Право на жизнь - Дмитрий Коростелев

— А тебе какое дело? — Огрызнулся Данила. — У вас всех одно на уме, сытно пожрать, поспать да бабу повалять!

Дружинник напрягся, но виду не подал.

— Похоже и вправду горе. Умер кто, аль пропал без вести? А может, деньги украли?

— Пропала. Без вести.

— Уже лучше. Кто?

Данила поднялся. Рука легла на эфес меча.

— Зачем тебе это, незнакомец? Что ты хочешь? Денег тебе дать? Или меча моего испробовать желаешь?

Гвалт в корчме притих. Завсегдатаи и любопытные постояльцы с интересом уставились на творящееся действо. Это был самый настоящий вызов.

— Меч твой хорош, — тихо сказал дружинник. — Только несподручно мне с тобой силой меряться. Ты мне не враг.

— Тогда садись рядом, и выпей со мной! — Рявкнул Данила. Голову мутило, медовуха, наконец, начала свое пагубное действо.

— Пошли лучше, освежимся.

— Ну, пошли, коли не шутишь.

Пошатываясь, Данила вышел из корчмы. Вслед за ним твердой походкой прошагал дружинник. Во дворе лил дождь. И небо, подернутое проблесками света, вновь заволокли свинцовые тучи.

— Как тебя зовут-то? — Прищурился Данила.

— Пехором мать нарекла, друзья кличут Пехом. Я воевода Перелесской дружины. Какой никакой, а все-таки дружины. Ты, как я вижу не местный?

— Да, не местный. Из древлян я.

— И кого ты здесь потерял?

— Невесту, — пробурчал Данила, вперив пьяный взгляд в размокшую землю.

— Как же ты не доглядел? За невестами глаз да глаз нужен!

Данила нахмурился. Выслушивать издевательства случайных знакомых он не хотел.

— Прощай, Пехор. Пойду я…

— Не торопись. Куда ты пойдешь?

— А Ящер его знает. Куда глаза глядят. Теперь я лишился всего…

— Постой, парень. Может, помогу тебе.

— И чем же ты мне поможешь? Ты всего лишь воевода, а не бог.

Воевода нахмурился.

— Когда пропала твоя невеста?

— Месяц назад. Чуть меньше.

— Думаешь, ее похитили?

— Тебе лучше знать, ты же отвечаешь за порядок в Перелесье.

— По крайней мере, мертвых девушек мы не находили. Значит, похитили. Работорговцев нынче развелось…

Данилу вдруг осенило.

— Кто-нибудь приезжал сюда за последний месяц?

Воевода вскинул брови.

— Ба, да ты не так глуп, как кажешься. Перелесье, городок маленький, никому не известный. Потому и гостей у нас не много, все больше случайные путники. Слушай, витязь. Приезжал к нам недавно купец. С виду знатный, богатый, слуг и телохранителей, как грязи, но видно, что делишки воротит темные, и торгует не только тканями да пряностями. Говорил, что заблудился и спрашивал дорогу к Киеву.

Данила напрягся.

— Значит, в Киев поехал?

— Нет, в Киев он лишь дорогу спрашивал, хитрец. А сам в Царьград направлялся, уж я это сразу вижу. У Владимира с такими товарами делать нечего.

— В Царьград путь неблизкий. А в Перелесье-то он гостил?

— Жил здесь три дня вместе со своими слугами и наемниками охранниками. Что делали, не ведаю. Но не дебоширили, иначе мы бы им бока поотшибали…

Воевода начал хорохориться, и забываясь, уходил от дела. Но Данила уже завелся. Перед глазами возникла такая реалистичная картина, как толстый мордатый купец связывает Люту и загоняет в повозку, что сам поверил в это. Неужели, чтобы узнать это, придется отправиться в Царьград.

— Спасибо, воевода. Помог ты мне. Теперь хоть знаю, что делать дальше.

Пехор всплеснул руками.

— Никак в Царьград собрался? Путь туда неблизкий.

— У меня нет выбора. Свой я сделал слишком поздно, теперь расплачиваюсь. Хоть в Царьград пойду, хоть к Ящеру в подземное царство.

— Да, ты настойчивый. Но хоть знаешь, кого искать?

— Как кого? — Удивился Данила. — Купца!

Воевода усмехнулся.

— Да в Царьграде этих купцов больше чем в Перелесье жителей!

Данила понуро опустил голову. Брови сошлись на переносице.

— Я найду его! Всех переберу, но найду!

— Не горячись, витязь. Я еще кое-чем тебе помогу. Телохранители называли его Ликуном. Может это его имя, может прозвище, но это уже лучше, чем ничего.

Данила присел на крыльцо. Меч гулко звякнул о ступеньку.

— Действительно лучше. — Тихо сказал он.

Глава 24.

Новая комната выглядела куда лучше прежней. Здесь и кровать была кроватью, и стол из свежевырубленного дуба, не успевший даже потемнеть. На окнах беленькие занавески, стены обиты коврами. Вместо лавок стулья, и две восковые свечи взамен лучин. Эти перемены значительно облегчили жизнь, сделали ее куда более приятной, но так и не избавили от томящего чувства опасности. Путешествие в Царьград пугало его, угнетало, как никогда раньше. Он просто чувствовал, что вернуться оттуда живым не удастся. А Северьян в последнее время доверял предчувствиям.

За окном непроходимой стеной лил дождь. И на душе у Северьяна было так же пасмурно, как и на небе. Лишь домовой, веселый, довольный бегал из угла в угол и верещал:

— Все, теперь меня отсюда никаким калачом не выманишь.

Северьян искренне радовался, что нашел пристанище для своего маленького друга. Хоть кто-то должен обрести счастье и покой. Впрочем, Северьян был уверен, Данилу тоже ждала далеко не худшая из зол. Лишь убийце путь в омут спокойствия был заказан.

В эту ночь спал он плохо, ворочался, стонал, а под утро проснулся в холодном поту. Встал, умылся, не помогло. Ночь была ужасной. День обещал выдаться еще ужаснее… Тучи расползлись. На небо выкатило солнце.

В полдень Северьян прошел в оружейную. Острозуб недовольно ворчал, выполняя приказ князя. Это где же видано: убийцу в княжескую оружейную пускать. Но, пошумел, погалдел, а против воли князя не попрешь.

— Ну, заходи, — злобно прошипел он, отпирая небольшую, кованую железом дверь.

Первым вошел Северьян. Острозуб двинулся следом, подозрительно щурясь, не сопрет ли чего тот. Убийца лишь усмехался, глядя на кряжистого оружейника. Ему бы хозяйственником быть, за добром присматривать. Ишь как напрягается, аж по швам трещит от злости. А Северьян нарочито медленно перебирал мечи и секиры, сабли и ножи. Чего здесь только не было. Одних щитов всевозможных сотни, от легких, обитых кожей, до тяжеленных рыцарских, которые и не каждый меч возьмет. Луки, арбалеты, маленькие, большие, богатырские палицы и секиры, легкие кольчуги и цельные бронзные латы. Все это Северьян обошел кругом, присматриваясь и хмыкая. Взял кривой хазарский меч, повертел в руке, одобрительно хмыкнул. Клинок был прекрасно сбалансирован и лежал в руке, как влитой.

— Беру этот! — Крикнул он Острозубу.

Тот хило улыбнулся, радуясь, что Северьян отделался малым.

— А еще этот и этот! — Добавил Северьян, пряча за пояс два коротких, обоюдоострых кинжала. — А другой оружейной у вас нет?