Кухонный бог и его жена - Тан Эми

Беседка напоминала мне оранжерею на острове, и я понимала, что скучаю. Но только не по дому, где жили дядюшка и Старая и Новая тетушки. Мне хотелось вернуться в место, где я могла спрятаться, представить себе, что потерялась и скоро меня найдут. В памяти я перебирала свои никому не нужные сокровища: портрет мамы, крылья бабочки, рассыпавшиеся в пыль, высохшую луковицу цветка, который раньше поливала каждый день, думая, что он вырастет, превратится в волшебную девушку, и она станет мне другом.

Нет, конечно же, я не рассказывала Хулань о своих детских мечтах. Мы тихо сидели в беседке, как и полагается двум замужним женщинам. Вот только мне кажется, что тогда мы обе обращались к воспоминаниям, пытаясь понять, как могли так быстро расстаться с детством.

Мне запомнился один из дней, когда мы находились в беседке, в своем маленьком мире. Полыхнула молния, и пошел дождь, который с каждой минутой становился все сильнее, будто вообще не собирался заканчиваться. Нас поражало, что этот ливень настолько мощен и идет так долго. Когда прошло два часа, мы занервничали, хотя старались друг другу этого не показывать.

— Скоро пора будет возвращаться, — сказала Хулань, — даже если дождь не прекратится.

— Ну, что же делать, — отозвалась я. — Своей тревогой мы его не остановим.

— А кто говорил, что надо тревожиться? Ты сейчас смотришь на человека, который всю жизнь прожил среди наводнений. И пока вода не доходила мне до пояса, я даже чашек со стола не убирала.

Дожидаясь, пока закончится дождь, я просматривала старую шанхайскую газету, которую накануне нашла в столовой. Там было много интересных статей. Известная актриса попала в скандальную историю. Певец из русских евреев только что приехал из Маньчжурии, чтобы петь в благотворительном концерте. На банк, ограбленный две недели назад, снова совершили нападение. Британская лошадь по имени Еще Одну Милю выиграла скачки на прошлой неделе.

Реклама утверждала, что лекарство под названием «Желтый» способно излечить от спутанности мыслей, тревожности и медлительности. Старая тетушка как-то покупала его для дядюшки.

О боях почти не писали, я нашла только декларацию Чан Кайши[9] о том, что Китай больше ничего не отдаст Японии ни дюйма земли.

Читая, я то и дело заглядывала в сверток с едой, который в начале наших посиделок был довольно внушительным. Возможно, тревога из-за войны что-то сделала с моим аппетитом: я не могла предсказать, что стану есть, до момента, пока не проголодаюсь. Сначала мне хотелось одного, но потом оказывалось, что я не в силах проглотить ни кусочка этого кушанья и хочу совершенно другого! Поэтому дома я положила в корзинку понемногу всего, что оказалось под рукой. Ела я тоже по чуть-чуть, соответственно своим желаниям и состоянию желудка. Я взяла с собой соленую вяленую рыбу, сладкую вяленую говядину, маринованные овощи и даже острую капусту, вызывавшую жжение во рту и слезы. Вы тут называете такое «перекусом».

Когда выяснилось, что моих припасов недостаточно, я спросила Хулань, что есть у нее. Не найдется ли чего-нибудь соленого и хрустящего? И вот тогда она сказала, что я ношу под сердцем ребенка.

— Я точно знаю, — заявила Хулань так, словно уже приветствовала сотню младенцев в этом мире. — Когда что-то внутри тебя становится жадным до всех вкусов мира — это верный признак. И судя по тому, на что тебя тянет, это мальчик.

Сначала я ей не поверила. Я и сама еще оставалась ребенком, мне было всего девятнадцать, а Ху-лань — и того меньше. Что она могла знать? Я вскочила и прижала платье к бедрам, чтобы посмотреть на живот. Там ничего не было, и головка ребенка не пыталась выбраться наружу через мой пупок. Тем не менее я чувствовала что-то новое — столь сильную жажду жизни, что она могла поглотить меня целиком.

Но я подумала, что это кипит моя несчастливая натура, вечно неудовлетворенная тем, что имеет, и стремящаяся к чему-то большему. Старая тетушка рассказала, что такой же была моя мама. «Слишком сильная внутри! — тетушка указала на живот. — И никогда не бывала довольной. Положи перед ней десять слив, и она станет искать грушу».

— У меня просто не в порядке желудок, — сказала я Хулань. — Это все из-за постоянного ожидания бед.

— Говорю тебе, ты беременна.

Я покачала головой.

— Беременна, — кивнула она.

— Ай, ты думаешь, что я не знаю собственного тела?

