Рассказы - Дэшил Хэммет

Вообще-то Пату мое предложение не понравилось. Он смотрел на меня явно кисло.

— Постучи по своей голове! — сказал он. — Что это кому даст? Ведь мы не можем скрыть участия мисс Бэнброк. Она ведь здесь, не так ли? Следовательно, все и так выйдет наружу.

— Но мисс Бэнброк здесь не было, — объяснил я. — Может, наверху уже полно копов, а может, и нет. Так или иначе, ты заберешь мисс Бэнброк и проводишь ее к Дику Фоли, который отвезет ее домой. Она не имеет ничего общего с этим сбродом. Завтра я поеду с ней и с адвокатом ее отца в Мартинес, где мы представим дело окружному прокурору Контра-Коста. Докажем, что Рут совершила самоубийство. А если кто-то дознается, что Элвуд, который, надеюсь, лежит мертвый наверху, знал сестер Бэнброк и миссис Коррелл, так что с того? Если мы не допустим, чтобы дело оказалось в суде… а людей из Контра-Коста убедим, что мисс Бэнброк никоим образом не может быть обвинена в убийстве сестры… тогда в газетах ничего не появится, и ее заботы останутся позади.

Пат явно с трудом удерживался от взрыва.

— Помни, — дожимал я его, — мы делаем это не только для мисс Бэнброк. Мы стараемся для двух мертвых женщин и для множества живых. По всей вероятности, они связались с Гадором по собственной воле, но все-таки они люди, Пат.

Редди упрямо покачал головой.

— Очень сожалею, — обратился я к девушке, притворяясь, что уже утратил надежду. — Я сделал все, что мог, но, пожалуй, я слишком много требую от Пата. Не знаю, стоит ли винить его за то, что он боится рискнуть…

Пат ведь ирландец.

— Тоже мне, храбрец нашелся! — буркнул он, надлежащим образом реагируя на мое лицемерное заявление. — Только почему именно я должен стать тем, кто убил Гадора? Почему не ты?

Все! Он был мой!

— Потому что ты коп, а я нет, — объяснил я. — Меньше шансов споткнуться, если мы скажем, что Гадор погиб от руки настоящего, носящего звезду плоскостопа, стоящего на страже общественного порядка. Я прикончил большинство тех пташек наверху. Должен же ты сделать что-нибудь в доказательство своего присутствия здесь?

Это была только часть правды. Дело заключалось в том, что если Пат возьмет на себя гибель Гадора, то уже не проболтается о нашей тайне, что бы там в будущем ни произошло. Пат заслуживает доверия, и я мог положиться на него во всем, но на всякий случай лучше было зашнуровать ему рот.

Он молчал, качая головой, но в конце конов буркнул:

— Сам себе надел петлю на шею… Ну ладно, один раз пусть будет по-твоему.

— Ты добрый парень! — Я поднял валявшуюся в углу шляпку девушки. — Я подожду здесь, пока ты не вернешься. — И протянул девушке шляпу со словами: — Пойдете домой с человеком, которому Редди вас передаст. Ждите меня там. Не говорите никому ничего, кроме того, что я велел вам молчать. Это относится также и к вашему отцу. Скажете ему, что я запретил вам говорить даже о том, где мы встретились. Понятно?

— Да, и…

Благодарность — вещь очень милая, но только тогда, когда есть время выслушивать любезности.

— Двигай, Пат…

Они ушли.

Как только я остался наедине с покойником, я переступил через него и, опустившись на колени перед сейфом, принялся искать среди писем и бумаг фотографии. Но не нашел. Один из ящичков сейфа был заперт на ключ.

Я обыскал карманы погибшего. Ключа не было. Замок ящичка не принадлежал к самым прочным, но и я не самый лучший на Западе потрошитель сейфов. Прошло некоторое время, прежде чем удалось открыть ящичек.

В нем я обнаружил то, что искал. Толстую пачку негативов. Стопочку фотографий… пожалуй, с полсотни.

Начал их просматривать, разыскивая снимки сестер Бэнброк. Хотел их спрятать до возвращения Пата и не знал, успею ли. Мне не повезло… Кроме того, я потратил много времени на взлом. Пат вернулся, когда я просмотрел шесть фотографий. Снимки были что надо.

— Ну, сделано, — буркнул Пат входя. — Дик ее забрал. — Элвуд мертв, и еще мертв один из негров — тот, которого мы видели наверху. Все остальные, наверное, сбежали. Ни один из наших полицейских еще не показался… я позвонил, чтобы прислали парней и карету скорой помощи.

Я встал, держа в одной руке негативы, а в другой — пачку фотографий.

— Это что? — спросил он.

Я еще раз на него нажал.

