Русская дива - Эдуард Тополь

Ольга же была в Киеве с сыном своим маленьким Святославом.

Сказали Древляне: «Вот князя убили русского, возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала, и Святослава возьмем, и сделаем с ним, как захотим». И послали Древляне лучших мужей, числом двадцать, в лодке к Ольге. И пристали под Киевом в лодке они: под горой Киевской, город же Киев был на горе, и был там у Ольги терем каменный.

И сказали Ольге слуги ее, что пришли Древляне. И позвала их Ольга к себе и сказала. «Добрые гости пришли», и ответили Древляне: «Пришли, княгиня». И сказала им Ольга. «Ну, говорите, ради чего пришли сюда?» Ответили Древляне: «Послала нас Древлянская земля с такими словами: твоего мужа убили, был твой муж словно волк, расхищающий и грабящий, и не было у него силы, достойной твоей красоты; а наши князья — хорошие, укрепили и устроили Древлянскую землю городами и селами; иди замуж за нашего князя Мала». Сказала им Ольга: «Люба мне речь ваша, уж мне своего мужа не воскресить, но хочу почтить вас завтра перед своими людьми, а теперь идите в лодку свою и лежите в лодке, величаясь; я утром пошлю за вами, а вы скажите: "Не поедем ни на конях, ни пеши не пойдем, но понесите нас в лодке", и понесут вас в лодке». И отпустила их в лодку их. А проводив их, Ольга велела выкопать яму глубокую и большую во дворе теремном вне города и ночью побросать в ту яму угли каленые. И утром Ольга, сидя в тереме, послала за гостями. И пришли к ним слуги ее и дворяне со словами: «Зовет вас Ольга на честь великую». Они же сказали: «Не поедем ни на конях, ни на повозках, ни пешком не пойдем, несите нас в лодке». Сказали Киевляне: «Нам неволя — князь наш убит, а княгиня наша хочет замуж за вашего князя, видно много у вашего князя силы, достойной ее красоты». И понесли их в лодке. Они же сидели, избоченясь, в больших сустугах, гордяся. И принесли их во двор Ольги и, принесши, бросили их в яму вмеcте с лодкой. И привела Ольга к яме сына своего маленького Святослава и наклонилась над ямой со словами: «Хороша ли вам честь?» Они же сказали: «Пуще нам Игоревой смерти». И велела Ольга засыпать их живыми, и засыпали их. И обратилась Ольга к сыну своему Святославу со словами: «Когда ты станешь князем, так поступай с Хазарами, врагами нашими, в память о позоре Игоря, отца твоего. А Древлянам я сама отомщу».

И послала Ольга послов к Древлянам сказать: «Если вы вправду просите меня, то пришлите знатных мужей, чтобы в великой чести выйти за вашего князя, иначе не пустят меня люди Киевские». Услыхав это, Древляне выбрали лучших мужей, которые держали Древлянскую землю, и послали за ней. Когда Древляне пришли, велела Ольга приготовить им баню и сказала им: «Вымойтесь и приходите ко мне». Киевляне истопили баню, Древляне влезли в нее и начали мыться, а слуги Ольгины заперли баню за ними, и велела Ольга зажечь ее от дверей: там все погорели. А Ольга сказала сыну своему Святославу. «Когда станешь князем, так поступай с Хазарами, врагами нашими, в память о позоре Игоря, отца твоего. А Древлянам я сама отомщу».

И послала к Древлянам с такими словами: «Вот я уже иду к вам, приготовьте меды многие у города, где убили моего мужа: я поплачу над могилою и совершу тризну над мужем моим». Они, услыхав про то, привезли очень много медов и сварили. Ольга же взяла сына и очень мало дружины и шла налегке, пришла к могиле и поплакала над мужем своим. И велела людям своим насыпать могилу большую и, когда насыпали, велела совершить тризну. Потом сели Древляне пить и велела Ольга своим отрокам служить им. И сказали Древляне Ольге: «Где наши мужи, которых мы послали за тобой?»

Она ответила: «Они идут за мной с дружиной моего мужа». Когда напились Древляне, она велела своим отрокам пить за них, а сама отошла в сторону и велела дружине избивать Древлян, и избили их пять тысяч. Ольга же, стоя в стороне, сказала сыну своему Святославу. «Когда будешь русским князем, так поступай с Хазарами, врагами нашими, в память о позоре Игоря, отца твоего. А Древлянам я сама отомщу». И возвратилась Ольга в Киев…

В лето 946 года началось княжение Святослава, Ольга же стала правительницей киевской до поры его повзросления, а боярин Свенельд вернулся в Киев воеводой. Ольга же с сыном своим Святославом собрала много храбрых воинов, и снарядила их против остальных Древлян, и пошла на Древлянскую землю. И вышли Древляне против них. Когда оба войска сошлись вмеcте, бросил копьем Святослав на Древлян, копье пролетело меж ушей коня и попало коню в ногу: Святослав был очень мал. И сказали Свенельд и Асмуд: «Князь уже начал, последуем, дружина, за князем». И победили Древлян. Древляне побежали и заперлись в своих городах. Ольга со своим сыном устремилась на город Искоростень, так как люди Искоростеня убили мужа ее, и остановилась около города с сыном своим, а Древляне затворились в городе и крепко бились из города: они знали, что им предстоит за то, что убили князя.