— Ну хорошо, скажи, когда у тебя последний раз шла кровь?

Я тут же жарко вспыхнула. Она произнесла это вслух и громко! Будто это то же самое, что разговаривать о кашле, головной боли или пылинке в глазу!

— А какое это имеет отношение к ребенку?! — воскликнула я, и Хулань прикусила нижнюю губу, стараясь не рассмеяться.

— Тебе что, мама ничего об этом не говорила? — спросила она.

Я попыталась припомнить, что сказала Старая тетушка в то утро, когда я увидела свою первую кровь.

Проснувшись, я почувствовала странную липкость, задрала подол ночной рубашки и посмотрела на ноги.

— Меня кто-то порезал! — пробормотала я Пинат, думая, что это сон.

Кузина взглянула на меня и завопила. Она выскочила из кровати и побежала во двор с криками:

— Скорее! Уэй-Уэй убивают, как ее мать! Уже убили! Помогите! Помогите!

В комнату вбежали Старая тетушка, Новая тетушка, кузены, две служанки и помощница кухарки, размахивающая большим черпаком. Старая тетушка подошла поближе, окинула меня взглядом, и на ее лице не отразилось никакого испуга. Выпроводив домочадцев, она суровым тоном велела мне успокоиться.

Тем временем в комнату вернулись Новая тетушка с Пинат, которая смотрела на меня вытаращенными глазами.

— Смотри, она не умерла, — сказала Новая тетушка дочери и дала мне какие-то тряпицы.

— Слушайте внимательно, обе! — обратилась к нам с кузиной Старая тетушка. — Кровь — это знак. Когда девушка начинает думать о нечистых вещах, ее телу приходится очищать себя. Вот почему оттуда вытекает столько крови. Потом, если девушка выходит замуж за человека из хорошей семьи и становится достойной, примерной женой, любящей своего мужа, это прекращается.

Я запомнила ее слова. И вот теперь, в точности, как она и предсказала, кровь прекратила появляться.

— Чушь! — отмахнулась Хулань, выслушав меня. И плюнула на землю. — Чепуха.

Дождь не унимался. В тот день приятельница рассказала мне много странного, во что я не поверила. Да и с чего мне было ей верить? Она же верила в самые немыслимые истории! Хулань заявила, что женское тело каждый месяц вьет внутри себя гнездо. Да этого не может быть! А еще — что ребенок рождается оттуда, куда входит мужское достоинство мужа, а не через пупок! Какая чушь!

А потом Хулань объяснила, откуда это все узнала. Однажды она помогала роженице.

— Я говорю тебе правду. Я видела, откуда выходит ребенок. В прошлом году, своими глазами.

Деревенька, в которой жила семья Хулань, находилась неподалеку от авиабазы в Лояне, и одна из сельских девушек закрутила роман с пилотом.

— Бедняжка просто хотела изменить свою судьбу, — сказала Хулань. — Так делали многие, чтобы найти мужей, который увезли бы их с собой. Вот и она была такой же, как большинство деревенских девчонок: не очень красивая, будущая жена старого фермера или одноглазого жестянщика. Ее ждала жизнь, полная тяжелого труда, безо всякой надежды на счастье. Поэтому, когда эта девушка повстречала пилота, она охотно отдала ему свое тело ради одного крохотного шанса.

Хулан видела, что я ей не верю.

— Тебе это трудно представить, я знаю, — заметила она. — Ты живешь совсем иначе. Ты всегда знала, что выйдешь замуж за человека с положением, так что беспокоиться было не о чем.

Это прозвучало как обвинение, но заставило меня задуматься о самой Хулань. Может, она поступила так же, как та девушка? Отдала свое тело Цзяго ради одного-единственного шанса? Тогда ей повезло, и крохотный шанс превратился в хорошего мужа.

— Когда девушке пришло время рожать, — продолжала Хулань, — она попросила меня дойти с ней до дома пилота. Ей было так больно, что нам приходилось часто останавливаться. Но мы все-таки дошли до его дома, только парень очень разозлился, увидев ее. Он накричал на остальных мужчин, велев им уйти. Я стояла на улице, но все слышала. Девушка умоляла пилота жениться на ней, но он отказывался. Она дала ему слово, что ребенок — сын, но он заявил, что ему на это наплевать. Она предложила ему взять ее наложницей, чтобы потом он мог жениться на другой женщине, но он снова отказался. Тогда она заплакала и сильно рассердилась. Ей больше нечего было терять. Девушка закричала, что он не оставил ей больше шансов в жизни, что она все отдала ему. Она теперь не сможет выйти замуж, потому что в деревне все знают, что она — порченый товар. Ее семья от нее откажется, а ребенка ждут одни только горести!