Жертва негодяя - Луиза Аллен

Перси сидела тихо, и слезы струились по ее щекам. Эйврил так и не нашли, но два часа назад наткнулись на тело Дэниела, вынесенное волной на берег.

— Пойду сообщу Колю, — сказал Элис и протянул руку, словно собираясь пожать ей плечо, но передумал и ушел, так и не коснувшись ее.

Да, он не прикоснулся к ней с тех пор, как она спешилась с осла, задумалась Перси.

— Завтра состоится заупокойная служба в церкви, — продолжил губернатор.

— Я пойду туда, — шепнула Перси миссис Бастэбл, а та вытирала слезы платком, в то время как муж крепко удерживал ее другую ладонь. — А послезавтра, дорогая, мы сядем на корабль и отправимся на материк, если мистер Чаттертон вполне сможет справиться без нас.

Побледневший и словно замороженный, Коль, потрясенный потерей брата-близнеца, все же добрался, прихрамывая, до церкви, возвышавшейся над заливом Олд-Таун.

— Завтра отвезу его домой, — сказал он Перси на обратном пути, ведя ее под руку, и она старалась вложить в прикосновение все свое тепло и участие. — Линдон Айверн, надо отдать ему должное, всегда относился ко мне по-братски, да вы и сами знаете. Без лишних слов и суеты сумел договориться и заказать приличный гроб и… Ох, простите, не должен говорить с вами об этом.

— Ничего, — пробормотала Перси, глядя в морскую даль и размышляя, где теперь Эйврил. Она уже отправила письмо в Индию семье своей подруги и известила ее жениха, но так и не смогла поверить, что никогда более не услышит голос Эйврил. — Нельзя игнорировать несчастье, мы должны вспоминать тех, кого потеряли. Дэниел был помолвлен, так ведь?

— Да, — отрывисто проронил Коль. — София очень долго ждала его. Теперь мне придется сказать ей, что ждать напрасно.

Перси думала, что не отважится более сесть на парусник, но нервничать по этому поводу ей не пришлось — слишком о многом следовало теперь подумать: измотанная тревогой миссис Бастэбл, бессильно повисшая на руке своего мужа; мрачный Коль, упорно делающий вид, что ему все по силам — и доставить гроб с телом брата домой, и утешить его невесту; и Элис — он ни слова не проронил о своем отце и стремился домой — в совершенно иную жизнь.

И Эйврил.

— Не могу поверить, что ее больше нет, — сказала Перси, когда Элис подошел к ней на кормовой палубе, чтобы тоже посмотреть на острова, уходящие за горизонт. — Мы так сдружились, что я обязательно почувствую, если она умрет, правда? Но я сердцем знаю: она еще там. Живая, там. — Она махнула рукой в сторону островов.

— Она всегда будет там, в вашей памяти, — заверил ее Элис. — Пойдемте с палубы, в этих дареных одеждах вам должно быть холодно.

Он был деловит, любезен и настойчив, как и со всеми остальными, и далек, как несбыточный сон.

По прибытии в Пензанс Элис снял номера в хорошей гостинице и нанял камеристок для Перси и миссис Бастэбл. Он договорился насчет кареты с эскортом верховых для пожилой четы, уезжавшей в Дорсет к дочери. Он нашел катафалк для гроба с телом Дэниела и фаэтон для Коля и отправил эту печальную процессию в Хартфордшир.

Наконец ранним утром следующего дня Элис посадил Перси и Марту — ее камеристку — в карету, а сам вскочил на лошадь и поехал рядом.

— Разве его светлость не желает сесть в карету? — осведомилась Марта, с интересом рассматривая Элиса через окошко. — Он ведь маркиз, не так ли, миледи? Не собирается же он проехать весь путь в седле?

— Он три месяца промаялся на борту корабля, — сказала Перси. Она тоже наблюдала за Элисом, даже не поворачивая головы. — Ему хочется поразмяться.

Несомненно, ему не хочется, как и ей, оказаться теперь вместе в трясущейся карете, когда между ними повиснет все недосказанное, что не выразить никакими словами. Ему, конечно, требуется отдых; но приказать Элису отдохнуть — то же самое, что заклинать реку остановить свой бег.

Она задумалась, между тем как ее пальцы перебирали гладкие бусины ожерелья — это успокаивало. Она теперь носила это украшение поверх одежды — во всяком случае, ему всегда видно, что оно на ней. «Вот единственное, что осталось у меня от него. Сложись все иначе, у меня мог быть от него ребенок. Восьмилетний ребенок — любимое дитя».

— Прелестный жемчуг, миледи, — заметила Марта. Она, однако, болтушка, подумала Перси, не зная, радоваться или печалиться ее назойливости. — А я думала, вы все потеряли в том кораблекрушении, мэм.

— Он был на мне, — ответила Перси и продолжила любоваться видом из окна. Элис уехал вперед, и ничто теперь не отвлекало ее внимание: только травянистые прогалины полей, одинокие, согнутые ветром деревья и бескрайние вересковые пустоши. Дом. Ее семья. Мама, папа и Эвелин, младшая сестра, — этим летом ей предстоит выехать в свет, но довольно поздно: ведь им придется ожидать возвращения Перси. Еще Патриция, на два года младше и — уже замужем за сэром Уильямом Гарнетом. Кто знает, может, Перси вот-вот станет тетушкой.

И мальчики, конечно. Солидный, высокий Джордж — наследник титула, на год старше ее; и Доминик — ему сейчас шестнадцать, она помнит, каким сорвиголовой он был год назад. Изменились ли они? Здоровы ли, счастливы?

Вспоминая с теплотой своих близких, она унеслась мыслями в Коум — старый, фамильный особняк, переживший множество наследников и переделок. Дом прятался в лесистой долине: и это защищало его от ветров, несущихся с северного побережья или с южных пустошей.

Она представляла густые рощи и обширные луга, ручьи, срывающиеся водопадом, и птиц, кричащих где-то в вышине. Она вспоминала любимые с детства места — и сердце ее щемило. Если ей суждено прожить жизнь без Элиса, она побудет там, пока не успокоится.

Нет, это будет эгоистично. Нельзя своим затворничеством выбивать семью из колеи: им надо выезжать в Лондон ради Эвелин; да и сама она не сможет отгородиться от родных. Она наберется сил в поместье Коум — как можно больше, а затем встретится с лондонским светом — лицом к лицу — с шепотком сплетниц, двусмысленными замечаниями, плотоядными мужскими взглядами.

Во всяком случае, теперь она готова дать отпор фривольным заигрываниям. Перси вспомнила урок Элиса: сильные руки на ее теле, тесные объятия, его плоть — она вновь прочувствовала свои ощущения и вздохнула.

— Он невероятно красив, правда, миледи? — Марта, повернувшись спиной к лошадям, ухитрилась рассмотреть Элиса позади кареты.

— Марта, если вы вознамерились служить в семейном доме — у меня, например, вы обязаны знать: не следует высказывать свои замечания о джентльменах или сплетничать. Вы поняли?

— Да, мэм. — Девушка примолкла. — А вы могли бы взять меня, миледи? Если я буду вполне скромной?