Слезы дракона - Дин Кунц

Присоединившись к ней, Гарри спросил:

- Итак, что скажешь?

- Я не верю ни в привидения, ни в духов, ни в демонов, ни во всякую другую подобную чушь.

- И я не верю.

- Я видела этого парня. Обыкновенный бродяга.

- У меня никак не укладывается в голове, что ты действительно подала ему милостыню.

Она покраснела. Он ни разу не видел, как она краснеет. Покраснеть при нем значило для нее признать, что и ей не чуждо чувство сострадания.

Промямлила в ответ:

- В нем было… что-то, заставившее меня это сделать.

- Значит, он был не просто бродягой, - заметил Гарри.

- Вполне допускаю, если уж сумел убедить меня расстаться с десятью долларами.

- Вот что я тебе скажу, - начал он, поспешно запихивая в рот остатки пиццы.

- Ну?

- Я видел, как он заживо сгорел у меня в гостиной, но уверен, что никто никогда не найдет в золе его обугленных останков. И даже если бы я собственными ушами не слышал его голос в радиоприемнике, все равно бы знал, что обязательно с ним снова повстречаюсь и он будет все такой же грязный, таинственный и даже ничуть не обгоревший.

Гарри взял из коробки вторую порцию пиццы. Конни язвительно заметила:

- Помнится, кто-то тут говорил, что не верит в привидения.

- Я и сейчас это утверждаю.

- Как же тогда все это прикажешь понимать?

Энергично работая челюстями, он некоторое время молча смотрел на нее.

- Надеюсь, ты-то мне веришь?

- Нечто подобное, как ты знаешь, приключилось и со мной, не так ли?

- Верно. Думаю, это неплохое основание, чтобы верить мне.

- Как же тогда все это объяснить? - повторила она.

Ему ужасно хотелось сесть, чтобы хоть немного расслабиться и дать роздых уставшим ногам, но он боялся, что если усядется на стул, то мышцы тела наверняка оцепенеют. Вместо этого обеими руками оперся о полку у раковины.

- Я вот что думаю… Мы почти ежедневно, выполняя то или иное задание, сталкиваемся на улицах со многими людьми, совершенно непохожими на нас, которые думают, что закон - это ширма, рассчитанная на простаков, чтобы заставить их повиноваться. Эти люди думают только о себе, об удовлетворении только собственных желаний, а на всех остальных им наплевать.

- Это точно. С какой только мразью и шушерой не приходится сталкиваться, - вставила она.

- Уголовники, социопаты. Называть их можно по-разному. Подобно неземным существам из фильма "Нашествие похитителей трупов", бродят они между нами и только прикидываются людьми. И, хотя кажется, что их много, они все равно в меньшинстве, и это не люди. Цивилизованный вид - это только их внешняя оболочка, театральный грим, скрывающий сплошь покрытого чешуей ползучего гада, от которого мы все произошли в древности, и с таким же, как и у него, крохотным умишком.

- Ну и что же в этом необычного? - нетерпеливо перебила она. - Мы - тонкая перегородка, отделяющая порядок от хаоса. Каждый день нам приходится балансировать на краю пропасти. Стремясь не скатиться в нее, проверяя себя, доказывая себе, что тебе это не грозит, что ты никогда не позволишь себе низвергнуться в хаос, не имеешь права это сделать, не смеешь стать одной из них, - вот отчего мне так нравится моя работа. Именно поэтому я и пошла работать в полицию.

- Правда? - удивился Гарри.

Сам он пошел служить в полицию из совершенно иных соображений. Защищать истинных людей, оберегая их от нелюдей, затесавшихся меж ними, охранять их покой и поддерживать размеренную красоту порядка, обеспечивать целостность культуры и возможность ее дальнейшего расцвета - вот причины, побудившие его стать полицейским, во всяком случае, именно они были одним из краеугольных камней его решения пойти служить в полицию, а не желание, как у нее, доказать самому себе, что ты - не ползучий анахронизм.

