Пиратика - Танит Ли

Ей приснилось, будто она ухватила всю ночь — поймала ее в огромную сеть. Рядом с ней стояла Молли, молодая, стройная и красивая, с зелеными, как спелый крыжовник, глазами, каких больше не было ни у кого на земле. Мать и дочь вместе тянули сеть. Артия была счастлива А возле них на палубе стоял Эбад, он тоже улыбался и тоже был молод, его переполняла гордость неведомо за что.

Потом Молли и ее корабль исчезли. Артия падала с высокого обрыва в паутину бурлящей темноты и соленой морской пены.

Очнулась она на полу каюты, сброшенная с койки внезапной килевой качкой.

Дверь была распахнута настежь. На пороге стоял Эйри и что-то кричал. По полу растекалось тонкое кружево пенистой воды, а в ней, нещадно ругаясь, подпрыгивал Планкветт.

— Будь оно всё трижды проклято, клянусь чешуей Кракена…

— Мистер О'Ши, успокойтесь. Прикажите всем — убрать паруса!

Эйри заковылял прочь, и Артия выскочила на палубу.

Она впервые столкнулась со штормом не в воспоминаниях, а наяву. Но и он — шторм — тоже был узнаваем. И одновременно с испугом, стиснувшим внутренности, на нее нахлынула волна изумрудно-чистого восторга.

Море взметнулось в небеса, встало на дыбы, и корабль перевернулся вместе с ним, каким-то чудом умудряясь удерживать верхнюю палубу над яростно бурлящей внизу влажной пучиной. Почти вся команда улеглась спать на палубе, в холодке. Теперь люди сбились в кучу у фальшборта и отчаянно кричали, но в вихре воды и ветра Артия не могла разобрать ни слова.

Черноту прорезала молния. На миг море озарилось зеленовато-желтым светом, небо побелело, как катайский фарфор.

Потом со всех сторон вновь нахлынула чернота, и мир, казалось, обрушился на «Незваного гостя». Мачты скрипнули, накренились, и в голове у Артии промелькнула мысль — выдержит ли отремонтированная бизань-мачта…

Хотя она почти не слышала голосов своих людей, голос самого корабля раздавался очень громко. Судно трещало, рычало и мяукало, как огромный кот. Парус, по недосмотру оставленный на бизань-мачте, высвободился из снастей и рифов, захлопал на ветру и лопнул с оглушительным треском, будто рухнуло сраженное молнией дерево.

— Живей! — Артия побежала по палубе. Но работа уже кипела. Люди убирали с палубы все, что там лежало, привязывали, закрепляли. На крышах кают покачивались и грохотали принайтованные шлюпки.

Артия бросилась к рулевой рубке. За штурвалом стоял Эбад. Его лицо казалось высеченным из гранита. Он изо всех сил сжимал рукояти. И в этот самый миг, глядя на его лицо, Артия поняла, что он действительно из царского рода, настоящий потомок древних властителей Египтии.

«Незваный гость» метнулся в другую сторону, и на него обрушилась стена воды. Вода поглотила всё — глаза, нос, дыхание, ночь, весь мир.

Это столетие подводной жизни закончилось через три удара сердца. Артия поняла, что висит, уцепившись за бизань-мачту — та, как ни странно, выдержала. Эбад окликал ее по имени. Она отозвалась. Наверху застонал разодранный в клочья парус.

Артия подтянулась на рее и, с трудом перебирая руками, увертываясь от мечущихся снастей, вскарабкалась к порванному брамселю. Там, усевшись на рангоут и скрестив ноги, она принялась соединять разбегающиеся полотнища.

Все остальные уже спустились с рей и привязали себя к камбузу, к палубным рубкам, к мачтам. Она пересчитала их всех, даже Феликса. Теперь, кажется, люди в безопасности. Свин заперт внизу. А Планкветт? Ага, вот он, сидит на крыше рубки, вцепившись в нее когтями.

Корабль устремился вверх, как белая лошадь по полуночной горе. Парус присмирел, спускаться на палубу не было смысла. Артия привязалась веревкой к деревянному стволу мачты. Откинув голову, она увидела звезды, кружащиеся, словно серебряные кинжалы над реющими знаменами шторма. Она засмеялась. И, смеясь, услышала голос матери, прозвучавший много лет назад, когда Артия была совсем маленькой — возможно, даже младенцем на руках у Молли. «Какое зрелище! Смотри — как красиво!» — «Да, мама, — пропела Артия в тисках у шторма. Она не ведала страха, вызывала бурю на бой, любила ее… — Да. Наш корабль — везучий. Он с морем в ладах. Они знают, как держаться друг за друга. Это не война, просто они, как два кота, дерутся играючи…»

Сквозь зеленоватые осколки волны она увидела, как над головой ее проплывает красно-зеленая рыба в перьях. Планкветт, всхлипывая и фыркая, опустился возле Артии и вцепился когтями в рею.

— Держись, малыш! — крикнула ему Артия.

— Держись, малыш! — крикнул в ответ Планкветт голосом Молли Фейт.

Небо опрокинулось. Корабль погружался в бурлящие глубины моря, и звезды дождем сыпались на них. Ветер рвался из рук, как порванный парус.

Команда Артии в ужасе скулила. Артия сидела высоко у них над головами и улыбалась.

Этого никогда не было, правда? Разве только на сцене.

— Что это за грохот? — спросил Уолтер у брата, стуча зубами.

— Откуда я знаю? Тут всё грохочет…

В трех шагах от них, возле палубной рубки, Глэд Катберт прокричал, подбадривая братьев:

— Это просто волна плещется в трюме. Ничего, схлынет…

Но Уолтер с содроганием сердца слушал, как с глухим рокотом мечется взад и вперед вода в чреве корабля. Казалось, по днищу разъезжают сразу несколько ландонских омнибусов, запряженных лошадьми.

Феликс, привязанный к рубке вместе с Катбертом и Эйри, поднял голову и сквозь застилающие взор потоки воды и ветра смотрел, как в опрокидывающемся небе висит Артия. Человек-леопард…

— Она сошла с ума, — пробормотал он.

— Угу, — подтвердил Катберт и выплюнул морскую воду. — Скажи это ей самой. Хорошая женщина — она почти всегда чокнутая. А хороший капитан — уж точно всегда.

— Почему? — даже в разгар бури голос Феликса был холоден.

— А иначе, сэр, какому дураку взбредет в голову отправляться в море, да еще и тащить с собой целую команду?

Эйри молился. Он велел им замолчать. Если они будут и дальше болтать, Бог может его не услышать.

Ветер ревел во всю силу своих легких. Он налетал на «Незваного гостя» в лоб и играючи бросал его из стороны в сторону, вздымал нос корабля высоко над кормой, так что даже Артия и Планкветт, сидевшие высоко на бизань-мачте, на мгновение скрывались под волной. Потом корабль выпрямлялся, кружась на месте, словно поток воды всасывал его в какую-то сверхъестественную сточную трубу.

— Со штурвалом в одиночку не справиться, — заметил Катберт.

Феликс увидел, как он отвязывает от пояса страховочный трос. Черный Хват, закрепившийся под грот-мачтой, предостерегающе закричал. Дирк и Вускери взревели. С камбуза отозвались братья Соленые. Но Катберт уже исчез.