Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская - Борис Мансуров

Позиции 70–76.

Телеграммы Пастернаку, большая часть из-за рубежа.

Ольга Ивинская вспоминала:

В собранном мной архиве было приглашение от известного писателя Оскара Уайльда после телефонного разговора 1 ноября 1958 года в дни нобелевской травли Пастернака. Я сохранила письмо Инюрколлегии СССР от февраля 1959 года с приглашением Пастернака для переговоров о переводе гонораров в советский банк. Львиную долю власти хотели забрать на свои нужды: Фонд мира, Фонд поддержки освободительных движений и тому подобное. Пастернак отказался пойти на этот договор с дьяволом.

ЦГАЛИ также захватил более десятка доверенностей от Бори на мое имя в различные издательства, в том числе зарубежные. Отняли также стихотворение Ахматовой с посвящением «Борису Пастернаку» (позиция 83) и перепечатанную мною на машинке статью Цветаевой «Световой ливень» (позиция 84), которую я читала Боре, когда он отказывался от своих ранних стихов. «Марина обладала безупречным поэтическим чутьем, и если ценила твои стихи в те годы, то они многого стоят», — приводила я в споре последний аргумент, который неизменно действовал на Борю. Всегда это сопровождалось его горькой фразой: «И я виноват в ее гибели. Не настоял на ее переезде с Муром ко мне в Переделкино в августе 1941 года».

На мой вопрос о ее попытках увидеть свой архив Ивинская сообщила:

— Причиной моего первого, вынужденного обращения в ЦГАЛИ в 1969 году стала публикация пьесы «Слепая красавица», организованная Львом Озеровым (настоящая фамилия — Гольдберг). Получив в свое время от Зинаиды невыправленную машинописную копию пьесы, Озеров по ней напечатал «Слепую красавицу» с десятком ошибок. Я потребовала вернуть мне из ЦГАЛИ рукопись «Слепой красавицы» для ее точной публикации. В ЦГАЛИ отказались отдать мне автограф пьесы, прислав лишь копию, поскольку к 1969 году я еще не была реабилитирована судом.

Дальнейшая история с архивом Ивинской имеет фантасмагорическое продолжение. Многое изложено в пояснительной записке, подготовленной Вадимом Козовым, которую он составил для адвоката Генриха Падвы, взявшегося вызволять архив Ивинской из подвалов ЦГАЛИ. Вадим шаг за шагом описал перипетии борьбы за архив Ивинской:

1. 2 ноября 1988 года президиум Верховного суда РСФСР, рассмотрев приговор Мосгорсуда от 7 декабря 1960 года, выносит постановление о реабилитации Ольги Всеволодовны Ивинской и ее дочери Ирины Емельяновой за отсутствием состава преступления.

2.19 апреля 1989 года председатель Мосгорсуда Лебедев извещает Ольгу, что принадлежащие ей архивы, переданные на хранение в ЦГАЛИ, «подлежат возврату Ивинской».

ЦГАЛИ не выполняет это указание, а продолжает делать свое черное дело. 14 мая 1991 года, полностью игнорируя решение Верховного суда РФ, ЦГАЛИ забирает из дела Ивинской, находившегося в ведомстве Крючкова, тогдашнего председателя КГБ СССР, еще 55 наименований документов, опись № 2.

Среди них, например, письма и копии писем Пастернака в «Правду», на имя Хрущева, к Поликарпову, в Инюрколлегию СССР и в адрес зарубежных издателей. Захвачены также письма, написанные лично Ольгой Ивинской Фельтринелли, Панферову, Хесину, Жаклин и другим.

В описи № 2 изъятых в 1991 году из архива Ивинской и отправленных в ЦГАЛИ материалов, составленной сотрудниками КГБ и ЦГАЛИ, значатся таинственные пакеты (позиции 36 и 39) без указания того, что в них спрятали сотрудники закрытых ведомств.

Ольга Всеволодовна предполагала:

— В этих пакетах может быть завещательное распоряжение-договор, подписанный Пастернаком, который КГБ выкрал у супругов Гарритано в июне 1960 года. Возможно также, что в безымянном пакете находятся письмо Бори и его зеленая тетрадка со стихами, которые пришли ко мне в 1951 году в мордовский лагерь и после прочтения вернулись в мое дело в КГБ.

Продолжая свой рассказ, Вадим Козовой констатировал:

После второго наглого грабежа архива Ивинской я обратился в Минюст РФ с жалобой на директора ЦГАЛИ Волкову, игнорирующую решение Верховного суда о возврате архива. Минюст обратился в Верховный суд России с просьбой обязать ЦГАЛИ исполнить определение Верховного суда о полной реабилитации Ивинской и ее дочери и возврате им незаконно изъятых при аресте материалов.

