Фанера Милосская - Дарья Донцова

– Гр, бр, фр… пять.

– Но там стоит другой состав!

– Фр, кр, дыр… кха… кха… Все вы сумасшедшие! – побагровела баба.

Я поволокла Олимпиаду назад к составу, подошла к другой проводнице и поинтересовалась:

– Поезд две тысячи сто?

– Угу, – кивнула девушка.

– Вы уверены?

– Угу.

– А почему вон та женщина сказала, что у состава другой номер?

– Угу, другой, – согласилась девица, – верно.

Я вспотела и задала следующий вопрос:

– Где ваш бригадир?

– В штабном вагоне сидит!

– Номер скажите!

Девчонка противно захихикала.

– У Сергея Степаныча его нет.

– Вагона! – заорала я.

– Так он у меня.

– Кто?

– Я при штабном стою, – пожала плечами проводница. – И чего народ такой нервный?

– Позовите свое начальство, – в полном изнеможении потребовала я.

– Серега-а-а… – сиреной завыла девушка.

Послышался топот, на перрон спрыгнул юноша.

– Что у нас плохого? – бойко выкрикнул он. – Двойники?

– Почему ваши сотрудники издеваются над пассажирами? – налетела я на него.

– Не может быть! – резво отбил подачу парень. – У нас фирменный состав, вежливость и безукоризненное обслуживание – наши принципы.

– Давайте без демагогии! – взвилась я. – А ну ответьте, какой номер у состава?

– Две тысячи сто, – отрапортовал бригадир, – Москва – Брыльск.

– Замечательно. Тогда по какой причине вон та проводница заявила, что поезд совсем другой? Безобразие! Я с пожилым человеком и багажом к справочной бегала. Немедленно накажите нахалку.

– Тамара не солгала, – заявил Сергей, – ейный вагон от другого состава, он двенадцатым идет.

– Вы меня идиоткой считаете? – обозлилась я. – Поезд-то один!

– Ну да, – закивал парень. – Сейчас объясню. Тут одна часть вагонов от две тысячи сотого, а вторая от двенадцатого – сдвоили поезд из экономии. До города Тульска он единым цугом пойдет, а там расцепимся. Двенадцатый к Вронску покатит, а мы на Брыльск. Ясненько?

– Бред!

– Не я это придумал, – зевнул Сергей. – Вы всех проводников, а не одного спрашивайте, так и разберетесь.

Я кивнула, и мы с Олимпиадой Тимофеевной пошли вдоль перрона. Девятый вагон, восьмой, седьмой… И вдруг пятнадцатый!

– Простите, – окликнула я проводника, на этот раз мужчину лет сорока, – вы на Брыльск?

– Ну… – прозвучало в ответ.

– А где шестой вагон?

– Мой пятнадцатый.

– Но он стоит на месте шестого!

– Значит, ваш после четырнадцатого, – логично заметил дядечка.

Я вновь подхватила сумку и бабушку, мы пошлепали по перрону. Двенадцатый, одиннадцатый, снова восьмой… Их что, два? Хотя, очевидно, один идет в Брыльск, а другой в Тульск! Но где же шестой вагон?

И тут я увидела здоровенную цифру «6», намалеванную на темно-зеленой двери. Но дверь почему-то оказалась закрыта, пришлось барабанить кулаком по стеклу.

– Эй! Откройте!

Никакого эффекта.

– Отворите!

Снова тишина.

– Пассажир пришел!

– Чего бесишься? – спросил толстый мужчина, подходя к нам. – Я за лапшой бегал, купил себе поесть, дорога длинная.

– Вы из этого вагона? – заликовала я.

– Ну да.

– Слава богу! Возьмите бабушку.

– На фиг она мне нужна? – изумился проводник, старательно удерживая башню из пластиковых упаковок с макаронами мгновенного приготовления.

– Прекратите грубить! Забирайте пассажира. Вы обязаны это сделать.

– Только на ходу, – заявил вдруг дядька, – не на стоянке.

Я онемела от возмущения, потом топнула ногой.

– Хотите сказать, что в шестой вагон люди вскакивают во время движения? Знаете, я встречала хамов, но вы уникальный вариант. Неужели не видите, что перед вами очень пожилая женщина! Шутник фигов!

– Сама идиотка, – беззлобно ответил проводник. – Мы вагон-ресторан!

Я заморгала.

– Но тут номер! Шестой!

– Точно, но не вагона, а ресторана, – пустился в объяснения повар, – мы шестые по пищеблокам. Пятый, например, прицепили к Морску, четвертый ушел на…

– Где шестой вагон? – взвыла я. – Не с кастрюлями, а с полками?

– Не знаю, – меланхолично ответил кулинар и уронил коробку с лапшой.

Я наклонилась, подняла невесомый лоточек и внезапно удивилась еще больше:

– Зачем вам малоаппетитная лапша? Ведь вы служите в вагоне-ресторане.

– Че, я похож на самоубийцу? – заржал повар. – Чтоб я тут ел? Да никогда!

Я схватила старушку за локоть.