— Фотографии. Ты оказал мне огромную услугу. Пат, и я вовсе не такая свинья, чтобы просить тебя еще об одной. Но я хочу кое о чем поразмыслить, Пат. Представляю тебе дело, а ты поступишь, как захочешь. Это источник существования Гадора, Пат. — Я помахал фотографиями. — Снимки, используя которые, он вымогал или собирался вымогать деньги у людей; преимущественно сняты женщины и девушки, некоторые из фотографий исключительно гнусные.

— Если завтрашние газеты сообщат о том, что в этом доме обнаружен такой клад, то уже в следующих номерах будет помещен длинный список исчезнувших. Если газеты не сообщат о фотографиях, список, возможно, будет короче, но не намного. Некоторые из клиентов знают, что здесь их фотографии. Они будут ожидать, что полиция начнет розыски. Из-за этих снимков женщины совершали самоубийства. Снимки эти — динамит, который может разнести в клочья множество людей, Пат, и множество семей…

Ну а если газеты сообщат, что Гадора убили, а прежде он успел сжечь множество фотографий и бумаг, изобличающих его? Тогда, может быть, самоубийств и не случится. И, возможно, разъяснятся и многочисленные исчезновения людей за последние месяцы. Что ты на это скажешь, Пат? Все зависит от тебя.

Пожалуй, еще никогда в жизни я не демонстрировал подобного красноречия.

Но Пат не стал аплодировать. Он начал ругаться. Он обкладывал меня основательно, с ног до головы, самым жутким образом. Он награждал меня такими эпитетами, отпускал такие словечки, каких я никогда не слышал от человека из плоти и крови, а тем более от такого, которому можно дать в морду.

Когда он закончил, мы отнесли фотографии, бумаги и найденный в сейфе блокнот с адресами в соседнее помещение и загрузили все в железную печурку. В тот момент, когда все ее содержимое превратилось в пепел, мы услышали наверху шаги полицейских.

— Это последняя вещь, которую я для тебя сделал! — заявил Пат. — Больше ни о чем не проси меня, пусть хоть тысяча лет пройдет.

— Последняя, — повторил я за ним, как эхо. Я люблю Пата. Он очень порядочный парень. Шестая фотография из пачки была фотографией его жены… легкомысленной, с огоньками в глазах дочки императора кофе.

Дэшил Хэммет. Мертвые китаянки

Когда я вошел по вызову Старика в его кабинет, на стуле неподвижно и неестественно прямо сидела длинная девица лет двадцати четырех широкоплечая, с плоской грудью. Ее восточное происхождение выдавала лишь чернота коротко подстриженных волос и желтоватая кожа напудренного лица. От низких каблуков темных туфель до верха ничем не украшенной меховой шапочки это была современная американка китайского происхождения.

Я знал, кто она, еще до того, как Старик представил меня. Все газеты Сан- Франциско занимались делами этой мисс уже несколько дней. Шанг Фанг, ее отец, в свое время дал деру из Китая, прихватив кое-какое золотишко — по всей вероятности, плод многолетнего злоупотребления властью в провинции — и поселился в графстве Сан-Матео, где на берегу Тихого океана отгрохал себе особняк — настоящий дворец, по мнению прессы. Там он жил, там и отдал Богу душу — и то и другое так, как подобает китайскому сановнику и миллионеру.

Что касается дочери, то эта молодая особа была маленькой китаяночкой, десятилетней Ай-Хо, когда отец привез ее в Калифорнию. Имя Ай-Хо, в переводе — Водяная Лилия, претерпело естественную в Америке метаморфозу и превратилось в Лилиан. Как Лилиан Шан она училась в одном из университетов Восточного Побережья и приобрела пару научных степеней.

После смерти отца Лилиан жила с четырьмя слугами-китайцами в доме над океаном — там и написала свою первую книгу. Теперь писала вторую. Чтобы выйти из тупика, в который зашла работа, понадобилась одна старая рукопись, находившаяся в Библиотеке Арсенала в Париже. Лилиан упаковала чемоданы и в обществе китаянки по имени Ванг Мей подалась в Нью-Йорк. Остальной прислуге поручила заботу о доме. Где-то между Чикаго и Нью-Йорком ей стукнула в голову идея, как решить проблему, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор. Не задержавшись в Нью-Йорке даже на одну ночь для отдыха, Шан понеслась обратно в Сан-Франциско. С пристани парома стала звонить своему шоферу. Никакого ответа. Вместе с Ванг Мей добралась домой на такси. Позвонила в дверь. Безрезультатно.

Едва она коснулась ключом замка, как дверь внезапно отворилась. На пороге стоял молодой незнакомый китаец. Он загораживал дорогу, пока хозяйка не назвала себя. Недовольно буркнул что-то себе под нос и пропустил женщин. Как только они переступили порог, их схватили, связали и завернули в какую-то тряпку вроде портьеры.