Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

— Нет, — заверила ее Ренне, — это не излишняя доверчивость. Мошенники все равно бы выманили у вас авторский сертификат для унисферы.

Глаза Эйприл снова наполнились слезами.

— Но я ничего не помню. И теперь все Содружество считает, что я рассылаю пропагандистские выступления Хранителей.

— Содружество уже завтра об этом забудет. Ваши родные сделают так, что­бы ваше имя больше не упоминалось в новостях. Обычно я против неофици­ального влияния на средства информации, но в этом случае не стала бы воз­ражать.

Эйприл медленно кивнула.

— Что же произошло? — свистящим шепотом спросила она. — Сотрудники службы безопасности говорят, что им ничего не известно, но я уверена: им приказано так говорить. Скажите мне, пожалуйста. — Она перевела взгляд с Тарло на Ренне. — Пожалуйста, я должна знать. Я даже не понимаю, когда это произо­шло. Это так ужасно. Мне все равно, насколько это плохо, но я должна знать.

— Скорее всего, это случилось за две ночи до их отъезда, — сказал Тарло. Ренне бросила в его сторону сердитый взгляд, но он только пожал плечами. — Часть подготовки заключалась в том, чтобы вы пили и употребляли наркотики каждый вечер, чтобы наутро не все могли вспомнить. И когда такое повторилось, вы ничего не заподозрили.

Эйприл нахмурилась и рассеянно посмотрела в широкое окно, словно сосредоточилась на чем-то, что находилось далеко за сверкающей гладью моря.

— Я не помню. Я действительно ничего не помню. Было бы понятно, если бы я была более заторможенной в то утро. Но нет. — Она посмотрела на Тар­ло. — Так что же со мной произошло?

— Вероятнее всего, они подмешали вам в бокал антроноин или какую-то его разновидность. Вы полностью отключились, как бывает при сильном опья­нении, но остались уязвимой для внушения. После этого они воспользовались сканером и хакерской программой, чтобы проникнуть в ваши вставки. Все это заняло не больше пары минут. А затем было проведено редактирование памяти.

— Редактирование памяти. — Эйприл провела рукой по волосам. — В ваших устах это звучит так просто. Но у меня похитили часть моей жизни. Я не подозревала, что это так легко.

— Технология хорошо отработана, — сказала Ренне. — Некоторые обновле­ния даже не выходят за пределы корпоративных лабораторий. После соверше­ния крупного преступления нарушители закона первым делом стирают это событие из своей памяти. Они надежно забывают о правонарушении. Это может показаться странным, но мы уже не можем прочитать их воспоминания и ис­пользовать их в суде в качестве свидетельств.

— Знаете, это обстоятельство ненавистно мне даже больше, чем обольщение, чем похищение сертификата. Это ужасно. Они могли сделать все, все, что угод­но, а я бы и не знала. Не могу поверить, что такое можно забыть.

— Нам надо провести несколько тестов, — сказала Ренне. — Наши эксперты возьмут у вас образец крови. Учитывая, что все произошло двое суток назад, можно определить, каким наркотиком они воспользовались. Кроме того, они хотели бы прогнать через ваши вставки калибровочные программы. Как вы считаете, вы к этому готовы?

— Да, — ответила Эйприл. — Я сделаю все, что потребуется.

— Спасибо. Мы воспользуемся программой характерных особенностей, что­бы получить их портреты. Вы и ваши друзья могли бы в этом помочь.

— Вы сможете их поймать? Это реально?

— Будет нелегко, — признал Тарло. — Хранители не запустили бы свою пропаганду, пока их люди не покинули Нсегу. К настоящему моменту они могут быть в любом мире Содружества и изменить свою наружность, воспользовав­шись наборами для клеточного перепрофилирования. Наилучшая возможность для их поимки представится в том случае, если мы накроем всю группу Храни­телей.

— Вы ведь преследуете их уже долгое время, не так ли? Все знают. Это единственное незакрытое дело Паулы Мио.

— Никто не может скрываться вечно, — сказала Ренне. — Сегодня мы подтащили их немного ближе к скамье правосудия. Они могли оставить какие-то следы и улики. Следы их ДНК есть в коттедже, следы электронного присутствия остались на Нсеге: оплата ренты, наемные автомобили, записи о контактах. Я понимаю, это звучит не слишком убедительно для вас, тем более сейчас, но, поверьте, нам помогает каждая мелочь.

Ренне и Тарло вышли через веранду, по пути отослав телохранителя в гостиную. По мягкому пружинящему газону они направились к домику, который арендовали Хранители. Ослепительные лучи жаркого солнца заставили обоих надеть защитные очки.

— Ты, как обычно, себя проявил, — упрекнула своего напарника Ренне. — Сказал, что они воспользовались насилием над сознанием. Интересно, о чем ты думал, рассказывая о взломе?

