Ловушка для падающей звезды - Наталья Андреева

Снова шаги в коридоре, скрежет ключа в замочной скважине.

— Ну, герой, как ты?

— Лева…

Это чуть ли не единственный в жизни случай, когда Коля Краснов, словно к родному, бросается продюсеру на грудь:

— Лева…

— Ну-ну. Все кончено.

— Как? Что ты сделал?

— Ничего особенного.

— Но как ты заставил его сесть в машину?

— Заставил? Просто попросил его отогнать тачку со стоянки к гостинице. И все.

— Лева… Но постой. Как ты его нашел?

— Кого?

— Николая Краснова?

— Сам приехал. Вместе со мной.

— Ничего не понимаю. Кажется, мы о разных людях говорим. Я только что слышал, что убили Николая Краснова.

— Ну да. Скоро в этом городе состоится шоу твоих двойников. Вместе со мной и Евой приехали несколько желающих принять участие в отборочном туре. Надо же слегка разбавить местных.

— И одного из них ты… Лева!

— Он как раз гримировался, готовился к выступлению. Только ты не забудь потом, чем мне обязан.

Коле Краснову вдруг становится плохо. Только что скрылся из города Марсель — заказ выполнен, солист «Игры воображения» может больше не опасаться за свою жизнь. Но какой ценой!

— Кто этот человек? — хрипло спрашивает Коля Краснов у своего продюсера.

— Да какая тебе разница? Он оказался на тебя похож, и все. Я проследил за ним до стоянки. Он подошел, отключил сигнализацию, открыл машину и только хотел в нее садиться, как раздался выстрел. Один. Представляешь? И тут же из кустов вылетел джип и рванулся прочь. Номера, естественно, никто разглядеть не успел, они грязью заляпаны, а кто успел, тот ничего не скажет. Мужик на джипе уехал серьезный, с первого выстрела попал в голову, только мозги в разные стороны… Коля?

— Ты его обманул. Ты послал его отогнать машину, а на самом деле…

— Может, пойдем покаемся? Ты расскажешь, как киллера нанял, я — как нашел подсадную утку.

— Ты сделал это ради меня…

— Конечно.

— Неужели так не хочешь меня терять? Прости, Лева, прости. Уже второй раз ты меня спасаешь. Я свинья неблагодарная. Просто свинья. Я ведь хотел от тебя уйти. Прости. У меня друзей не осталось. Ты и Ева. Кстати, а она? Где она?

— У себя. Она мне немножко подыграла. Я зашел к ней с этим парнем на всякий случай, заставил его высунуться в окно. Показывал, где можно сесть на автобус, чтобы доехать до вокзала.

— Зачем?

— На всякий случай. Вдруг он за тобой следил?

— Ну ты даешь! Неужели же все кончено?

— Можешь выйти отсюда и ходить теперь по родному городу совершенно спокойно.

— Я так тебе благодарен!

— Так ведь человека убили, Коля, — внимательно посмотрел на него Шантель.

— Что? Ах, да! Но ведь по-другому было нельзя? Лева?

— Ты бы пошел к ней. Мне тоже надо полчаса отдохнуть, вечер долгий. День-два, и все пройдет, забудется.

Что-то невеселое лицо у господина продюсера. И усталое. Как будто только что выполнил важную, но очень трудную работу.

Дальнейшее для солиста «Игры воображения» происходит словно в тумане. Он куда-то едет, рядом с ним Ева и еще какие-то люди, делает то, что эти люди ему говорят, отвечает на бессмысленные вопросы, сам задает такие же бессмысленные вопросы. Словом, бесполезная суета, состоящая из событий, похожих на кусочки цветного стекла в калейдоскопе.

Он весь вечер смотрит в круглое отверстие на выпадающие узоры, кто-то посторонний постоянно встряхивает пластмассовую трубку, узоры меняются, и только однажды вместо них огромное белое пятно, тут только Николай Краснов ненадолго приходит в себя. Он возле родного дома, вместе с Евой вылезает из новенькой черной «Волги», и из пятна отчетливо выступает испуганное лицо матери:

— Коля… Ты жив. А мне сказали… Господи, счастье-то какое! Ты жив, Коленька! Ты жив!

Еще несколько дней он был хорошим, послушным мальчиком. Делал все, что говорил ему Лева Шантель, выслушал все приветственные речи, спел все положенные песни, принял участие во всех запланированных мероприятиях.

Первый отборочный этап шоу прошел с большой помпой и привлек к себе внимание прессы. Коля подумал, что Виктор Петрович Фонарин может быть доволен. Если телезрители проявят к шоу интерес, то можно организовать цикл передач с участием солиста «Игры воображения» и его знаменитой группы. Коля Краснов был уже на все согласен. Все-таки события последнего месяца здорово выбили его из колеи, а Марсель напугал так, что до сих пор при воспоминании о дне больших гонок колени подгибались.

Самое странное, что на второй день пребывания в родном городе Николая Краснова Лев Антонович Шантель потерял к шоу его двойников всякий интерес. И вообще он как-то потух, постарел и сделался ко всему безразличен.

