Девушка, не умеющая ненавидеть - Анна Данилова

Денису мы поставили условие, что если он не согласится принять участие в этом жестком «розыгрыше», то от моего имени незамедлительно последует заявление в полицию и прокуратуру, после чего начнется расследование совершенного Ниной Осиповой преступления, направленного против родной сестры. Денис скрепя сердце согласился нам помочь.

Заманить Нину в Гришин дом, где все было готово для спектакля, оказалось делом пустяковым.

– Мне достаточно зайти в свой дом и зажечь свет, как она сразу же прибежит, – сказал Гриша с горечью, понимая, что мы будем иметь дело с не совсем здоровой, в общем-то, женщиной.

Так оно и вышло. Напоив Нину малиновым чаем, в который был подмешан один хитрый препарат, сильно влияющий на память, дальше мы позволили событиям идти своим ходом: очнувшись на полу, Нина встала и отправилась искать Гришу, зашла в гостиную…

Дальше все прошло по плану. Мы все, участвовавшие в этом действе, чувствовали себя неловко по отношению к Нине, даже я, пострадавшая от нее больше всех. Однако всех нас согревала мысль, что после всего пережитого буквально наутро Нина, она же Маша, проснется в своем доме, в постели рядом с мужем, и уж как она будет все это осмысливать – это уже ее дело. Если хватит мозгов, подумает, что ее проучили, догадается, кто за всем этим стоит. Если же не поймет, то решит, что ей просто приснился страшный сон. В последнее, конечно, верилось с трудом.

Единственное, чего мы не учли, это холод. Все-таки январь, на Нине была пижама, которую мы, пока она находилась в отключке, залили бутафорской «кровью». Хорошо, что кто-то из наших людей во время сцены возле ее дома, где Денис не узнает в ней свою жену, догадался набросить ей на плечи одеяло.

Она сильно простыла, застудила легкие.

Виктор, который, собственно говоря, и нашел меня, пробив мою фамилию по базе железных дорог, связался с Гришей, когда тот вернулся из Саратова, и сообщил ему о моем местонахождении. Именно Виктор дополнил недостающие фрагменты биографии Нины Осиповой в обмен на обещание Гриши не давать этому делу официальный ход.

Быть может, все пошло бы совершенно по-другому, если бы Лара не была такой красавицей и не запала в душу суровому «викингу». Но все случилось так, как случилось.

И, уезжая из Москвы в Питер, мы, расставаясь с Ларисой, знали, что впереди нас ждут перемены только к лучшему.

Обнявшись, мы стояли, обиваясь слезами, и каждая из нас вспоминала что-то свое, что надо было уже оставить в прошлом и начать жить новой, полноценной жизнью.

Наши телефонные разговоры с Ларой были долгими. Мы обменивались впечатлениями, обсуждали какие-то события… Несмотря на то что Лара отлично понимала, какую роль играл при Нине Виктор, она простила ему все и с радостью окунулась в новые для нее отношения. «Викинг» спустя два месяца после их знакомства сделал ей предложение. Мы с Ларой поговаривали даже о том, чтобы сыграть сразу две свадьбы!

Это было чудесное время, и я начала уже подумывать, что Лариса окончательно излечилась от своих страхов, как однажды поздно вечером, когда мы с Гришей, вернувшись из ресторана, отдыхали перед телевизором, раздался ее звонок.

– Приезжай, – прошептала она, глотая слезы и давясь ими.

– Что случилось?

– Ничего. Просто приезжай, и все.

На все мои вопросы она отвечала туманно. Одно я поняла – дело не в Викторе, не в их отношениях. А в другом. Как раз в том, что составляло ее прежние кошмары, и о чем она так и не успела мне рассказать. Ее старый, убитый ею муж. Вероятно, случилось что-то, что всколыхнуло эту историю, подняло со дна все страхи и кошмары.

– Может, нам приехать вдвоем? – предложила я.

– Нет! – крикнула она в трубку. – Только скорее. Пожалуйста. Самолетом.

Гриша наблюдал за мной.

– Что-то случилось? Надеюсь, не с Машей, вернее, с Ниной?

– Лариса просит меня приехать. Сказала, что срочно.

– Виктор? Дело в нем?

– Нет, не в нем. Гриша, мне нужно лететь. Возможно, у нее просто расстроились нервы… Ну, помнишь, я тебе рассказывала, что она просила меня пожить у нее из-за бессонницы… Она очень просила приехать.

– Но я не могу отпустить тебя, потому что не уверен, что ты снова не попадешь в какую-нибудь историю. Ты уж извини, но я тебя теперь надолго от себя никуда не отпущу.

– Хорошо. Тогда летим?

– Послушай, поездом всего три с половиной часа. На вечерний, в девятнадцать пятьдесят мы уже опоздали, поедем рано утром, в шесть пятьдесят.

