Когда сбываются мечты - Алексия Каст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все-таки не пытаться выяснять, что у женщины в голове, намного проще. Приходил, спускал скопившееся напряжение и шел дальше. Сейчас же мне нужно ломать голову и выискивать тараканов в ее голове. Яна другая, с ней нужно разговаривать, ее нужно слушать. Не зря же я ее выбрал. Только вот все понимать – это одно, а правильно поступать – совсем другое.
Вернувшись в спальню к Назимову, я тихонько присел на стул рядом с кроватью. Но сделай я то же самое, громко топая и хлопая, на меня бы все равно никто не обратил внимания. У Назимова горели глаза, и он с упоением слушал Викины истории, которые та рассказывала взахлеб, эмоционально, в красках. Я смотрел на девчонку и начинал понимать, почему Яна с таким рвением старалась увезти Вику из стаи отца. Там девчонке никто не давал быть настоящей. Видел ее единственный раз, на ужине в баре после наших разборок. И если бы не условие моей малышки о побеге, я бы и не обратил внимания на белую волчицу: тихая, спокойная, неприметная, даже местами глупая. Сейчас я видел перед собой совершенно другую девушку.
Раздался стук, и следом появилась Оля с едой. Перехватив из ее рук каталку, подвез ее максимально близко к кровати Николая для удобства. И не дав времени Назимову, моментально усадил его, подтолкнув под спину еще больше подушек. Тот лишь недовольно посмотрел на меня и потребовал свою порцию.
Я уже собирался положить поднос ему на ноги, когда Вика подскочила и взяла со стола тарелку бульона и ложку.
– Я вас покормлю, Николай Александрович, – радостно произнесла девушка, на что Назимов скривился, будто у него одновременно заболели все зубы и в придачу к ним уши.
Альфа с трудом протянул руку.
– А ну-ка давай мне ложку, – устало попросил он, – поесть-то я пока в состоянии, даже несмотря на адскую боль.
Виктория лишь округлила и без того большие глаза и выронила тарелку с бульоном.
– Твою ж…. – вовремя осекся я, вспомнив, как Николай не любит мата в присутствии женщин. – Что, Вика? – Головная боль возвращалась, и мне все сильней хотелось увидеть Яну, до которой было рукой подать.
– Но как же? Но вы же? – запричитала волчица. – Вы же… простите, – приложила ладони ко рту, – я думала, вы от старости, а у вас что-то другое. – Заметив, как мы с Назимовым напряглись, волчица чуть не скатилась в истерику. – Простите, это не мое…
– Стоп, Вика! Стоп! Успокойся, присядь и давай по порядку.
Налил в стакан воды и протянул девушке.
– Что по порядку? – произнесла она, стуча зубами об стакан. Да что ж все такие нервные кругом?
– То же, что ты сейчас несла, запинаясь, только теперь спокойно, тихо и по порядку.
Надеюсь, что не перегнул со строгостью. Назимов все это время молчал, такое ощущение, что и не дышал, а девчонка, выпив залпом полный стакан воды, принялась рассказывать.
– Ну я думала, что к вам старость подкралась, та, которая предсмертная.
– Вика, ты вообще о чем? – уже сам начинал злиться.
– Оля сказала, что альфа долго болел и слег, а врач твердит, что это старость. Ну я и подумала, что у него все так же, как и у моего папы.
– А что было с твоим папой, деточка? – вмешался в разговор Николай.
– Он умер от старости.
– Вот как? – Назимов кинул взгляд в мою сторону и весь словно подобрался, как кошка перед прыжком, затаился в ожидании важной информации. – Милая, тебе, возможно, тяжело, но не могла бы ты рассказать поподробнее?
– Вы правы, мне до сих пор тяжело, но уже не так, как прежде. Мой отец умер четыре года назад в триста четырнадцать лет от старости. – Девушка всхлипнула и продолжила: – Он просто уснул.
Мы с Назимовым непонимающе переглянулись. Девушка, заметив наше непонимание, удивилась.
– Ну как же? Когда оборотни доживают до столь преклонного возраста, их организм постепенно засыпает. Отец почти год лежал не двигаясь. Процессы в его организме замедлялись, пока однажды он не уснул на совсем.
– Хочешь сказать, он не мучился? – Я с трудом выпустил воздух.
– Ну если не считать полную обездвиженность и неспособность разговаривать в последний месяц, – грустно хмыкнула и сморгнула скопившуюся влагу в уголках глаз, – то да, он не мучился.
– Я имею в виду боль, – повысил голос от напряжения, – он не двигался потому, что не мог, а не из-за того, что каждое движение приносило ему боль? – заглянул с надеждой в девичьи глаза.
Она перевела взгляд на Назимова.
– А вам что, больно? – Из ее глаз покатились слезы. – Извините. О луна, извините! Я не хотела вас унизить жалостью. Ну вот, – по-детски хлюпнула носом, – опять я что-то не то говорю.
– Вика, – схватил ее за руки, – да нас тебе сама луна послала.
Хлопнул в ладоши и поспешил набрать номер телефона своего беты.
Девушка не понимала моей веселости, а Назимов так и сидел не шевелясь и хмуро смотрел в одну точку.
– Саш, приведи к нам Ксюшку, только по-тихому и Авенира Павловича, тоже по-тихому и аккуратно, – отдал я указания, стоило только бете взять трубку.
– Игнат, что еще ты хочешь узнать, – выплыл из раздумий Николай, – мы уже столько раз проверяли возможность отравления.
Я ничего не ответил, всего лишь скептически на него посмотрел.
– Да не могли они! – вызверился. альфа. – Я еще могу допустить, что Ксюша, хотя это бред. Но Веня не мог ошибиться! Двести лет его знаю, щенком на руках держал! – С каждым словом голос альфы становился громче, и начинали проскальзывать альфа-волны. – Не сметь его трогать! Игнат! Не зли меня!
Я лишь усмехнулся и крутанулся на пятках.
– Вот! Вашу Оксаночку не пускают к вам всего-ничего, а вы уже похожи на себя прежнего, – едко усмехнулся, – вот встанете на ноги и будете своим кланом управлять, а пока здесь главный я. Причем вы же так и захотели.
В руках зазвонил телефон и, возможно, уберег нас с альфой от непоправимых фраз, брошенных в сторону друг друга.
– Игнат тут такое дело… – Голос моего беты в телефонной трубке звучал расстроенно.
– Говори, Саш, не