3. 10 июля 1992 года Мосгорсуд выносит очередное решение о возврате всех изъятых в 1960 году архивов Ивинской их владелице. Постановление вступило в законную силу 18 июля 1992 года. Зампредседателя Росархива Козлов заверил представителя Ивинской (доверенность от Ивинской имели Вадим Козовой и Митя), что решение суда будет безусловно выполнено и все изъятые у Ивинской материалы будут возвращены. Но директор РГАЛИ (так стал именоваться ЦГАЛИ) Волкова заявила, что оспоритрешение Мосгорсуда. Ей приходит ответ, что это незаконно, так как ранее Верховный суд РФ уже принял решение о возврате Ивинской принадлежащих ей материалов архива.

4. 28 сентября 1992 года Мосгорсуд выписывает исполнительный лист в адрес РГАЛИ с указанием о возбуждении дела в суде «О превышении власти директором РГАЛИ». Но РГАЛИ, созданный под эгидой КГБ, эти решения не исполняет, и система организует срочный протест заместителя генерального прокурора РФ на решение Мосгорсуда.

Вадим говорил мне:

— Как по щучьему велению через 32 года после смерти Бориса Пастернака, в октябре 1992-го, у РГАЛИ вдруг появляются заявления от членов семейства Пастернак. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ за немыслимо короткий срок, уже в декабре 1992 года, отменяет решение Мосгорсуда о возврате Ивинской ее архивов на основании заявления наследников Пастернака: Евгения Борисовича Пастернака, а также Натальи Анисимовны и Елены Леонидовны Пастернак[242].

Это оперативно принятое решение требует рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства спора о законности принадлежности Ивинской материалов, незаконно изъятых у нее при аресте в 1960 году. Вадим негодовал:

— Особенно возмутило нас появление в 1992 году заявления со стороны Евгения Борисовича. Дело в том, что, освободившись из лагеря, Ирина передала ему — еще в 1962 году — десятки копий из архива Ивинской с автографами стихов и писем Бориса Пастернака (особо было подчеркнуто Вадимом. — Б. М.).

Как рассказывала мне Ирина, тогда это вызвало у Евгения чувство благодарности, и он сделал на папке с ее материалами трогательную надпись: «Ирочкин архив».

Во время нашего разговора о суде по делу об архиве Вадим сказал:

— Претензии Евгения Борисовича к Ивинской через 30 лет более чем нелепы. Видимо, РГАЛИ и органы настоятельно попросили его написать это постыдное заявление. Надо знать, что именно он еще в декабре 1989 года был отправлен советскими органами в Стокгольм для получения Нобелевской премии Бориса Пастернака. А ведь отец на смертном одре запретил сыновьям прикасаться к его зарубежным делам. Как говорил Костя Богатырев, «Пастернак завещал Ольге приехать в Стокгольм за Нобелевской премией»[243].

5. Зампредседателя Верховного суда РФ Меркушов вносит протест на решение коллегии по уголовным делам от 29 декабря 1992 года, оставившей архив Ивинской в РГАЛИ. Состоялось заседание президиума Верховного суда РФ.

Постановление Верховного суда РФ, заметил Вадим, было принято 27 октября 1993 года (прошло более 10 месяцев!), и в нем определено:

Как видно из постановления следователя от 29 октября 1960 года, все материалы, которые были возвращены Ивинской постановлением Мосгорсуда (от 10 июля 1992 года), не были признаны вещественными доказательствами. Они не приобщены к материалам дела и при нем не хранились, как того требуют в отношении вещественных доказательств статьи 83 и 84 УПК РСФСР. Мосгорсуд обоснованно возвратил Ивинской эти материалы. Если наследники Пастернака претендуют на возвращение им части этих материалов, то должны обратиться в гражданский суд. Президиум Верховного суда РФ постановил:

«Определение судебной коллегии по уголовным делам от 29 декабря 1992 года отменить. Оставить в силе постановление Мосгорсуда от 10 июля 1992 года о возврате Ивинской О. В. материалов, относящихся к творчеству Б. Л. Пастернака».

РГАЛИ вновь проигнорировал постановление высшей судебной инстанции России и уговорил Наталью Анисимовну и Елену Пастернак в 1994 году направить иск в районный суд на изъятие всего архива у Ивинской в свою пользу. Мотивировка, которая прозвучала в речи Натальи Анисимовны по телевидению:

— Мы не знали о том, что архивы, собранные Ивинской, нам не принадлежат. Только недавно[244] нам все разъяснили в РГАЛИ. РГАЛИ попросил нас написать заявление в суд, чтобы забрать все у Ивинской и содержать в РГАЛИ.

С 1994 года я регулярно приходил с Митей, у которого прогрессировала изнуряющая болезнь — эмфизема легких, на заседания Савеловского районного суда Москвы и делал записи заседаний на диктофон. Ни единого раза на суд не явились ни Наталья Анисимовна Пастернак, ни дочь Леонида Пастернака Елена, главные истицы. На всех заседаниях их интересы представляла третья сторона — директор РГАЛИ Наталья Борисовна Волкова с адвокатом Гералиной Любарской[245].