— Она и так изрядно намучилась, — ответил Тарло.

Ренне остановилась, любуясь морем. Влажный бриз играл ее каштановыми волосами.

— Ублюдки. Рады поиздеваться над впервые живущими. Даже без потери памяти она еще лет десять не оправилась бы от потрясения.

— Ненавижу насильственное редактирование памяти, — сказал Тарло. — Каждый раз, когда мы с этим сталкиваемся, меня чуть не выворачивает на­изнанку. Мы ведь почти покончили с Хранителями, начали их окружать, а они опять вывернулись. Мы могли бы сто раз их арестовать. Хочу сказать, это чертовски странно, что босс ни разу не вышел на кого-то из их шишек.

— Ты говоришь совсем как Алессандра Барон, всегда критикующая Управление. Если бы кто-то изобрел редактор памяти, стреляющий как лазер, мы бы об этом знали.

— В том-то и дело, — сказал он, пожимая плечами и разводя руки. — Мы не знали о нем, а изобретатель выстрелил в нас.

— Перестань. Ты становишься параноиком.

Он печально усмехнулся.

— Ты должна признать, что в деле с Хранителями что-то не так. Черт, ты ведь была на Велайнесе. Мы что, допустили ошибку? Скажи, мы что-то про­пустили? Мы работали по всем правилам, но они все-таки нас обошли.

— Им повезло.

— Им везет уже сто тридцать лет. Это неестественно.

Она взглянула на него с тревогой.

— О чем ты толкуешь?

— Я не знаю. Правда не знаю. — Он вздохнул. — Ладно, надо выяснить, что там накопали эксперты.

— Ничего.

— Оптимист. Ставлю десять долларов на то, что на этот раз Хранители сделали ошибку и оставили после себя улики.

— Договорились.

Глава 7

Разведывательная червоточина ККТ на Мерредине просуществовала пятнадцать месяцев, когда ей был присвоен пятый класс — законченная энерго-фокусирующая структура — и последовало обновление всех систем до уровня «бета». Предстояла нелегкая работа по техническому перевооружению половины кубического километра оборудования высочайшей мощности. Оскар Монро десять месяцев руководил бригадами, пока они суетились вокруг генера­тора червоточины, вооружившись отвертками, антеннами, программами и про­чим необходимым оборудованием. После обновления большей части систем три месяца ушло на обучение наземной службы, пока техники, участвуя в бесчис­ленных тестовых прогонах, не привыкли к новым типам устройств и программ. После чего последовал заслуженный двухнедельный отпуск.

Оскар отправился на Землю и первые десять дней провел в одиночестве, отключив эл-дворецкого и просидев с удочкой в рыбацкой лодке на озере Рутланд в Англии всю Светлую седмицу. Семь из десяти дней шел дождь, и он вытащил всего одиннадцать форелей. За последние восемь лет это были самые беззаботные дни. Впрочем, долго слоняться без дела он не хотел.

Последние четыре дня были оставлены для Лондона, где наряду с другими ностальгическими объектами культуры древней столицы он хотел посмотреть некоторые из старомодных театральных постановок. В первый же вечер, в ан­тракте «реинтерпретированного» Стоппарда, он встретил приятного молодого человека из одного аристократического семейства Европы, который был заин­тересован и восхищен его работой. Благодаря схожести взглядов на изобрази­тельное искусство, оперу и хорошую еду оставшиеся три дня отпуска Оскара они почти не разлучались. Потом они распрощались на лондонской станции ККТ, и экспресс доставил Оскара обратно на Мерредин, преодолев за тридцать три минуты расстояние в двести восемь световых лет.

На следующий день был назначен запуск генератора червоточины; при надлежащем подходе этот процесс потребует немало времени. Спустя шесть дней Оскар будет готов приступить к поискам новых планет.

База разведывательного отряда, занимавшая три квадратные мили одного края планетарной станции, была видна с расстояния пяти километров. Подобная расточительность территории являлась не случайной. Мерредин стал узловым миром Содружества для третьей зоны этого сектора космоса, и в ожидании будущего, когда пятьдесят переходов свяжут его с далекими звездами, плане­тарная станция заняла участок неподалеку от столичного города общей площа­дью в его пятьдесят квадратных миль. В настоящий момент здесь имелся толь­ко один пассажирский терминал, небольшая сортировочная площадка и три перехода назад на Мито, один из миров Большой Дюжины, и два к погранич­ным мирам третьей зоны — Клонклурри и Валвиде. На остальной территории росла трава, тянулись дренажные канавы и виднелось несколько никуда не ведущих дорог. Месяц назад на многих зданиях были вывешены зелено-голубые национальные флаги, но, после того как команду Мерредина выбили из розы­грыша Кубка еще в первом раунде, знамена быстро сняли. Расстроенные смо­трители спрятали их в кладовках, бормоча себе под нос что-то о «другом разе».