На следующее утро, в десять сорок Лариса встречала меня на перроне. Чтобы она не догадалась, что я приехала все же не одна, как обещала, мы договорились с Гришей, что выйдем из разных вагонов.

– Ты только не пропадай, прошу тебя, – сказал он, крепко обнимая меня, словно на самом деле боялся, что я снова исчезну.

– Да все будет нормально!

Лариса была в черном пальто, черном берете и красных сапожках на шпильке. Красивая, роскошная, но очень бледная. Под глазами – чернота. Видно, что не спала.

– Ты мне скажи – у тебя с Виктором все в прядке? – спросила я сразу.

– Дело не в Викторе.

– Где он сейчас?

– Он – деловой человек, у него какие-то встречи, договоры, поездки, он хороший, он хочет купить нам дом… Мне бы радоваться… Тома, Томочка моя…

И она разрыдалась у меня на плече.

– Переделкино? – спросила я.

Она кивнула. И я поняла, что мои догадки начинают подтверждаться. Достаточно проанализировать ее поведение там, в Переделкино, и становится ясно, что именно оттуда тянется липкий след ее кошмаров. Если бы не звонок Орловых, старый Новый год, который они хотели провести в своем доме, Лара бы ни за что не поехала туда.

А это ее исчезновение? Куда она бежала? Ночью, по снегу? От кого? Ею словно кто-то руководил.

Не могла я не вспомнить и тот вечер, когда мы, вернувшись из Переделкино, нашли под дверями корзину с сиренью. Вроде бы вечер как вечер, да только ночью-то Лариса куда-то уезжала. Я проснулась от того, что услышала, как хлопнула входная дверь. Я встала, пошла в спальню к Ларе, но ее там не оказалось. Тогда я бросилась к окну и увидела, как ее машина выезжает со двора.

– Тогда, ночью, когда Виктор оставил тебе под дверью корзину с сиренью, помнишь? Ты уезжала… Возвращалась в Переделкино?

Она ничего не ответила. По щекам ее текли черные от туши слезы. Кончиком языка она слизала слезинку.

– А утром у тебя было уже хорошее настроение. Ты словно успокоилась. Лара?

Она молча смотрела на дорогу. Руки ее, затянутые в алые перчатки, крепко держали руль.

– Там, в Переделкино, в том доме есть одна комната…

– Пожалуйста, не надо… – прошептала Лариса.

– Это совсем рядом с кладовкой… Это единственная комната в доме, которая была заперта.

Лара метнула на меня быстрый, острый взгляд. Как ножом полоснула. И прибавила скорость.

– Это произошло там?

Лара вздохнула. Затем раздался ее протяжный, глубокий стон.

– Все не то, не то… Все гораздо хуже и опаснее!

– Тогда говори.

– Да, пора уже… Вернее, давно надо было…

Мы мчались в Переделкино.

– Отработав целый день в салоне красоты в Выхино, я тебе говорила, помнишь, я возвращалась домой. Я снимала комнату там же, неподалеку, на соседней улице. Шел дождь, было холодно. Я недавно рассталась со своим парнем, и на душе у меня было, сама понимаешь… Я зашла в бар… В бар, понимаешь?!

Как не понять, когда и моя история начиналась почти так же!

– И все!

– В смысле?

– Там я познакомилась с парнем. Симпатичный такой, вроде твоего Гриши. Правда, глаза у него были не синие, а зеленые. Но брюнет, знаешь, такой роковой красавец. Ему бы в кино сниматься.

– Скажи, что он попросился к тебе…

– Да, приблизительно так все и было. Мы с ним выпили и пошли ко мне. А утром, когда протрезвели и наша история лично мне показалась не такой уж и красивой, ну, ты понимаешь… Он сказал, что ему негде жить, что у него сложности и что он вообще прячется.

– И ты повезла его в Переделкино, да?

– Да. Орловы как раз уехали. Понимаешь, в нашем распоряжении был целый дом! Прекрасный дом! Мы поехали сначала на вокзал, взяли его вещи и приехали в Переделкино. Может, мы бы с ним и поженились, и у нас были бы уже дети, если бы не одно обстоятельство… Он умер, Тома. В тот же вечер. Сразу после ужина. Думаю, у него были проблемы с сердцем или еще с чем… На вид ему было лет тридцать с небольшим. Он вышел из душа, в моем халате, сел на диван в гостиной, а я была на кухне, готовила ужин. А когда вернулась, он был уже мертв. Я же ничего о нем не знала, совершенно! Только имя – Вадим. Все! Вроде как у тебя с Григорием… Я хотела найти его паспорт, может, записную книжку, телефон, чтобы позвонить кому-то, родственникам там, я не знаю. Надо было что-то делать. Вызывать «Скорую», полицию. Я даже не подумала о том, что и меня могли бы привлечь к этому делу, я же ничего не знала, от чего он умер. И вот, когда я искала его документы, чтобы сообщить родственникам, друзьям, словом, когда я открыла спортивную сумку, то поняла, что никуда я звонить не буду…