Продолжая развивать свою мысль, Конни отвела взгляд от Гарри и уставилась на конверт из грубой оберточной бумаги, лежавший на одном из стульев. Содержимое его весьма интриговало Гарри.

- Когда не знаешь, откуда ты родом, не знаешь, способна ли любить, - тихо продолжала она, словно размышляя вслух, - когда единственное, к чему стремишься, - это быть свободной, вот тогда и взваливаешь на себя груз ответственности, и чем больше, тем лучше. Свобода без каких бы то ни было обязательств - это обыкновенное дикарство. - Голос ее был не просто тихим. В нем звучали траурные нотки. - А может, я и есть дикарь, как знать, но в одном уверена точно: если не умею любить, умею очень жестоко ненавидеть, и это пугает, так как чувствую, что еще миг - и скачусь вниз, в пропасть…

Гарри, перестав жевать, как завороженный, не мигая уставился на нее. Он чувствовал, что она впервые приоткрывает ему завесу над своей душой. Но не понимал, что именно скрыто за этой завесой.

Словно придя в себя после глубокого обморока, она оторвала взгляд от конверта, в упор взглянула на Гарри, и мягкий ее голос снова обрел привычные жесткие нотки.

- Ну хорошо, в мире навалом этих подонков, гадов, социопатов или как их там еще. Что ты хочешь этим сказать?

Он проглотил недожеванный кусок.

- Предположим, обычный полицейский, выполняющий обычное задание, наталкивается на социопата в тысячу раз хуже, чем обычная нечисть, и во много раз опасней.

Когда он начал говорить, она пошла к холодильнику. Достала еще одну банку пива.

- Хуже? В каком смысле?

- У этого бродяги…

- Что?

- У него особый дар.

- Какой такой дар? Да что ты все хвостом вертишь. Ходишь вокруг да около. Давай выкладывай все по порядку, Гарри.

Он подошел к столику, ткнул пальцем между четырьмя лежавшими на нем сплющенными свинцовыми комочками. Откатившись, они дробно застучали по твердой поверхности, и звук этот почудился ему эхом вечности.

- Гарри?

Он обязан был выложить ей свою теорию, но мешкал. Ибо то, что собирался сказать, навсегда перечеркнет так тщательно культивируемый им образ самого себя, как господина Невозмутимость.

Он глотнул пива, тяжко вздохнул и начал:

- Предположим, тебе приходится иметь дело с социопатом, и не просто с социопатом, а психопатом, обладающим сверхъестественными способностями, противостоять которым - то же самое, что идти с голыми кулаками на еще неоперившегося Бога. Я имею в виду психические возможности этого социопата.

Теперь был ее черед смотреть на него во все глаза.

Продев указательный палец в колечко пивной банки, она и не думала ее открывать. А так и застыла, словно специально позировала для художника.

Не дав ей времени перебить себя, Гарри продолжал:

- Но не те возможности, с помощью которых можно отгадать масть вытянутой наугад из колоды карты, или предсказать, кто станет победителем в каком-нибудь первенстве мира, или заставить висеть в воздухе карандаш. Все это ерунда по сравнению с тем, о чем идет речь. Этот бродяга обладает способностью появляться из ниоткуда и исчезать вникуда. Вызывать из пустоты огонь, сгореть в нем дотла, но не погибнуть, быть в упор расстрелянным, но не умереть. Может быть, он обладает способностью прилаживать к человеку своеобразный психический датчик, наподобие электронного датчика, который лесник прикрепляет к шее оленя, и таким образом следит за ним, куда бы он ни шел, как далеко бы ни забирался. Знаю, знаю, это звучит абсурдно, напоминает бред душевнобольного или пересказ одного из фильмов ужасов Спилберга или, того хуже, чего-то в духе Джеймса Камерона из "Давида Линга", но все, что говорю, чистая правда.