Новый Мир ( № 5 2011) - Новый Мир Новый Мир

И как только они догадались, что мы к Лёше?

А где теперь сам Лёша, что случилось, нам надо знать, что случилось, ведь мы его друзья.

“Лёще купили прекрасную квартиру у самого моря, в Рыбинске, заберите игрущки, отдайте Лёще и больще не ходите”.

А игрушки сейчас у нас с собой? Нет, кто же знал, что мы решим ехать в Рыбинск. Да, все спонтанно... Мы такие импульсивные... А было бы прикольно, если бы с игрушками. Да, это было бы вообще — супер... С игрушками и варежками! Нет, варежки тут, в багажнике или в дверке, мы так и скажем, вот приехали отдать тебе варежки, он вообще упадет. А мы такие: “Алексей, тебе от нас не уйти!”

Мы едем в Рыбинск!

Едем к Лёше, к нашему другу, мы вместе росли, пили портвейн в подъездах, в Питер зайцами ездили, нас забирали в милицию за длинные волосы и вышитые джинсы, мы читали ксерокопированного Гумилева, дружили с Лёшей и слушали его вранье, а он всегда врал. Про своего прадедушку-капиталиста, будто у него был собственный парк конки в Самаре, а накануне революции он этот парк элементарно пропил и влился в ряды неунывающего пролетариата, как раз вовремя. Или про свою бабушку, прадедушкину дочку, что она во время войны была шпионкой и у нее есть маленький наградной браунинг, она с ним ходит в угловой, за продуктами, и всегда может приструнить магазинное начальство, если обвешивают покупателей и продают дефицит из-под полы. Или, например, что к его папе — журналисту из “Известий” приезжал Воннегут, и они все вместе квасили на даче, парились в бане, и именно тогда, там, Воннегут услышал, как поет одна птичка, и понял, какое последнее слово должно быть в его знаменитом романе. И он все старался поправильнее записать это птичкино слово английской транскрипцией, и записал на клочке, и положил в карман куртки, но по пьянке забыл куртку, вот честное слово, Лёха может показать, куртка висит у отца в шкафу, твидовая такая куртешка с кожаным воротником и бумажным клочком в кармане... Лёха всегда врал или строил планы и твердо знал, что скоро прославится, разбогатеет, станет знаменитым режиссером и у него будет свой плавучий театр на корабле, актеры со всего света, а еще на этот корабль он возьмет с собой всех, кто захочет, всех, кто сейчас ему верит, что будет так.

В Рыбинске на площади немножко митинговали, какой-то дядька в галстуке обещал завтра же осушить Рыбинское море и восстановить затопленные деревни и городок. Из Лёшиной квартиры в светло-кирпичном доме вышли два таджика в комбезах и сказали, что Лёше купили отличный дом в деревне... “Да, если увидите его, вот передайте, он тут вот это забыл, могли бы выбросить, а вот берегли, таджики очень аккуратны, нам чужого не надо”.

Едем в деревню, ведь мы друзья, хорошо ехать с ветерком и благородной миссией. Мы его верные, старые друзья, понятно? Когда он начал пить лишнего, мы сразу сказали ему “как не стыдно”. А потом еще неоднократно повторяли “возьми себя в руки, ты мужик или нет” или даже “посмотри, как прекрасен этот мир”. Мы — друзья, настоящие, старые, надежные, те самые, которые никогда не поленятся тебе позвонить, непременно дозвонятся и скажут: видели тут твой спектакль в ДК хлебозавода номер восемь, ну и говно же, фуфло просто уникальное... Кроме нас, тебе этого никто не скажет, только мы, потому что мы твои самые лучшие, верные и надежные друзья... Как раз те самые, которые, когда вот человек уже несколько дней не пьет и бреется и даже делает зарядку, вдруг звонят и говорят — кстати, Дашка, которая от тебя ушла, помнишь, ну ты пил еще от этого, чуть не умер, помнишь Дашку, так вот, ее недавно встретили в Нормандии, вышла замуж реально за графа, домина у моря, замок в горах, всего полно, деточки просто прелесть, и граф-миляга, выпиливает лобзиком. Она тебя еще никак вспомнить не могла, графиня Дашка... Ну а ты чего? У тебя все хорошо? Ладно, не вешай носа, старик, лучше приезжай, выпьем.

