Казнь и козни дочери смерти - Лин Элли

что дочь смерти и правда живет, а не дремлет под искусственным куполом страны грез.

Постелив на землю меховой палантин, она открыла третью по счету книгу, выданную ей на руки лично смотрителем, и принялась вычитывать текст. Прошлые две книги посвящались благословениям Верховной Восьмерки, Делия смогла подчерпнуть для себя много интересных моментов из этих писаний, но в то же время это нисколько не приблизило ее к разгадке тайны проклятья. Божественное ядро давалось человеку при рождении, но откуда у Делии — выходца из рода Тимей — могло появиться ядро низшей богини, богини смерти и перерождения, оставалось загадкой. Быть может, ее кто-то проклял еще в пору младенчества, тогда в ней и начало взрастать это ядро? Однако… разве люди способны на это?

Для Делии оставалось загадкой, как на самом деле люди обретали проклятья. Быть может, третья книга — «Эпос рыцарского духа» — чуть больше расскажет об этом? В этой книге рассказывалось о смельчаке, что встретился с проклятым существом и обрел из-за этого небывалую силу. Боги наделили смельчака благословленным ядром, однако избранный не сумел победить. Он погиб, не сумев одолеть великое зло. То был сказ о великой жертве, написанных в форме песен. Перевод казался немного нескладным, но это лишь означало, что он максимально приближен к образцу — книге, написанной еще до распространения языка, созданного богиней Теммис.

Качнув головой в попытке отбросить лишние мысли, Дели продолжила чтение. В то же время с противоположной стороны сада послышался шорох и приглушенные листьями человеческие шаги.

Не успела Делия вчитаться в писание, как ее уже отыскали.

— Ну что опять?! Я не хочу танцевать, надоело! — крикнула она что есть сил.

Из кустов показалась копна пшеничных волос и изумленная пара голубых глаз.

Мейтон, как и Делия, удивился неожиданной встрече, но в отличие от сестры быстро взял эмоции под контроль и сделал лицо монолитно холодным. Как и полагалось благородному индюку.

— Именинник, если ты пришел ко мне, чтобы сказать, что я пропустила важный урок о светских приемах, то будь добр — вернись и скажи всем, что меня поглотили болота.

Мейтон отряхнул одежды от веток и листьев и бросил презрительный взгляд в сторону Делии.

— Слишком много внимания для твоей слишком малой персоны. У меня нет желания с тобой видеться и уж тем более о тебе говорить. Не могла бы ты раствориться?

— Я первая сюда пришла. Да и нечестно, знаешь ли. Вся эта суматоха вызвана тобой, так что это ты поскорей возвращайся и дай мне спокойненько почитать в тишине. Хоть знаешь, как сложно читать, когда тебя не могут оставить в покое?

Мейтон цокнул языком и язвительно усмехнулся.

— Проблема не в других, а в тебе. Признайся хотя бы перед собой, что читать взрослые книги тебе еще рано.

— Ха? — Дели скривилась. Он так и не повзрослел, ни на чуточку, ни на грамм. — Раньше я и не замечала, какой ты противный. В присутствии матери весь из себя как щеночек, а наедине так и брызжешь ядовитой слюной.

— И кто мне об этом говорит? Выскочка, не знающая своего места?

— Ты слишком зазнаешься, братец.

— А ты слишком осмелела для человека, что так и не научилась ходить на двух ногах ровно.

— Воображала!

— Бестолочь!

«А ты убийца!» — хотела сказать Делия, но резко замолчала, осознав, какую глупость чуть не наделала.

— Чего замолчала? Уже обилась? Если так, то проваливай, — Мейтон постелил на землю пиджак и присел на него, доставая из сумки учебник.

— Давай делать вид, что не знаем друг друга?

— Да пожалуйста.

Тишина грузом повисла над садом. Один только шелестел засохшей листвы, и редкая трель певчей птицы нарушали гробовое молчание. Так прошло полчаса, час. Ни один из детей не желал начинать говорить со вторым. Когда Делия поняла, что из-за воцарившейся атмосферы не может прочесть больше пары страниц, то почувствовала вместе с тем и мурашки на теле. Ветер становился все холодней, но Мейтона это ничуть не смущало: он как ни в чем не бывало читал, спокойно пролистывая страницы учебника.

Стиснув зубы покрепче, Делия продолжила, стараясь не отвлекаться. Солнце начало медленно склоняться к закату, ветер стал еще холодней.

Не пора ли вернуться?

Бросив в сторону брата взгляд, Делия увидела увлеченного Мейта и тут же отбросила эту мысль. Раз он сидит здесь, то и она может. Раз он читает, то и ей такое под силу. Минуты начали тянуться целую вечность, но гордость и одолевшее сердце ребячество не позволяли сменить затекшее положение тела.

— Ты назойливая и нахальная, Делия. Даже заботиться о себе не умеешь, — Мейтон оторвался от книги. Он взял в руки сумку и достал из нее одеяло. Бросив его в сестру, он снова взялся за книгу.

— Я не просила о помощи.

Мейтон закатил глаза.

— У тебя губы синими стали.

— Ну так не смотри на них, если не нравится.

— Не нравится, поэтому и дал плед, балда.

Делия взяла в руки одеяло и, еще раз все обдумав, все-таки набросила его на себя. Мейтон всю жизнь источал холод подобно ледышке, ему не привыкать находиться в морозе.

— Помнишь, как ты называла меня в детстве? — снова заговорил Мейтон, отведя взгляд от книги и смотря на сестру. Он сказал это с противной ухмылкой, и Делия разозлилась.

Мейтон, как и другие люди в поместье, отлично знал, что она почти ничего не помнит из прошлого. Неужто из последних сил пытался ее тем ущемить?

Дочь смерти не выдержала.

— Братец, знаю, ты нас, младшеньких, недолюбливаешь, можешь издеваться и дальше, но только надо мной. Я буду учиться отвечать тебе, но обещай одну вещь… Нет, лучше поклянись передо мной и всеми богами, что больше не сделаешь ничего плохого Феонии. Никогда не сделаешь. Не знаю, задумаешь ли ты однажды сделать ей зло, чтобы мне навредить, или просто захочешь поизмываться над нами… Но ее не трогай, понял? Меня изводи, я выдержу, а в сторону Феонии не смотри!

«Как никак Феония просто ребенок, а я выдержу,