Звёзды, не нанесённые на карты - Андре Нортон

Ит не отвечал на мои мысли, которым я изо всех сил старался придать связность. Мы явно находились на борту «Вендвинда», запертые в одной из пустых кают внизу. Дверь не поддавалась моим слабым усилиям. Всё это могло означать лишь одно: Ризк взял власть в свои руки. Я не знаю, что он мог наговорить закатанину. Впрочем, наши действия были достаточно странными, чтобы послужить основой для какой-нибудь истории о том, что мы находимся вне закона, а его самого затащили на борт против желания (что, кстати, так и было). Хотя закатане и телепаты, но Ризк мог говорить только чистую правду и Зилврич поверил бы ему. Вполне возможно, нас теперь везли, чтобы выдать Патрулю за захват заложников и связи с Вейстаром. Выстраивая факты один за другим, я с ужасом понимал, что позиция Ризка безупречна, и Зилврич должен поддерживать его.

То, что мы помогли вернуть часть сокровищ, не означало ровным счётом ничего. Забрав их с Вейстара, мы вполне могли удерживать их вместе с закатанином с целью получения выкупа. Такие дела не столь уж редки.

И если Ризк занесён в чёрный список, то выдав нас, он может быть реабилитирован. А если меня подвергнут глубокому дознанию, обнаружится вся афера с Камнями Предтеч, и станет ясно, что мы вели с Патрулём двойную игру. Ризку останется только по прибытии в ближайший порт изобразить кристально честного человека, и с нами будет покончено.

Положение дел казалось безнадёжным. У нас, на мой взгляд, не было никаких преимуществ. Если бы с нами был один из Камней Предтеч, то при нынешнем умении использовать их необычные свойства у нас имелся бы шанс на победу. А Ит… Если он не умер, или не умирал, он мог бы…

Я осторожно поднял маленькое тело Ита, положив его голову к себе на плечо и поддерживая его здоровой рукой. Мне показалось, что пульс больше не ощущался. На мои мысленные призывы он не реагировал. Похоже, он был мёртв. И в этот момент я забыл о том, как меня раздражало его вторжение в мою жизнь, о том, как бесцеремонно он командовал мною. Может быть, мне нужна была такая зависимость от более сильной воли — моего отца, Вондара Астла, потом Ита…

Но я не считал, что это конец. Если Ит мёртв, то Ризк заплатит за его гибель. Я подумал о том, какую помощь могли бы оказать Ит и Камень. Но ни того, ни другого со мной теперь не было. Оставался только я сам, и я не считал себя побеждённым.

Мне всегда казалось, что я не экстрасенс. До встречи с Итом подобные способности у меня никак не проявлялись. Он сумел открыть мой разум, и я многому научился у него. В один не слишком приятный день он устроил мне мысленный контакт с другим человеком, чтобы доказать офицеру Патруля нашу невиновность. Затем он научил меня галлюцинационной маскировке, и уже я сам открыл, что используя Камень Предтеч, можно совершить полное превращение.

Но Ит — он был мёртв или близок к смерти. Ни Камня, ни Ита не было со мной. Я был ранен, неизвестно насколько тяжело, и я был пленником. Оставался лишь маленький, ничтожно маленький проблеск надежды — закатанин.

Он был телепатом, как и Ит. Мог ли я обратиться к нему, как-то его позвать?

Я смотрел в темноту, которая могла стать моим уделом на всю оставшуюся жизнь, но в моём сознании возникло лицо Зилврича, каким я запомнил его. И я старался удержать перед собой этот образ не для того, чтобы изменить внешность, а в качестве отправной точки для мысленного поиска. Я посылал не конкретную мысль, а мольбу о внимании, крик о помощи.

И я почувствовал прикосновение! Но если мысли Ита, точно также, как и мысли закатанина в его присутствии, были ясны и отчётливы, то сейчас это была путаница из стремительно меняющихся ощущений, в которых я не мог разобраться, сливающихся в хаотический, утомительный шум.

Ит служил соединительной линией, без которой я не мог обойтись. Без него я лишь снова и снова повторял свои попытки, до тех пор, пока ураган мыслей чужака не сведёт меня с ума. Я взвесил шансы. Я мог оставаться пленником Ризка, не зная, что за судьбу он мне предназначил. Или же вновь попробовать установить контакт с закатанином. Не в моих привычках было сдаваться после первой же попытки.

Осторожно, как человек ищущий путь через зыбкую трясину, готовую проглотить его, я послал ещё один сигнал. Но на сей раз я продумал своё послание — медленно, образ за образом. Я не пытался «сказать» Зилвричу что-либо, в том виде, как я разговаривал с Итом. Я просто вновь и вновь повторял эти мысли, чтобы он мог воспринять их. Но я боялся, что мой медленный темп окажется столь же непонятным для него, как его стремительный — для меня.

Раз, два, три, четыре раза повторил я свой призыв. Больше я выдержать не мог. Боль в теле была ничем по сравнению с болью, охватившей мой мозг. И я потерял контакт, так же, как и сознание…

Укол острия иглы… Я вздрогнул от этого ощущения, сперва слабого, а затем всё более настойчивого. Я сопротивлялся ему, пытаясь удержаться в безопасности небытия. Укол — напоминание о том, к чему я не хотел возвращаться.

— Ит? — Нет, нет, это был не Ит…

«Подожди…»

Ждать? Чего ждать, кого? Мне всё равно. Ит? Нет, Ит умер. И я должен умереть. Смерть — это покой, ни забот, ни чувств, ни мыслей. Мне так нужен покой — свобода от жизни, от боли, пронизывающей душу и тело. Ит мёртв, и я тоже мёртв, или умру, когда исчезнет эта острая игла и оставит меня в покое.

«Проснись…»

Проснуться? Ждать, просыпаться… Не имеет смысла. Ничто не имеет смысла.

«Проснись!»

Грохот в голове… Удар, удар пришедший извне. Я покачал головой, словно стараясь вытряхнуть из неё этот голос.

«Проснись же!» — Голос пронзил меня болью, и эта боль вывела меня из обморока. Я тихо стонал, плакал в темноте, просил, чтобы меня оставили в покое и дали спокойно умереть.

«Проснись!»

В черепе гулко стучал молоток. Теперь я ясно слышал свой плач, но не мог перестать плакать. И вместе с болью пришло и сознание, оно стало барьером, мешавшим мне вновь провалиться в небытие.

«Проснись! Держи!»

Что держать? Бессильно упавшую голову? Мне нечего было держать.

Потом я почувствовал внутри своего разбитого мозга — нет, не слова, что-то другое, — давление, которое служило опорой моим слабым мыслям. И это продолжалось, пока я широко открытыми глазами всматривался в пустоту, так же изменившийся внутри, как менялся внешне при помощи галлюцинаций, порождённых Камнем Предтеч. Я знал, что эта поддержка продлится не долго. И за это время я должен попытаться помочь себе сам.

XV

С огромным трудом мне удалось подняться на ноги. Здоровой рукой я по-прежнему прижимал к себе Ита. Другая рука висела, как плеть. Я был готов идти, но куда? Навстречу чему или кому? От сознания того, что я всё так же заперт в этой тёмной камере, я был готов вновь упасть в обморок.