибал увидел раскаленную нить огромного судового прожектора и тут же упал на землю, когда яркий луч прорезал тьму и метнулся над ним к затвору шлюза. Заревел судовой гудок. В домике смотрителя шлюза загорелся свет, и меньше чем через минуту наружу вышел человек, поправляя подтяжки. Ганнибал принялся навинчивать глушитель на пистолет Милко.

Владис Грутас поднялся по носовому трапу и остановился на палубе. Потянулся и швырнул за борт окурок сигареты. Что-то сказал Мюллеру, и тот опустил свой дробовик на палубу, между растениями в контейнерах, чтобы его не увидел смотритель шлюза. Потом Грутас ушел обратно вниз.

Гассман выбросил за борт кранцы и приготовил швартовочный канат. Верхний затвор шлюза оставался открытым. Смотритель ушел в свою будку возле самой воды и включил освещение над швартовочными тумбами в обоих концах шлюза. Судно прошло под мостом в шлюз, капитан дал задний ход, чтобы остановиться. Когда мотор взревел, Ганнибал, низко пригнувшись, скользнул на мост, держась ниже каменных перил.

Выглянул оттуда, посмотрел на медленно проплывающую внизу палубу и сквозь застекленные люки на крыше надстройки. Когда люк оказался прямо под ним, он успел разглядеть леди Мурасаки, привязанную к креслу, — ее было видно только секунду.

Смотрителю понадобилось около десяти минут, чтобы спустить воду в шлюзе до уровня нижнего бьефа, тяжелый затвор раскрылся, Мюллер и Гассман собрали швартовы. Смотритель пошел назад к своему домику. Капитан прибавил оборотов двигателя, и вода забурлила за кормой.

Ганнибал перегнулся через перила моста. С расстояния двух футов он выстрелил Гассману в темя, вскочил на перила и спрыгнул вниз, приземлившись на тело Гассмана и тут же откатившись в сторону. Капитан услышал глухой удар, когда Гассман упал, и посмотрел на кормовые швартовы — но они все были сложены на палубе.

Ганнибал толкнул дверь кормового трапа. Заперта.

Капитан высунулся из ходовой рубки:

— Гассман, ты где?

Ганнибал сидел на корме, на корточках возле тела, ощупывая его пояс. Гассман не был вооружен. Чтобы пройти на нос, Ганнибалу нужно было миновать рубку, а на носу сидел Мюллер. Он двинулся вперед по правому борту. Капитан вышел из рубки на левый борт и увидел распростертого там Гассмана, из головы которого в шпигаты что-то стекало.

Ганнибал тихо и быстро пробирался вперед, пригибаясь за низкими палубными надстройками.

Он почувствовал, что двигатель перевели на нейтраль, и побежал, сзади раздался выстрел, пуля ударила в пиллерс, и ее осколки впились ему в плечо. Он обернулся, увидел капитана, нырнувшего за кормовую надстройку. Возле носового трапа на секунду показались татуированные рука и ладонь, выхватившая дробовик из-под горшков с растениями. Ганнибал выстрелил, но безрезультатно. Плечо саднило, оно было мокрым. Он пригнулся и нырнул между двумя надстройками, выбравшись на левый борт, побежал вперед, низко пригибаясь, вперед, мимо носовой надстройки на бак, а на баке, скорчившись, сидел Мюллер. Он вскочил, когда услышал приближение Ганнибала, поднял ружье, но зацепился дулом за угол надстройки, задержавшись на полсекунды, дернул его, снова поднял, и Ганнибал выстрелил ему четыре раза в грудь, со всей возможной быстротой нажимая на спуск. Дробовик тоже выстрелил, пробив здоровенную иззубренную дыру в деревянной обшивке возле двери, ведущей на трап. Мюллер зашатался и посмотрел себе на грудь, потом упал на спину и, уже мертвый, сел, прислонясь спиной к фальшборту. Дверь на трап была не заперта. Ганнибал бросился вниз по ступеням, заперев дверь за собой.

Капитан, прятавшийся на корме возле тела Гассмана, порылся в карманах, отыскивая ключи.

Быстро вниз по ступеням трапа и по узкому коридору нижней палубы. Ганнибал заглянул в первую каюту — пусто, ничего, кроме коек и цепей. Он рывком распахнул следующую дверь, увидел леди Мурасаки, привязанную к креслу, и бросился к ней. Грутас из-за двери выстрелил Ганнибалу в спину, пуля попала тому между лопаток, он упал, и под ним начала растекаться лужа крови.

Грутас улыбнулся и подошел к нему. Приставил дуло пистолета Ганнибалу под нижнюю челюсть и похлопал его по плечу. Потом пинком отбросил в угол пистолет Ганнибала. Достал из-за пояса стилет и потыкал его острием Ганнибалу в ноги. Ноги не дернулись.

— Пуля в позвоночник, мой маленький Mannlein, — сказал Грутас. — Ноги уже не чувствуешь? Какое несчастье! Ты ничего не почувствуешь и тогда, когда я тебе яйца отрежу. — Грутас улыбнулся леди Мурасаки. — Я вам из его мошонки сделаю кошелек, чтобы складывать чаевые.

Ганнибал открыл глаза.

— Ты еще можешь видеть? — Грутас помахал перед глазами Ганнибала длинным лезвием стилета. — Отлично! Тогда смотри сюда! — Грутас встал перед леди Мурасаки и легко провел острием по ее щеке сверху вниз, едва касаясь кожи. — Я мог бы навести некоторый румянец на ее щечки. — Он вонзил стилет в спинку кресла рядом с ее головой. — Или понаделать в ней новых отверстий для секса.