Мы едем в деревню к Лёше, там здорово, природа и экология, наверняка баня, соленые огурцы и бойкие селянки, у Лёхи-то, х-ха, еще бы, сейчас увидим, налетим на него, напрыгнем, “Алексей, тебе от нас не уйти!” и он вообще упадет!

Втопи же, Анечка, положи кирпич на педаль газа, мы едем к Лёхе!

Может, таджики и не воруют. Но врут немилосердно. Обманули, нагрели таджики. Развели как лохов. Зря мы жгли бензин, зря резину об дорогу терли.

Никакого Лёши там не было, в пустой холодной избе сидел серо-синий от запоя, заросший щетиной старик, чужой дед, моргал слезящимися глазами и никак не реагировал ни на варежки, ни на “тебе от нас не уйти”, просто отвернулся к тусклому кривому окну, медленно и тяжело перевел бессмысленный взгляд.

Дом с провалившейся крышей, и провода от столба отрезаны.

На фиг отсюда, делаем ноги, ё-моё, здесь пахнет смертью, тюрягой и черными риелторами.

В Алаунских горах быстро темнеет. Даже хорошо, что скоро ночь. Мы едем к морю! Ночное море. Вывезти всех детей на ночное море. Сережина идея. Только дети давно выросли. И внуков не отпустили с таким дедушкой. Трое внуков, блин! У этого проблемного подростка уже трое внуков. Прикольно, да?

Приближающаяся старость забавляет.

Мы забыли отдать пакет с одеждой. Перестань, зачем этому доходяге Лёхин прикид? Ладно, дайте мне, я сохраню его до встречи с Лёшей, с настоящим Лёшей, ведь где-то же есть настоящий Лёша, стоит только поискать, наверное, ходит по набережной в Коста-Рике или загорает кверху пузом на яхте, болтаясь возле островов Зеленого Мыса, и скоро улыбнется нам с обложки журнала...

Да выбросить надо это дерьмо...

Ну что ты сердишься? Сейчас остановимся и выбросим.

Дырявый пакет, и невнятный комок бухается на обочину рваной подкладкой наружу, букле и тертая-вытертая кожа воротника, в горах быстро темнеет, и на ветру из-под подкладки бумажный клочок — fiewit...

Как можно тише

Афанасьева Анастасия Валерьевна родилась в 1982 году в Харькове, окончила Харьковский государственный медицинский университет. Работает судебно-психиат­рическим экспертом. Стихи, проза, статьи о современной поэзии публиковались в журналах, антологиях и в Сети. Автор трех стихотворных книг. Лауреат нескольких литературных премий.

Живет в Харькове. Со стихами в “Новом мире” выступает впервые. Стихи публикуются в авторской редакции.

                  Анастасия Афанасьева

                                    *

                  КАК МОЖНО ТИШЕ

                                  Щель

Кое-кто ему шепчет: тише, тише,

Все уже происходит.

Не шевелись, а слушай —

Одно приходит, другое — уходит.

В этой щели

Между будущим и прошедшим

Лучше — тише,

Лучше — как можно тише,

Может, когда-то вынесет, куда нужно —

То ли ниже, а то ли выше.

Время бывает

Цельность теряет

Трещит

Появляются

Щели

Внутри их — те,

Кто тишайше стремится к цели.

Туда, где время сплошное —

А тело в силе,

Где не только в теченьи дело,

Но также в воле.

Молчи,

Молчи

В щели находясь,

В затишье,

Свернись, как пергамент,

И тише, как можно тише,

Не мешай тому,

Что уже с тобой

Помимо тебя

Происходит,

Не мешай, когда

Одно, как время, уходит,

И другое, как время, приходит.

                  * *

                  *

Девочка плыла в платьице, воздушный шарик,

мимо удивительных супермаркетов

по невероятной брусчатке.

Девочка маму спрашивала:

“Почему то и зачем это?”

Полосатые шмели летали вокруг девочкиной головы,

цветы золотисто-желтые кружились, сливаясь,

оставляя после себя след — то ли запаха,

то ли просто присутствия.

А в небе летел самолет с белым хвостом.

Мама отвечала девочке, слова ее превращались