Стояла Ольга год и не могла взять города. И придумала таким образом: послала послов к городу со словами: «До чего вы хотите досидеть, все города ваши передались мне и согласились на дань, обрабатывают поля на своей земле, а вы хотите умереть с голоду, не соглашаясь на дань». Древляне же ответили: «Мы бы рады давать дань, но ты хочешь мстить за мужа своего».

Сказала им Ольга: «Я отомстила уже обиду мужа своего, а теперь уже не хочу мстить, но хочу иметь дань понемногу и, помирившись с вами, пойду назад». Сказали ей Древляне: «Чего ты хочешь от нас? Рады дать медом и шкурами». Она же сказала им: «Теперь у вас нет ни меда, ни шкур, но прошу у вас немногого: дайте мне от двора по три голубя и по три воробья; я не хочу наложить тяжелой дани, как муж мой, но прошу у вас малого: вы ведь изнемогли в осаде». Древляне обрадовались, собрали со двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге послов с поклоном. Ольга же сказала послам: «Вот уже вы покорились мне и моему сыну, идите в город, а я завтра отступлю от города и пойду в свой город». Послы Древлян обрадовались, вошли в город и сказали людям, и обрадовались люди в городе. Ольга раздала своим воинам каждому по голубю, а другим по воробью и велела к каждому голубю и воробью привязать серу, обернув ее в маленький лоскуток и привязав ниткою к каждому из них. И велела Ольга воинам своим, как только смеркнется, поджечь серу и выпустить на волю голубей и воробьев. Голуби и воробьи полетели в гнезда свои, одни в голубятни, другие — под свесы кровли. И таким образом загорелись в Искоростене голубятни, крыши домов, сеновалы, конюшни, не было двора, где бы не горело, и нельзя было гасить, потому что все дворы загорелись разом. И побежали люди из города, и велела Ольга воинам своим хватать их. Взяв город, сожгла его, захватила старейшин городских, а прочих людей — одних перебила, а других отдала в рабство, на остальных наложила тяжелую дань. И сказала Ольга после того сыну своему Святославу: «Когда будешь русским князем, так поступай с Хазарами, врагами нашими, в память о позоре Игоря, отца твоего. А Древлянам я сама отомстила».

«И ходила Ольга по Древлянской земле с сыном своим и дружиною, установляя уставы свои и оброки; а в лето 947 года пошла Ольга к Новгороду, установила по рекам Мсте и Луге оброки и дани, а по Днепру и по Десне — новые перевесища и перевозные; сани ее стоят во Пскове до наших дней, существует доселе и село ее Ольгичи. Устроив все, вернулась с сыном своим в Киев и жила с ним в любви…»

23

Самой неприятной особенностью работы в Еврейском отделе КГБ было то, что главный пик сионистской активности приходился обычно на субботу. То есть именно тогда, когда все нормальные люди отдыхают и отправляются за город по грибы, на рыбалку или просто расслабиться в хорошей компании, еврейские активисты и отказники, надев ермолки, под видом празднования субботы собираются на улице Архипова, в единственной в Москве синагоге, и даже не столько в самой синагоге, сколько возле нее. Тут они шепчутся, назначают тайные сходки и семинары, обмениваются сионистской литературой, кассетами с записями радиопередач «Голоса Израиля», слухами и сплетнями об обысках и арестах, проведенных КГБ за истекшую неделю, и, конечно, адресами для получения новых вызовов-приглашений из Израиля.

Поскольку улица Архипова находится в самом центре Москвы, эти субботние сборища стали буквально бельмом на глазу московских партийных властителей, и КГБ не раз получал их раздраженные звонки с требованием закрыть синагогу или перенести ее куда-нибудь на окраину города. Но Барский всячески сопротивлялся этому. Выселение единственной московской синагоги в пригород вызовет лишь очередной международный скандал, а проку от этого никакого не будет: евреи как собирались на свои сходки, так и будут собираться. А тут, на Архипова, они, по крайней мере, на виду, и в доме напротив синагоги, в двухкомнатной квартире на втором этаже, Барский уже давно и удобно расположил свой наблюдательный пункт с дальнозоркой фото- и киноаппаратурой. Конечно, у него нет той уникальной техники прослушивания сквозь стены, какую изобрели в Саратовском институте связи после прошлогоднего скандала по поводу микрофонов КГБ в американском посольстве. Там, в Саратове, советские засекреченные «супруги Кюри» — муж и жена Старовойтовы — додумались до жидкостных ампул-микрофонов, которые не может обнаружить ни один металлоискатель. Но только Первое Управление КГБ, курирующее американское посольство, получило эти микрофоны. А ему, Барскому, приходится обходиться обычными микрофонами и агентами, работающими среди евреев под видом отказников.