Яшмовая трость - Анри де Ренье

постучишься палкой в дверь той, что тебя любит, когда, развязав сандалии, ты поведаешь ей о приключениях твоего странствования и о необычайной встрече, — вместо того чтобы выслушивать ее любопытные или заботливые вопросы, не отвечая, закрой ей рот долгим поцелуем.

Слова излишни; я умолкаю; прощай. Любовь — божество немое, и нет у него статуй иных, чем форма нашего желания. 

ЛАКОВЫЙ ПОДНОС

Le Plateau de Laque 

РАССКАЗЫ 

1913 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Сборник рассказов «Лаковый поднос» (LePlateaudeLaque), вышедший в свет в 1913 году, но возникший частью из более раннего материала, объединяет ряд миниатюр, являющихся образцом блестящего стилистического искусства Ренье.

Кажется, что задумчиво, в час мягких сумерек, сидя возле любимого ларца, Ренье опускает в него руку и медленно, один за другим, вынимает цветные камушки, такие нежные в их четкой твердости, такие живые в их воздушной застылости. Этот ларец — не считая сюжетов двух первых, ориентальных рассказов — все те же привычные и любезные Ренье старинные, а иногда и современные, но всегда немного архаичные, как бы подернутые дымкой времен, Франция и Италия: два маленьких мира, между которыми искусно переброшен мостик рассказами «Сожаление», «Стеклянные бусы», «Проездом через Равенну».

Столь сходные между собою по фактуре, рассказы «Лакового подноса» довольно разнообразны по своей внутренней форме: то пред нами философская сказка, то анекдот, то маленькая поэма, то просто своего рода бесцельная «фантазия памяти», милая старая пастель, где отсутствие сюжетной остроты возмещается тончайшей, поистине филигранной работой над словесной тканью. Но главной чертою, объединяющей эту книгу, и вместе с тем главной прелестью ее, является ее двоякий ритм, ритм прежде всего словесный, но за которым чувствуется еще более драгоценный ритм образов и эмоций.

Эти миниатюры, из которых многие кажутся прообразами или отражениями крупных фигур и замыслов романов Ренье, нередко близки между собою по темам. И вместо того чтобы затушевать эти совпадения, автор, наоборот, их как бы нарочно подчеркивает, ставя рядом рассказы, основанные на тождественных психологических мотивах или связанные какой-нибудь небольшою, чисто внешней черточкой («Сожаление» — «Стеклянные бусы», «Сабля» — «Разговор о войне», «Письмо» — «Смертельная игра»). И тогда читателю должно стать ясно, что все дело здесь не в теме или фабуле, но в полутонах и оттенках, в тончайших узорах композиции, бесконечно разнообразящих — как музыкальные вариации — ограниченный и повторяющийся материал хрупких чувств и интимного вымысла Ренье.

Среди этих очаровательных «безделушек» одна вырастает, словно чтобы показать таящуюся в каждой из них латентную силу, вырастает не с помощью внешней амплификации, но лишь путем внутреннего раскрытия чувства, в глубокую и значительную повесть. Это замыкающий книгу и венчающий ее рассказ «Акация», изумительная концовка которого, с ее таким сладостным и меланхоличным утверждением любви ко всему живому, вещному и преходящему, служит ключом к лучшему пониманию не только «Лакового подноса», но и всего творчества Ренье.

А. Смирнов 

К ЧИТАТЕЛЮ

Некоторые из рассказов, образующих этот сборник, уже были помещены в томе, выпущенном в ограниченном количестве экземпляров, под заглавием «Французские и итальянские рассказы». Те, которые я теперь присоединил к ним, чтобы составить настоящую книгу, могли бы войти туда же, под прежним заглавием, не вполне однако точном, так как из маленьких историй, которые предлагала читателю первая коллекция, для нескольких — по крайней мере для двух — рамкою служит условный Восток и вымышленный Китай.

Поэтому я счел более правильным дать собранию этих рассказов новое название. То, которое я выбрал, не имеет вполне точного смысла, но оно мне показалось приятным для слуха и воображения. Таким-то образом на лаковом подносе, каким пользуются для подачи безделушек или записочек, подношу я тем, кто пожелает их прочесть, эти коротенькие эпизоды, взятые из жизни или сочиненные в соответствии с ней и имеющие единственной целью развлечь своими фигурками или позабавить своими арабесками. 

ВОЗМУЩЕНИЕ ТАЙ ПУ

После того как Тай Пу, совершив одиннадцать положенных поклонов и три коленопреклонения, занял подобающее его рангу первого министра место на шелковой подушке на последней ступеньке императорского трона, император Хо Хей сказал ему:

— Выслушай меня, о Тай Пу! Я видел сон. Этой ночью мне явился бог подозрения. Я отчетливо видел его два лика с двойной косой и отчетливо слышал его голос. Вот что прошептал он мне на ухо: «Бесспорно, твой министр Тай Пу добродетельный и ученый советник. Это мудрейший человек в твоем государстве и тончайший ум во всем Китае. Он верно служит твоей славе. Но убежден ли ты, что он питает всю ту любовь, какая полагается, к твоей небесной особе? Уверен ли ты, что нет в мире вещи, которую бы он предпочел тебе? На твоем месте я бы подверг его какому-нибудь испытанию, чтобы измерить глубину его преданности». Так говорил хитроумный бог. Что думаешь ты, о Тай Пу, об этих ночных словах?

Желтое лицо Тай Пу расплылось в широкой улыбке. Все черты его, от косых глаз до извилистого рта, выразили столь чистую радость, что император должен был бы успокоиться. Тем не менее шепот таинственного голоса продолжал звучать в его памяти, пока Тай Пу говорил:

— Великий и славный государь, двуликий бог прав, и твой смиренный слуга Тай Пу готов дать тебе доказательство любви и покорности, какое ты сочтешь нужным от него потребовать. Его жизнь и жизнь его близких принадлежат тебе. Располагай ими по твоей прихоти. У Тай Пу нет других желаний, кроме твоих, нет иной воли, кроме твоей.

Император Хо Хей подумал с минуту.

— О Тай Пу, я благодарю тебя за то, что ты мне таким образом предлагаешь рассеять сомнения, которые лукавое божество зародило в уме моем. Они изгладятся в памяти моей, если ты принесешь