Черный Путь - Влад Вегашин

Остановив мобиль у вывески ничем не примечательного бара, где серкет частенько сидел как с друзьями, так и один в приватном кабинете, он вышел на улицу. Поежился от мгновенно намочившего шерсть дождя, запер дверцу машины, и быстро вошел в окутанное таинственным полумраком помещение.

Оплатив отдельный кабинет, мирр прошел за дверь с номером «четыре», где спокойно просидел около десяти минут, выпив за это время бокал веллерта. По истечении этого срока он встал — и прыгнул на небольшой приступок над дверью.

Передняя лапа привычно легла на выступ, пальцы сжались в специальных выемках, и одна из стен бесшумно отъехала в сторону. Сен спрыгнул на пол, запер дверь, и прошел в образовавшийся узкий проем.

Конечно, существовали и менее таинственные способы проникновения на базу, но заместитель министра предпочел воспользоваться наименее рискованным — он был уверен, что спецы из КГБ следят за ним, и следят по-настоящему. Что ж, пускай следят — они могут убедиться в том, что Сен-о-Летер ро Дейне Солано настоящий профессионал, и уж что-то, а уж избавить себя от излишне навязчивого внимания он всегда умел. Привычка сидеть часами в этом баре у полицейского была уже много лет (она и вырабатывалась именно для групп слежения), а само заведение, несмотря на внешнюю непритязательность, на самом деле было весьма дорогим и престижным, и его хозяйка очень пристально следила за безопасностью своих посетителей, в том числе — безопасностью информационной. Установить здесь подслушивающие устройства и скрытое видеонаблюдение было практически невыполнимой задачей даже для гэбэшников.

Сен спустился по лестнице на подвальный этаж, где его уже ждал Кер-и-Ремен, его первый помощник и лучший друг.

— Ну что? Как прошло все? — вместо приветствия поинтересовался серкет.

Кен насмешливо встопорщил усы.

— Все гладко. Следов нет, свидетелей — тоже.

— Жертв нет? — чуть встревожился полицейский. Кен фыркнул.

— Ты хочешь меня обидеть?

— Нет, конечно, извини. Просто нервничаю.

— Ладно, идем. Их четверо — надеюсь, тебе хватит?

— Вполне.

Объекты оказались идеальными. У всех четверых до исцеления были разные диагнозы, они были разного возраста — двенадцать, двадцать три, сорок, и шестьдесят семь лет, разного пола — девушка и пожилая женщина, молодой мирр и старик, и даже разного окраса.

— Обследование завершено? — бросил он полуседому мирру, что-то набирающему на сенсорной клавиатуре компьютера. По монитору бежали столбики цифр.

— Угу, сейчас… ага, есть! Все, закончили. Вот общий анализ.

Да, те же результаты, что у спецов из Комитета Здоровья. Полное оздоровление, отросшие конечности, омоложенные органы… даже старик проживет еще лет пятьдесят. Что за чудеса творит этот Ученик?

— Сперва старшего, — распорядился Сен, направляясь в помещение, где стояла Артефака.

Спустя пять минут двое сотрудников принесли на носилках погруженного в сон старого мирра. Серкет коснулся ладонью сенсора на боку прибора, в полупрозрачной стене открылся проход. Сотрудники внесли объект внутрь, осторожно положили на пол, и быстро вышли — никто не испытывал желания долго задерживаться внутри таинственной Артефаки.

— Приготовиться к запуску, — скомандовал Сен, вновь коснувшись сенсора — проем закрылся.

— Энергонакопители готовы, — отозвался через полминуты помогавший другу отнюдь не только в силовых операциях Кер.

— Входы в лабораторию загерметизировать.

В целях безопасности на момент запуска прибора все двери этого отсека лаборатории намертво перекрывались толстыми перегородками из прочнейшего сплава.

— Двери загерметизированы.

— Начать подачу энергии.

Ретрансляторы, выступавшие из потолка, налились голубым свечением, и через несколько секунд по стальной узорчатой сетке, покрывающей верх полусферы, побежали синие и желтые электроразряды. Сен сделал несколько шагов назад — один раз он уже получил довольно сильный удар током из-за того, что стоял слишком близко. Разряды стали чаще, начали собираться в ветвистые молнии, стекающие по узорам в каком-то определенном порядке, молнии стекали с купола полусферы на ее стены. Через несколько минут молнии стали черными, и резко замерли, оплетя весь артефакт — сейчас назвать это шутливым прозвищем «Артефака» у Сена не поворачивался язык.

Неведомая сила приподняла безвольное тело на пару фотов над полом. Мирра тоже оплели разряды, вздыбившаяся шерсть слабо искрилась.

— Теперь нам остается только ждать результата, — негромко проговорил полицейский. Кер подошел, встал рядом.

— И еще один эксперимент на живом разумном существе, — тихо констатировал он. — На нашем с тобой собрате. Сен, тебя совесть не мучает? Просто честно скажи.

— Мучает, — после нескольких секунд тягостного молчания отозвался тот. — Но я каждый раз себе напоминаю, ради чего мы это делаем — и тогда могу дышать дальше.

— Для чего, для чего… для себя! — почти выкрикнул Кер с горечью. — Ты — чтобы помочь дочери. Я — для того, чтобы заглушить собственную вину перед сестрой, помогая хоть кому-нибудь избавиться от этого кошмара…

Эна, старшая сестра спеца, восемнадцать лет назад умерла от кангейревой болезни. Незадолго до ее смерти она поссорилась с братом, они несколько месяцев не разговаривали и не встречались, и в следующий раз Кер увидел ее только на похоронах. С тех пор он жил, считая себя виноватым перед Эной. Именно на почве этой трагедии он и сошелся с Сеном, как-то раз спьяну рассказав ему обо всем. Спустя два месяца он впервые ступил в единственную тогда лабораторию серкета. С тех пор прошло семнадцать лет, и Кер ни разу не пожалел о принятом однажды решении… не считая тех мгновений, когда он, вздыбив шерсть, подскакивал на постели после очередного кошмара, в котором спецу снились лица всех тех, кто погиб во время их экспериментов.

— Я не только ради дочери ищу лекарство, — сказал Сен, не глядя в глаза друга. — Я хочу помочь и всем остальным.

— Но если бы не болезнь Оры, ты бы не стал этим заниматься!

Серкет промолчал. Возразить было нечего.

— Из этого вывод — даже то, что мы делаем для всеобщего блага, мы делаем только для себя, — через несколько минут философски изрек Кер. — Любое действие мирра объясняется эгоизмом — напрямую или косвенно.

— Я бы сказал иначе, — Сен фыркнул. — Даже самые эгоистические мотивации могут послужить для всеобщего блага.

— …все эти «государственные программы» — сплошное надувательство на самом деле, — грустно пожаловалась Аре, отпивая из чашки крепко заваренный тарр. — Зарплату выдали в два раза меньше, обосновав штрафом за просрочку платежа. А что эта просрочка произошла по вине задержавшей выплату бухгалтерии — никого не волнует!