Любовь без права на ошибку - Татьяна Алюшина

– Ты боишься перегореть?

– Это мне не грозит, – смеялся он в ответ, немного по-мужски красуясь. – Я тороплюсь осуществить свои эротические фантазии и сексуальные домогательства!

– Поделись фантазиями, раз я в них основной участник, мне можно, – веселилась я. – Может, еще свои идеи предложу!

– Поделиться? Ну ладно! Одним поделюсь. Я не стану снимать с тебя платье и туфли, а прямо такую красавицу уложу на большой обеденный стол…

– Я правильно поняла? Ты не станешь снимать с меня платье и туфли?

– Да, – кивнул он утвердительно.

– И драгоценности снимать ты тоже не будешь? – продолжала уточнять первая ученица в этом классе.

– Их тем более! – подтвердил учитель.

– А что-то снимать ты будешь?

– Только колготочки и белье.

Завернув при этом лихой вираж, он остановился у подъезда своего дома, заглушил мотор, вытащил ключ зажигания и, спеша осуществить все вышеперечисленное, уже открывал дверцу, и тут я остановила его, сообщив с непроницаемым видом и расстановкой:

– Битов, я в чулках и на мне нет белья.

– Ум-м-м! – Мужчина уткнулся головой в руль и пообещал: – Васька, я тебя покусаю!

Дальнейшее наше перемещение в квартиру было полно курьезов и зигзагообразных маневров, поскольку требовало преодоления немалых препятствий, как то: подняться по подъездным ступенькам; пройти мимо охранника, провожавшего нас с открытым ртом – ну еще бы, ему не приходилось пока в этом интеллигентном доме наблюдать, как люди, целуясь и обнимаясь, умудряются куда то двигаться, причем целенаправленно и спешно; затем следовало войти в лифт и, что самое главное, вовремя из него выйти; открыть ключом дверь, захлопнуть ее за собой и добраться наконец до обещанного мне стола, так лелеемого фантазией Битова.

И осуществить эту самую фантазию, разнообразив ее действительностью!

То ли мы сильно расстарались, то ли наличие стола навеяло, но мы одновременно обнаружили, что страшно проголодались, и отправились исследовать содержимое холодильника, которое, меня, например, приятно удивило и порадовало.

– Ого! У тебя всегда так?

– Как раз наоборот. Но у меня сегодня образовалось время, и я подумал, что нам с тобой что-то надо будет есть.

– Это ты правильно сделал, – похвалила я и вздохнула: – Но готовить мы не будем!

– А и не надо! Я об этом тоже подумал. Мало того, я хочу тебя попросить еще немного побыть в своем потрясающем наряде за столом.

– А побуду! – Я присела на высокий стул у барной стойки. – Тогда корми меня голодную!

Он меня и накормил, и немного напоил достойным красным вином, и ублажил беседой приятной. А потом очень медленно раздевал, снимая предмет за предметом, начав с серег и закончив последним чулком.

Очень чувственно, скажу я вам! Баловал во всех отношениях!

Утром Битов поднялся ни свет ни заря и умотал по каким-то своим важным делам, не забыв разбудить меня поцелуем, извиниться и клятвенно пообещать, что скоро вернется. Я что-то промычала в ответ, скорее всего не похвалила, не помню, и вновь отдалась морфею.

Но клятву мужчина сдержал. Я успела выспаться, принять душ, побродить в познавательных целях по квартире, рассматривая интерьер, фотографии в рамочках, библиотеку, довольно внушительную и непростую, в том смысле, что там находились и раритетные экземпляры, сварить себе кофе, и, устроившись на диване, пообщаться с родными.

Сначала позвонила бабуле, мы долго болтали, и я порадовалась, что голос у нее зазвучал намного бодрее; потом с любимым папиком я поделилась впечатлениями от своих путешествий, новых знакомств, похвасталась, что ходила в Мариинку на «Дон Кихота», не соврала же! Я-то лично просмотрела почти половину спектакля, не мучась горячим сексуальным желанием. Ну, как вы понимаете, папе я про это не стала говорить, а вот на то, что у нас с внуком бабушкиной подруги сложились более близкие отношения, чем предполагалось, намекнула.

– Я, Васена, полностью доверяю твоему умению разбираться в людях. И понимаю, конечно, что этот твой Влад наверняка хороший мужик, да и бабуля о нем отзывается только положительно. – И тут он тягостно вздохнул после столь красочной вступительной части. – Но все же я твой отец, и мне трудно принять тот факт, что какой-то мужик может тебя увести, не говоря уже об интимной стороне вопроса.

– Папенька, это что-то новенькое, раньше тебя такие глупости не обременяли, – рассмеялась я.

– Раньше ты ни в кого не влюблялась, – напомнил батюшка заботливый. – И поэтому такой вопрос не возникал, да и ухажеров твоих я видел и понимал, что не про тебя парнишки-то. А этот Битов, по опросам населения, вроде хорош, но я пока его не видел, вот и волнуюсь.

– Не волнуйся, – успокоила дочь послушная. – Не факт, что я влюбилась, это первое, и второе, не факт, что наши отношения будут иметь продолжение, через пару-тройку дней я уеду, и привет Питеру!

– И не факт, что уехать – это лучше для тебя, – вздохнул папуля.

Я перевела разговор на Ирину, звонить которой не стала, потому что она была на приеме у врача, мы поговорили про папину работу и дела и попрощались. Еще позвонила на работу и долго обсуждала производственные вопросы и детали сначала со Славиком, моим помощником, потом с начальником лаборатории. И в этот момент вернулся Битов.

Мы перекусили и поехали назад в поселок: вроде считалось, что мне положено там гостить, да и Надежда Ивановна уже несколько раз звонила и осторожно интересовалась, когда мы вернемся. Ничего не поделаешь, придется придерживаться «протокола».

Я все никак не могла отвлечься от разговоров с родными и, обдумывая папины и бабулины слова, поделилась с Битовым некими выводами:

– Надо Надежду Ивановну привезти в Москву, чтобы они с бабушкой встретились.

– Не знаю, – засомневался он. – Как она дорогу перенесет? Давление, да и сердце.

– Им надо встретиться и попрощаться, – вздохнула я. – Моя бабушка умирает, ей осталось от силы полгода. Сердце. Оперировать поздно, она не выдержит операции, и сама это лучше всех понимает, она же врач. Бабуля поэтому и попросила отвезти письмо Надежде Ивановне, не хотела умирать, не помирившись и не простившись.

– Черт! – ругнулся, расстроившись, Битов. – Как моя-то это перенесет!

– Она знает, бабушка ей сразу сказала, – успокоила я его заботливые порывы. – Это жизнь, им восемьдесят лет, большинство их сверстников уже умерли.

– Я подумаю, как это сделать, – пообещал он. – Как же это грустно, Васька. Я даже представлять себе не хочу, что мне предстоит с ней прощаться.

– А ты не представляй, – дала я совет полезный. – Я вот и не собираюсь этого делать. Как будет и когда будет, так и будет. А пока я делаю все что могу, чтобы ей было хорошо.