Приватный танец для темной лошадки - Янина Олеговна Береснева

завезем ко мне, он малость оклемается, а завтра я решу, что с ним делать. Чуть что, дам денег. У меня на карточке есть немного, на шубу копила. Сегодня я уже не соображаю, а он говорит, что ему некуда идти. Невеста его выгнала, и он в запое… Мы его выдернули, на нас и вина. А Клавка, мол, из-за нас его не дождалась и ушла домой. Адреса ее он не знает.

— Хорош жених, — прошипела я, негодуя на Люську. — Придумала тоже, домой его тащить. Допустим, больше некуда, но…

— Что случилось? — встревожился Вася, наблюдая за моей реакцией, но я только махнула рукой. Людка задействовала запрещенный прием и заплакала:

— Лелька, тут еще вот что. Я походу в такси кошелек потеряла, когда мы Гришку вытаскивали. Дай денег, а?

Я положила трубку, ругаясь сквозь зубы, а Вася настойчиво принялся выспрашивать о причинах моего недовольства. Решив, что хуже уже не будет, я вкратце описала ему наши приключения, мимолетом подумав, что любой нормальный человек после такого сразу бы удалил мой номер из своего мобильного. Вася, видимо, нормальным не был. По крайней мере, он активно стал предлагать свою помощь в транспортировке Гриши к Люське.

Покинув кафе, мы устремились к беседке: он бодро, а я нехотя. Люська сидела, нахохлившись, как курица. Гришка спал на лавочке, скрутившись калачиком и трогательно устроив голову на коленях у подружки. Если Вася и удивился насыщенной личной жизни Людмилы Петровны, то виду не подал.

Загрузившись в «субару» Василия под радостное стрекотание Люськи и стоны покалеченного Гришки, мы покатили к дому подружки.

Мой кавалер посочувствовал Люсе, обозначив, что он в курсе ее сердечной драмы, намекнув, однако, что он, как юрист, вторжения в чужой дом не одобряет. Я активно поддакивала. К тому же, Палну он хорошо знал, раз уж она была и его главбусей тоже. Думаю, шашни Людки с ее сыном стали для него открытием. Люська отмахнулась, но вдруг встрепенулась:

— Поворачивай назад. Люди добрые, чуть не запалилась! Лелька, я кошелек дома у Палны выронила, точно! Я же, когда за кашне лезла в антресоли, еще и услышала, как у меня из кармана что-то выпало. Но было не до этого, я не посмотрела… Там в кошельке фотка моя. Ой, если Пална найдет… Жесть, я даже думать не хочу, что будет.

— И что делать?

— Давайте заедем на минутку, я кошелек заберу — и свалим.

— Ты с ума сошла? Опять туда соваться? Тебе первого раза было мало? И потом, как ты войдешь? Мы же дверь захлопнули, — я взвилась, точно укушенная сколопендрой, потому как мечтала о доме и теплой постели. И была жутко зла на Люську.

— Пална за сыночка лишит меня премии до конца жизни. Хотя нет, она меня сначала уволит, а потом лишит. У Гриши, кстати, были ключи, — вспомнила Люська, вопросительно глядя на болезного.

— Кстати, мы так до конца и не разобрались, откуда у него ключи, — пошла я в наступление. — И пусть он тебе полицией не угрожает, может, это на него полицию вызывать надо. Может, он там золотую челюсть бабушки Палны стащить хотел, а теперь имитирует глухоту и общую недоразвитость.

— Ключей у меня нет, я их потерял, — скоренько выпалил Гришка, видимо, испугавшись моего напора, и затих.

Я презрительно фыркнула, Люська снова стала умолять, а Вася уже развернулся и ехал к дому Палны, усмехаясь каким-то своим неведомым мыслям.

Я махнула рукой, отвернувшись к окну. Но через минуту все же не выдержала и снова пристала к Гришке. На все мои последующие вопросы относительно вторжения в квартиру этот гад лишь громко стонал, а потом сообщил, что ему стало хуже: теперь у него стали отниматься руки.

Люська, не выдержав, слегка его придушила, и Гришка покаянно достал из кармана отмычку. Но в остальном упирал на то, что история с дядей, пославшим его за документами, была реальной. Устав от допроса, он впал в задумчивость, после и вообще будто бы ушел в околоземное пространство, да только обиженно сопел.

Мы затормозили у дома Палны. Люська вознамерилась было идти одна, но отмычкой она орудовать не умела, потому малость растерялась. Тут Гришка вышел из астрала или просто изрядно протрезвел. Потому что, осмыслив всю историю, решил, что дело может пахнуть жареным:

— А вдруг квартиру и правда того, грабанули? А меня так, для прикрытия послали? Кто последний, тот и папа. Я же там наследил капец как. Надо срочно идти и того… стереть все следы с ручек. И вообще…

Я закатила глаза, Вася хмыкнул, Люська почесала затылок, но мысль показалась дельной. В конце концов, наши следы там тоже были, так что я решила идти с ними. Гришка передвигаться не мог, имитируя онемение конечностей, потому тащить его на себе пришлось Василию.

Я с печалью в сердце осознала, что, благодаря Люське, сегодня обрела мужчину своей мечты. Впрочем, по ее же вине его я сегодня и лишилась. После такой ночи только кретин позвонит мне, а Вася кретином не выглядел.

— Давайте, только без шума, — перекрестила я всю честную компанию у подъезда.

Василий позвонил в домофон, представился скорой помощью, и мы беспрепятственно вошли в подъезд. Свет там по-прежнему не горел, но нам это было только на руку. Волочить Гришку тихо было сложно, потому что мы пытались помогать Васе, а Гришка матерился, стуча босыми ногами по ступенькам.

Возле двери Палны его поставили на пол, и он, малость повозившись с отмычкой, гордо щелкнул замком. Мы друг за другом ввалились в квартиру, стараясь не шуметь. Вася втащил Григория и притулил его на полу у вешалки. Люська щелкнула светом и обрадованно пискнула, рассмотрев среди обуви Палны свой кошелек.

— Вот он, родимый. Так, давайте разделимся. Протирайте ручки, а я займусь шкафом, там мы изрядно полазили, — зашептала она.

Пока я думала, как приступить к заданию, Вася уже вовсю тер ручку туалета своим белоснежным носовым платком. Гришка давал указания, где надо тереть особенно тщательно, а Люська шагнула в зал, щелкнула