Жизнь на кончиках пальцев (СИ) - Новка Маруся

— Понаедут тут всякие, — незнакомая нянечка, заступившая на смену час назад, неодобрительно посматривала на Эльзу, — понавозят нам заразы всякой! — поставила на тумбочку бутылочку и «отсосник».

— Где наши дети? — всполошились мамочки. — Что случилось?!

— Стафилококк случился! — нянька снова зыркнула на Эльзу. — До вчерашнего дня все было нормально, а как понапривозили незнамо кого с вокзалу — так и пожалуйте вам.

— И что же теперь будет? — молоденькая мамочка, лежавшая недалеко от Эльзы, схватилась руками за лицо, явно навыдумывав себе всяких ужасов.

— Дети — на карантине! — голос няньки не стал доброжелательнее ни на йоту. — Молоко сцедите. Я заберу. Через полчаса придет медсестра возьмет у вас кровь и мазки, — и вышла, оставив рожениц теряться в догадках.

Женщины неодобрительно посматривали на Эльзу, считая её первопричиной инфекции.

— Чего вытаращились? — прикрикнула соседка на ищущих козла отпущения. — Лучше бы наши врачи руки научились мыть после закуси. От всех селедкой и луком на километр несло, когда я рожала! Занесли заразу, а теперь не знают на кого спихнуть! — взяла отсос для сцеживания молока, приложила к груди, посмотрела на Эльзу: — Гляди, как надо, — и приступила к процессу.

* * *

Через неделю соседка Эльзы выписалась из роддома. Иммунитета крепкой деревенской женщины хватило на двоих. Её сын был единственным, кто не заболел.

Одна за другой покидали родом и другие женщины.

Нужно было снимать карантин и Эльзу, у которой никак не исчезали язвочки во рту и высыпания на слизистой, перевели в одноэтажное деревянное здание, расположенное в углу парка, окружающего территорию роддома, так называемый «чумной барак», где лежали роженицы с гепатитом и венерическими заболеваниями.

Как ни странно, её новорожденная дочь победила инфекцию быстрее матери и находилась в общей палате с детками соответствующего возраста, многие из которых были отказниками.

Мысль написать отказную от ребенка посещала Эльзу достаточно часто. Но видя с каким презрением относится медперсонал к матерям-кукушкам, помня, как её унизили, обвинив в том, что именно она стала первопричиной вспышки стафилококка, идею эту от себя отгоняла и откладывала принятие решения на завтрашний день, который, впрочем, не менял ровно ничего.

* * *

— Через два дня готовьтесь на выписку! — сообщила медсестра Эльзе ранним майским утром. — Анализы в порядке, ну а дочка ваша давно здорова. Можете сообщить мужу, чтобы забирал свое семейство. Надеюсь, он уже вернулся из командировки?

— Еще нет, — покачала головой Эльза. — Мы сами домой доберемся.

Медсестра, выросшая в Городе у Моря, привыкшая к тому, что у многих женщин мужья в рейсе не зависимо от того, когда придет время рожать, подобному раскладу не удивилась:

— Ну ничего, — улыбнулась, — встретите папку уже дома, — поинтересовалась: — Может, нужно купить чего? Вы, вроде, из другого города? На выписку ничего ни вам, ни ребеночку не принесут?

— Не принесут, — вздохнула Эльза. — Если можно, купите пару пеленок и одеяльце, дочку завернуть. Ну и смесь какую-нибудь хорошую.

Молоко у Эльзы пропало буквально через неделю после родов. Что было тому причиной? Инфекция или жизнь в постоянном напряжении? Она не знала.

— Питание вам выдадут с детской кухни роддома, — успокоила медсестра. — А пеленки и одеяльце я принесу. Давайте деньги.

— Нужно сходить в камеру хранения роддома, — согласилась Эльза. — Все мои вещи и деньги там.

— Ладно, — кивнула медсестра. — Потом, после выписки отдадите.

Поступок этот вовсе не был жестом альтруизма. Просто у медсестры в шкафчике как раз было и списанное одеялко грязно-розового цвета, и пара не совсем ветхих пеленок. Почему бы не всучить все это странной худосочной бабенке и не взять за услугу денежек?

