Голос сердца - Элеанор Браунлей

Нина сама не ожидала, что решится произнести подобные слова. Она привыкла быть крайне осторожной в своих высказываниях и избегала всяческих выяснений отношений. Но сейчас Нина понимала, что ей необходимо защищать себя любыми доступными средствами.

— Это был бы не самый плохой путь. Я знаю немало женщин, которые, получив наследство, обещали сделать много хорошего, но очень быстро забывали о своих намерениях. — Бен вырос в богатой семье, никогда не был стеснен в средствах, но, оказавшись сегодня в квартире Патриции, он вдруг вспомнил, каким был, когда впервые переступил порог этих роскошных апартаментов — юнцом, стремившимся переделать мир и утверждавшим, что деньги только мешают жить. — У этих женщин была возможность начать жить по-другому, помогать нуждающимся, но они предпочли купаться в роскоши.

— Ты считаешь, что и я собираюсь пойти по их пути?

— Я думаю, что мы можем увлечься и забыть о своих планах, — терпеливо объяснил Бен. — К тому же у тебя есть замечательный пример в лице Мариссы Дуглас. Восемь лет общения с ней не могли пройти бесследно. Я могу только радоваться, что твоя богатая подруга является довольно порядочным человеком.

— Это самое лицемерное высказывание из всех, какие мне пришлось от тебя услышать, — Нина была настолько шокирована, что с трудом подбирала слова. — И почему это мужчины, которые любят обвинять женщин в транжирстве, всегда имеют уйму костюмов от самых лучших портных? — холодно поинтересовалась она. — И если бы речь шла о твоем наследстве, ты ведь ни за что бы не отказался от него, не так ли? Ты ведь любишь жить на широкую ногу, так почему я должна себе отказывать в том же самом? А может, ты испытываешь удовольствие, заставляя других поступать так, как бы ты никогда не поступил сам?

— Ты не поняла, что я имел в виду!

— Тогда скажи, что ты хотел иметь в виду! Может, ты предпочел, чтобы я была не богатой, а бедной?

— Нет, — запротестовал Бен. — Для меня не имеет значения, сколько у тебя денег. Я хочу, чтобы ты не забыла об ответственности перед людьми, которым ты собираешься помочь. Ты ведь можешь расширить рамки фонда и оказать содействие многим людям, не только знакомым Патриции. Зачем останавливаться, если можно сделать гораздо больше?

— Даже если я пущу все деньги Патриции на организацию фонда, я все равно не смогу выполнить твое пожелание, — в отчаянии ответила Нина. — Я хочу, чтобы деньги направлялись на определенные цели, чтобы они не распылялись в воздухе, а действительно помогли тем, кто в них нуждается.

— Жаль, что ты ни разу в жизни не задумалась о высоких идеалах, тогда бы ты поняла, что я хочу сказать, — сказал Бен и в то же самое мгновение пожалел о своих словах. Он видел, как Нина замерла на месте и на ее глаза навернулись слезы. — Нина, пожалуйста, не плачь, — Бену стало стыдно за свою несдержанность. — Я сказал глупость.

— Ты знал об этом, но не смог удержаться от искушения, — выдавила из себя Нина, доставая из кармана платок и вытирая слезы. — Ты хочешь, чтобы я была такой же высоконравственной, как твоя бывшая жена, но забываешь, что вы не можете провести вместе и двадцати минут, чтобы не поругаться.

— Во всяком случае, я знаю, что она хочет сделать в жизни. А вот ты… И я никогда не думал, что влюблюсь в тебя, — неожиданно добавил Бен. — Это началось в день нашей первой встречи. Мне понравилось твое восприятие жизни. Я понял, что тебя волнует прошлое, хотя ты и не предпринимаешь усилий, чтобы узнать о нем побольше.

— Что ты хочешь этим сказать? — растерялась Нина. Ей казалось, что Бен открыл старый сундук, показал ей несколько давно забытых вещей, а когда она решила, что худшее позади, обнаружилось, что у сундука двойное дно.

— Я думаю, что тебе должно было быть любопытно, кто все-таки был твоим дедушкой, — объяснил Бен. — Ты ведь понимаешь, что ни разу даже не заговорила об этом?

— А ты?

— Речь идет не обо мне.

— Ты знал Патрицию лучше, чем я, — возразила Нина. — И любопытство ты хочешь удовлетворить чье — мое или свое? Или тебе известно, кто он, и ты опять играешь со мной в прятки, как в тот раз, когда ты утверждал, что не знаешь, что такое антиквариат?

— Патриция никогда не говорила людям ничего лишнего, но она не имела ничего против того, чтобы они узнавали секреты самостоятельно. И если ты на самом деле считаешь себя ее внучкой, может быть, тебе сначала следует узнать эту тайну и только потом вприпрыжку бежать в банк?

Наступила долгая пауза. Ей было, что ответить Бену, но она решила промолчать. Нина чувствовала себя измотанной и опустошенной, и в конце концов она, не говоря ни слова, отвернулась от него.

— Пожалуйста, поздоровайся за меня с Оливером, когда он придет, — негромко и холодно произнесла Нина, — скажи, что у меня разболелась голова, я очень устала и ушла домой, не дождавшись его.

Беннет Уортон внезапно почувствовал себя очень одиноким. Он хотел подойти к Нине, извиниться, но слова застряли у него в горле и он не мог заставить себя сдвинуться с места.

— Если ты помнишь, — безжизненным голосом продолжила Нина, — в среду я улетаю в Лондон. Скажи, пожалуйста, Оливеру, что я увижусь с ним, когда вернусь. Но я не сомневаюсь, что если во время моего отсутствия возникнет какая-либо проблема, вы ее решите сами наилучшим образом.

Нина повернулась и вышла из спальни. Несмотря на то, что ноги не слушались ее, она заставила себя спуститься по лестнице, быстро собрала свои вещи и направилась к входной двери, ясно осознавая, что Бен не станет догонять ее.

Нина плотно прикрыла за собой дверь, повернулась, сделала один шаг и зацепилась ногой за ковер. Хотя она удержалась от падения, ее начало трясти и из глаз хлынули слезы. Нина с ненавистью посмотрела на дорогой, ручной работы ковер, как будто он стал причиной ее страданий. Если бы она была точно уверена, что Патриция никому не завещала это изделие, Нина бы в тот же момент свернула его в рулон и отнесла швейцару.

Постепенно Нина немного успокоилась. Она достала из сумки несколько бумажных носовых платков, вытерла глаза и высморкалась. Она постепенно приходила в себя, словно ее покидало странное лунатическое состояние. Нина надела солнцезащитные очки и направилась к лифту.

«Удивительно, как много обидных вещей могут наговорить друг другу два усталых человека», — подумала Нина, спускаясь в лифте. Этот разговор не состоялся бы, если бы ему не предшествовали недели ожидания и стресса, хотя, как вынуждена была самой себе признаться Нина, все сказанное ими обоими было чистой правдой.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Итак, все кончилось тем, что ты повернулась и ушла, оставив Бена размышлять над тем, что случилось? — мягко спросила Марисса.