– Олимпиада Тимофеевна!

– Да, милая? – ласково заулыбалась бабуля.

– Если захотите пообедать, ни в коем случае не ходите в местный трактир на колесах!

– О, в поезде можно кофе попить? – обрадовалась старушка. – Великолепная идея.

Тяжело дыша, я доставила Олимпиаду назад к штабному вагону и завизжала:

– Сергей!

– Опять вы? – изумился бригадир. – Что на сей раз?

– Отправление поезда две тысячи сто через пять минут, – ожило радио, – провожающих просят освободить вагоны. Поезд номер двенадцать отходит через десять минут.

Я потрясла головой. Если составы сдвоили, то как они могут стартовать в разное время? Но не в этом проблема.

– Где шестой вагон?

– Ну там, – неопределенно махнул рукой бригадир, – в конце. Дайте билет!

Я протянула ему розовую бумажку.

– Ерунда какая-то, – почесал в затылке юноша. – Место номер сто шестьдесят четыре… Вечно в кассе напутают! Ладно, иди туда. Через три вагона твой.

Я оглянулась, бабушка исчезла.

– Олимпиада Тимофеевна, – в ужасе заорала я, – вы где? Ау!

Никто из снующих по перрону людей не обратил внимания на мой истошный крик, царящая вокруг неразбериха напоминала ад. Впрочем, думаю, у чертей больше порядка, чем на вокзале. Толпы потных людей тащили в разные стороны багаж, плакали дети, матерились мужики, ругались женщины. На общем фоне легко можно было вычислить сотрудников МПС – они сохраняли пофигистский вид и и невозмутимое молчание. Зато радио надрывалось по полной программе:

– Граждане провожающие! Поезд бр-бр-бр-бр отправляется с хр-мр пути. Счастливой вам дороги!

Состав, около которого в почти обморочном состоянии находилась я, дернулся и лихо покатил вперед, мои глаза закрылись. Все, можно прощаться с жизнью. Я не сумела посадить в вагон Олимпиаду Тимофеевну, потеряла старуху, навряд ли ее невестка теперь отдаст Кирюше четки…

– Очень вкусное мороженое, – затараторило рядом знакомое контральто, – я взяла и вам тоже.

Я приподняла одно веко. Вот она, милая бабушка, улыбается и протягивает мне пломбир.

– Олимпиада Тимофеевна! Душенька! Куда вы запропастились? – старательно сохраняя спокойствие, спросила я.

– За рожком отлучилась вон к тому киоску, – мирно сообщила пенсионерка.

– Что же нам теперь делать? – риторически поинтересовалась я.

– Случилась неприятность? – испугалась Олимпиада.

– Дела идут отлично. Вы не помните телефон вашего сына?

– Ленечка в Тибете, – разумно ответила бабуля, – в монастыре, там звонки запрещены.

– Хорошо. А где невестка?

– Кларочка? Так в родильном доме, – вновь продемонстрировала ясную память Березняк.

– Алиса когда придет домой? – цеплялась я за последнюю надежду.

Олимпиада засмеялась.

– Ангел мой! Кларочка великолепная мать. Леня уже полтора года безвылазно в монастыре, а невестке скоро рожать. Вот она все и предусмотрела – дочку Алисочку отослала к своей матери в Ижевск, а меня вот тоже вон из Москвы. Понимаете, боюсь я одна оставаться. Днем еще ничего, а ночью страшно, совершенно не сплю. Кларочка две недели в клинике проведет, вот и решила меня малой скоростью к своей сестре отправить, как кошку на передержку. Ха-ха-ха! А где наш самолет? Скоро взлетим? Вы не представляете, как я внука жду! Надеюсь, у Кларочки родится мальчик.

Моя голова пошла кругом. Олимпиада явно пребывает в маразме, теперь мне это ясно. Понятно и другое: старуху невозможно оставить одну дома. Поезд мы упустили. Однако Клара хороша! Муж полтора года кукует в Тибете, а супруга собралась рожать. Простите, от кого? Или монахи отпускали Леонида на побывку? Ладно, это не мое дело. Но как же теперь поступить?

– Это Брыльск? – вдруг обрадовалась Олимпиада. – Как мы быстро добрались! Вот вам и компьютерные технологии, зря их ругают. Я моргнуть не успела.

– Пошли, – приказала я.

В конце концов, у нас дома живут Эльза, Руди, кенгуру и Степаныч, Олимпиада Тимофеевна компании не испортит. Пока оставлю бабушку на попечение кого-нибудь из гостей, а Кирюша пусть решает, что с ней делать. Кто заварил кашу, тот ее пусть и расхлебывает. Лично мне уже никакого домика не хочется!

Дверь нашей квартиры открыл Степаныч.

– Никаких происшествий с личным составом не произошло! – отрапортовал он. – Эльза и Руди на работе, Кирилл приедет через час. Номер четвертый, мопс Капа, исчез. Но группа собак помещение не покидала, мопс Капа находится в квартире. Осуществляю локальные поиски. За побег накину срок.