— Что случилось, Лева? — спросил его Коля перед отъездом.

— Да, собственно, ничего. Устал.

— Может, и не надо нам ехать в Сочи?

— Нет, отчего же? — сразу же встрепенулся Шантель. — Обязательно надо. Это ж такие деньги можно заработать!

— А ты совмести приятное с полезным, — посоветовал Коля. — Возьми с собой Галюшу.

— Кого?

— Ну, ту очаровательную зеленоглазую шатенку, что я у тебя как-то встретил. Галю.

— А! Так мы больше… м-м-м… не встречаемся.

— Как? Уже?

— Стерва она, — вяло махнул рукой Шантель. — Надоела.

— А замену нашел?

— Пошли бы они все.

— Ну, отдохни. Ты как с ней рассчитался? По полной программе?

— А чего это тебя так волнует? — вдруг ощетинился Шантель.

— Так. Сам же сказал, что она стерва. Все равно свое возьмет.

— Послушай, ты того… Если вдруг встретитесь — беги подальше. Она на тебя глаз положила.

— Да что ты? — прищурился Коля.

— Я тебе говорю! Начнет плести всякую чушь. Дура.

— Хорошо, я учту. Не буду ходить с Евой на показы мод, чтобы не встретить случайно Галюшу.

— Во-во. Она все в Париж собиралась, денег просила.

— В Париж?

— Здесь карьера не складывается, а там зато на колу блины растут.

— Там хорошо, где нас нет, — поддакнул Коля. Отчего-то судьба Галюши его сильно заинтересовала.

— Я не дал. — (Еще бы!) — Скандал устроила. Стерва. Нет, ты подумай! Раньше оплатишь девке съемную квартиру на год вперед, и, как говорится, расстались друзьями. А эта заявляет, хорошо, мол, согласна, но квартиру оплатишь в Париже. Каково? А? Ладно, забыли.

Лева Шантель снова махнул рукой. Коля Краснов выдержал паузу, потом сказал:

— У меня в Москве одно дело есть. Так получается, что из всех своих друзей я только тебе доверять могу. Ты мне жизнь спас.

— Да ладно! Чего там!

— Нет, Лева, я этого не забуду. Ты мне скажи: мой однофамилец не выходил на контакт с Фонариным?

— Однофамилец?

— Николай Краснов. Помнишь, тот самый, что пытался меня подменить на выступлении в элитном клубе?

— Думаешь, меня Фонарин посвящает в свои дела? — усмехнулся Шантель. — У нас с ним бизнес, а это далеко не родство.

— На что это ты намекаешь? — насторожился Коля.

— Да ни на что. Когда поедем?

— Завтра утром. Ты нашел покупателя на «Ауди»?

— Сам нашелся. Хорошая тачка.

— Только не говори мне, что его фамилия Краснов.

— Нет, это местный директор трикотажного объединения «Кружевница» Тяпкин.

— Ну и слава богу. Как приеду, куплю себе другую машину. От греха подальше.

— Да забудь ты уже про это! Кончено.

— Как уеду, так и забуду.

Потом было то, что называется долгими проводами. Ну никак не хотел родной город отпускать своего знаменитого земляка. Уж и во всех газетах городишко прогремел, и на всю страну прославился, и по телевидению его достопримечательности показали. Благодарность земляков Николаю Краснову была поистине безгранична — захлебнулся он тем, что называется лишние слезы.

Наконец удалось оторваться от родных корней. Под занавес приехавший на новых «Жигулях» Васька Смирнов облобызал, шепнув на ушко:

— А родственника-то твоего того. Упрятали.

— Какого родственничка? — похолодел Николай Краснов.

— Однофамильца.

— Куда упрятали?

— Да в психушку, на принудиловку. Он как узнал об убийстве на вокзале, так в буйство впал. Начал рыдать, по полу кататься. Ну, приехала «скорая» и забрала. У моей жены там сеструха работает, в психушке. Говорит, совсем у парня крыша съехала, скоро не выпустят. Да и папаше с мамашей такой отпрыск давно надоел. Будут лечить, пока в чувство не приведут. До победного конца. Ну, бывай.

— Давай. Спасибо за все. За «Альтаир».

«Вот и с этим все кончено», — подумал Николай Краснов, садясь в машину. Не скоро однофамилец узнает, что кумир-то его жив. Да и не до этого бедному парню. Похоже, что болезнь обострилась, и неизвестно, наступит ли когда-нибудь улучшение.

Меж тем по просьбе своего воспитанника Лева Шантель осторожно поинтересовался у администратора Анны Васильевны ходом следствия. Задарил конфетами, коньяками, даже приударил слегка. И выяснил, что, как и ожидалось, дело записали в «глухари» и положили в долгий ящик. Залетного киллера, сделавшего свою работу точно и аккуратно, никто из местных искать не хотел. Тем более что не местного же и убили. В Москве тоже не горели желанием брать «глухое» дело. Так оно и перекидывалось меж двух городов, словно шарик в пинг-понге. И конца-края этому не предвиделось. Кому ж охота показатели портить, если за это семь шкур дерут?