* * *

До этого дня Эльза видела свою дочь только несколько раз, да и то через стекло палаты для новорожденных.

Соседки-маргиналки по «чумному бараку» не слишком убивались из-за невозможности воссоединиться с отпрыском как можно быстрее. Многие, написав отказную от ребенка, покидали отделение через неделю после родов, отправляясь кто домой, а кто и в вендиспансер. То, что Эльза не рыдает и не рвется к дочери для них было нормально и не вызывало ни любопытства, ни нареканий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Через два дня молодой матери вручили документы о выписке и конверт с ребенком.

Эльза приподняла уголок одеяльца, и впервые увидела свою малышку без какой-либо преграды.

Девочка спала, крепко зажмурив глаза и сжав крохотный ротик.

— На вас похожа, — польстила медсестра, спрятав в карман халата купюры.

— Вызовите мне такси, — попросила молодая мать.

— А куда ехать будете? — полюбопытствовала медсестра.

Эльза не собиралась ни перед кем отчитываться и никого не хотела посвящать в свои планы. Ответила односложно:

— На железнодорожный вокзал.

— Ой, — воскликнула экономная медсестричка, успевшая убедиться в том, что денег в кошельке у Эльзы не густо, и чувствующая неловкость, что взяла плату за пеленки и одеяло, — зачем вам такси! Малышка у вас лёгонькая, в десятке метров за забором остановка трамвая. Он как раз у вокзала круг делает.

Молодая мать, держащая на одной руке дочь, а в другой сумку в которую положила две бутылочки с детским питанием, покинула территорию роддома и направилась к остановке трамвая.

* * *

Ждать электричку пришлось больше часа.

Эльза видела, как улыбаются ей пассажиры, спешащие к своему поезду, и была уверена, что все задуманное у неё получится. Отогнула краешек одеяла, достала бутылочку со смесью, начала кормить дочь, любуясь её крошечным личиком. Подумала:

«А ведь я еще и имени тебе не дала», — загрустила, но ненадолго, тут же найдя оправдание: — «Ничего, мы придумаем имя вместе с твоим отцом!»

* * *

Эльза снова сидела в электричке. Только теперь она ехала в направлении противоположном поселку, в котором жил тот, кто стал отцом её дочери. Она снова и снова прокручивала в памяти события последнего часа.

* * *

Как ни странно, но дорогу от пригородной станции к дому любовника она запомнила прекрасно.

Цветущие сады навевали покой и словно внушали уверенность в том, что все будет хорошо. Не может быть по-другому! Этот великолепный день словно создан для мира и благополучия!

Она сразу узнала своего случайного любовника в мужчине, идущем навстречу. Заулыбалась, усмотрев в этом добрый знак. Словно он специально вышел, чтобы встретить их с дочерью. Заспешила, ускорив шаг.

Они остановились одновременно, словно споткнувшись о невидимую преграду.

— Привет, — сказал танцовщик. — Какими судьбами?

— Вот, — Эльза смотрела не на мужчину, а куда-то вдаль, — приехала, чтобы познакомить тебя с дочерью.

— Какая дочь?! — взвизгнул, отшатнувшись. — Ты о чем?!

— Я забеременела после той ночи, — промямлила Эльза. — Родила в марте. Это твоя дочь!

— Так, — мужчина явно взял себя в руки, — не морочь мне голову! Не нужна мне ни ты, ни твоя дочь!

— Ну как же? — растерялась женщина. — Это твой ребенок, и нам больше некуда идти.

— Я не знаю, с кем ты таскалась и от кого прижила ребенка! — любовник сорвался на крик. — Так что заворачивай оглобли и иди поищи другого дурачка! — добавил, словно поставив точку в дальнейшем разговоре: — И вообще — я через месяц женюсь!

— Но что же нам теперь делать? — прошептала Эльза.

— Да я почем знаю?! — танцовщик взял Эльзу за локоть, развернул в обратном направлении и поволок к пригородной станции. — Поезжай домой! К мужу возвращайся! У тебя, вроде, муж должен быть?

Она перебирала ногами, словно во сне, не понимая, ни куда идет, ни что произошло. В голове звенело, словно в хрустальном бокале. Конверт с ребенком становился все тяжелее, и Эльза боялась упасть и уронить дочь.