Вентус - Карл Шрёдер

Часть голосов шептала на чужих языках, часть - на родном. Перед глазами мелькали обрывки образов: черное небо… стена здания в ночи… вид сверху на крохотную модель замка Боро.

Джордан потряс головой, стараясь сохранить спокойствие. Как и в прошлый раз, ему надо было остановиться и прогнать видения, иначе до комнаты Акселя не добраться. А чтобы отогнать их, необходимо найти укромный уголок, где люди Туркарета его не отыщут.

Он тихонько подошел к двери в зал с масками. В такой час там наверняка никого нет. Толкнув дверь, юноша прислонился к каменной притолоке - и это прикосновение вдруг пронзило его, словно электрическим током.

- Что такое?

Джордан положил руку за спину. Голоса слегка притихли. Они могли исходить от развешанных рядами масок на стене, но Джордан нутром чуял, что это не так. И все же при виде пустых глазниц у него мороз побежал по коже. Джордан повернулся к ним спиной и осторожно тронул каменную стену кончиками пальцев. Его снова пронзило ощущение жизни, словно он шагнул из тихого коридора в ярко освещенный зал, полный народу.

- Что это? - прошептал он.

На сей раз голос ответил в полную силу.

- Я - камень, - сказала стена.

Каландрия сходила на кухню и набила провизией два седельных мешка. Потом заглянула в конюшню и убедилась, что лошади Акселя и Августа оседланы и готовы к поездке. Их ночной отъезд непременно вызовет утром пересуды, однако Каландрия надеялась, что к этому времени они уже будут далеко.

Удостоверившись, что с лошадьми все в порядке, Мэй направилась обратно в спальню, сказать Августу, чтобы он готовился к отъезду.

Уже внизу она поняла: в спальне что-то неладно. Дверь была распахнута настежь. Каландрия осторожно поднялась по лестнице, прислушиваясь к каждому шороху. Комната вроде была пуста, но на полу темнела свежая кровь.

Каландрия выругалась сквозь зубы и шагнула вперед. Никого. Неужели Конюх напал на Джордана? Кровью был испачкан пол в основном в комнате, однако в коридоре она тоже заметила черные капли. Очевидно, раненый, кто бы он ни был, ушел сам или же его унесли.

Все это было совершенно непонятно, а неизвестность настораживала Каландрию больше, чем самые неприятные новости.

Она включила радиосвязь с Акселем.

«Аксель! Где ты?»

Нет ответа. Встревоженная до крайности, Каландрия прошла мимо разбросанных одеял к камину и запихнула в сумку немногочисленные пожитки. Она мрачно посмотрела на свое роскошное платье; ехать верхом в таком наряде будет очень трудно. И хотя интуиция подсказывала, что лучше поскорее убираться из комнаты, она скинула платье и надела дорожный костюм. А затем, подхватив сумки, повернулась к двери.

Что дальше?

«Аксель!»

По-прежнему ничего. Аксель не включил свой приемоответчик, и поэтому Каландрия не могла даже определить, где он.

Вещи Джордана лежали на его кровати. Парень ничего не взял с собой - а значит, ушел не по своей воле.

Аксель сейчас у Туркарета. Идти к ним - или же пойти по кровавому следу, туда, где, возможно, Джордану угрожает опасность?

Чан мог за себя постоять. Джордан же оказался здесь только потому, что она похитила его и заставила идти с собой.

Грязно ругаясь, Каландрия надвинула берет на лоб, перебросила сумки через плечо и пошла по кровавому следу.

Как только она вышла из комнаты, из темноты коридора донесся голос:

- Что-то вы слишком спешите для невинной путешественницы, леди Мэй!

Туркарет уставился на шпагу Юрия, которая сломалась ровно пополам. Аксель Чан держался руками за горло, в котором что-то громко булькало. Потом он перевернулся на бок, сплюнул и глотнул воздуху.

- Шпага сломалась, - прошептал Туркарет. - На твоей шее… Аксель оперся на руки и осторожно встал на колени. Затем, схватившись за перевернутый стул, с трудом поднялся на ноги. Он попытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь надрывный кашель.

Его шея была красной в том месте, где Туркарет ударил шпагой. Из раны вытекло немного крови, но сама рана выглядела неглубокой.

Очевидно, кончик клинка задел каменный пол, прежде чем попал по шее противника, подумал Туркарет. Это все объясняет.

Впрочем, размышлять было некогда - Чан встал на ноги. Туркарет схватил со стола кинжал Акселя, шагнул назад и вонзил кинжал в грудь врага.

Сталь разорвала рубашку, заскрежетав по ребрам. Аксель пошатнулся, из раны хлынула кровь. Туркарет отчетливо видел, что содрал кожу размером с ладонь - но кинжал не проник в тело.

Удивленный, однако все еще не встревоженный, Туркарет бросился за Чаном, который ковылял по направлению к двери.

- Умри, черт тебя возьми!

Он схватил Чана за плечо и стал наносить ему кинжалом удар за ударом. Это было все равно что колоть столешницу. При каждом ударе на рубашке Чана появлялась дыра, и он явно не носил кольчуги. Но клинок проникал в тело не более чем на несколько миллиметров. В конце концов кинжал тоже сломался о плечо Акселя.

Туркарет отступил назад.

- Как ты это делаешь?

Чан, задыхаясь, прислонился к закрытой двери. Весь его торс был залит кровью. Это не назовешь «чистым» убийством, которого требовал Брендан Шейя. И теперь не удастся сделать вид, что Чан убит шпагой Юрия. Все поймут, что Аксель с кем-то дрался, хотя именно этого они старались избежать. Мало того - подонок никак не хотел умирать!

Чан повернулся к Туркарету и открыл глаза. Не исключено, что глаза-то как раз и были его уязвимым местом, однако Туркарет вовремя об этом не подумал. Кожа вокруг рта у Акселя была совершенно белой, глаза широко распахнуты. Он весь дрожал, но явно не от страха.

- Помогите! - еле слышно выдохнул Туркарет. И заорал что было мочи: - Эй, кто-нибудь! На помощь!

Джордан все еще толком не понимал, где находится. Когда стена заговорила с ним, он в панике бежал и пришел в себя только на лужайке возле замка. Юноша пошел вперед, стараясь освободиться от шума в голове, но стоило ему пройти шагов пятьдесят, как зрение вновь его подвело. Он видел - причем с пугающей ясностью, - однако не своими глазами.

Окружавшие его Духи перебрасывались картинками, словно мячом. Казалось, все части имения Боро имели своих духов, причем каждый воспринимал мир по-своему. Они все одновременно говорили и оглядывались вокруг, словно пробудившись от многовековой спячки и удивляясь тому, что им открылось.

Что-то пробудило их. Что-то надвигалось.

Деревья твердили о предмете громадных размеров, спускающемся сверху и затмившем сумеречное небо. Камни чувствовали электричество, волной распространявшееся с востока. Джордан понимал это, поскольку камни, деревья и вода говорили достаточно внятно, порой обычными словами, порой посредством образов или ощущений.