Я за твоей спиной - Холланд Саммер

Он одним движением перемахивает через ограждение и направляется к ней.

– Подожди! – доносится крик Бри. Из-за стука сердца в ушах ее голос звучит глухо и отдаленно. – Это что, Джек Эдвардс?

Флоренс не отвечает. Как в трансе, ноги сами несут ее ему навстречу, и когда он ускоряет шаг, она делает то же самое.

Они сталкиваются на середине трибуны.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Джек, снова проникая проклятым взглядом ей в голову.

– Заткнись, – просит Флоренс.

Она хватает Джека за подбородок, все еще мокрый от пота, и тянет к себе. Не проходит и секунды, как его губы обрушиваются на нее, а руки обхватывают за талию, прижимая так близко, что между ними совсем не остается места.

Это какое-то сумасшествие, и она тонет в водовороте противоречивых чувств. Падает на самое дно, где не остается ничего, кроме его солоноватых искусанных губ, пальцев, цепляющихся за ее одежду, языка, который проводит по ее зубам.

Это не поцелуй. Это адреналин, кипящий в крови. Это безумие, требующее все больше и больше. Флоренс кусает губы Джека, а тот в ответ запускает пальцы ей в волосы, сжимает их у корней, делая больно и только разжигая вспыхнувшую между ними страсть сильнее.

Когда он наконец от нее отрывается, пьяна не только она – взгляд Джека тоже мутнеет. Толпа вокруг них одобрительно визжит, и Флоренс резко осознает, что натворила.

Она пытается сделать шаг назад, но его руки держат слишком крепко.

– Что ты делаешь? – хрипло спрашивает Джек, опуская глаза на ее губы. – С ума сошла?

– Пусти, – требует Флоренс. – Это просто… забей. Это ошибка.

– Идем со мной.

Он перехватывает ее за руку, сплетая их пальцы между собой, и тащит ее к выходу.

Флоренс успевает только оглянуться на своих друзей и заметить, что те тоже уже поглощены друг другом.

– Без денег уйдешь? – спрашивает Джека громила у двери.

Тот ломится мимо него, не оборачиваясь.

На улице лицо обдувает прохладный ночной ветер, пробирающийся под одежду. Кожа мгновенно покрывается мурашками. Эйфория и адреналин начинают отпускать, давая место стыду и сожалению. Что это было? Почему она так… Как вообще это могло произойти?

Джек доводит ее до своей машины и резко хватает за лицо. Флоренс трезвеет.

– Ты чего? – Она пытается высвободиться. – Ты в своем уме?

– У меня тот же вопрос, цветочек. – Джек прижимает ее к машине. – Понимаешь, что делаешь? Напилась, приперлась сюда, еще и меня подставила!

– Не рассказывай мне, где я должна быть.

– Точно не здесь!

Он выпускает ее и отводит взгляд, в котором заметен ужас. Джек проводит ладонью по волосам, убирая назад упавшие на глаза пряди.

– Пиздец, куда я влез, – хрипит он, – почему именно ты?

– Давай успокоимся. – Флоренс старается дышать глубже. – Мы взрослые люди, и ничего такого не произошло.

– В смысле не произошло?! По-твоему, я каждый день целуюсь с девушками друзей? Блядь, что я Гэри скажу?

– Ему уже все равно, – спокойно отвечает она.

– Что с ним? – резко поворачивается Джек.

– Понятия не имею. Я вообще думала, что он у тебя.

– Посрались?

– Нет. Расстались.

– И ты решила так ему отомстить? Нет, я знал, что ты та еще… Но не думал, что настолько отбитая.

Джек шумно выдыхает и опирается лбом на крышу машины, барабанит по ней пальцами. Флоренс оглядывается, пытаясь понять, где они. Нужно добраться до нормальной дороги и вызвать такси.

– Полная чушь, – отвечает она, – никто никому не мстит. Я пришла, чтобы развеяться, и откуда мне было знать, что ты тут главное шоу?

Тот поворачивает голову с недоверчивым взглядом, но, кажется, успокаивается.

– Я отвезу тебя домой. – Джек отрывается от машины и засовывает руки в карманы. – Блядь, ключи внутри оставил. Пойдем, заберу.

– Могу и здесь подождать. Только домой к Гэри я все равно не поеду.

– Флоренс, ты, видимо, не поняла еще, где ты. – Лицо Джека становится до жестокого серьезным. – Это подпольные бои без правил. Здесь все или пьяны, или под наркотой, или на адреналине. Останешься здесь – тебя выебут. Может, и не по разу. Так что завали свой вкусный рот, пожалуйста, и просто иди за мной.

– Я все равно не поеду домой, – спорит она, пытаясь игнорировать звенящие в ушах слова.

– Значит, поедешь ко мне. Если я тебя брошу, Гэри меня не простит.

Они возвращаются внутрь через черный вход. Джек держит Флоренс за руку, будто боится всего того, что сказал ей минуту назад.

Когда их пальцы вновь переплетаются, становится легче. Впервые за вечер ей по-настоящему легко и спокойно.

Глава 27

Зверюга

Поспать удается часа четыре, не больше, хотя ему этого хватает. Сидя дремать не очень удобно, но шевелиться не хочется. Пайпер до сих пор обнимает его, и от того, как она фырчит во сне, прижимаясь всем телом, внутри становится тепло и уютно.

Вырубилась она под конец второй серии про Донну, и Гэри еще час смотрел на нее и слушал сонную болтовню. Такая она смешная, когда во сне несет чушь, которую и не разобрать.

Он сгреб ее в охапку и аккуратно, чтобы не разбудить, перенес в спальню. Хотя так стараться, может, и не стоило – убитая текилой, она только вцепилась в него покрепче. Еле в кровать переложил – эта обезьянка не отпускала ворот рубашки, пока он ей пальцы не отогнул, а потом тут же схватилась за край подушки.

Гэри открыл окно, чтобы наутро у нее меньше болела голова. Собирался вернуться к своему дивану, но Пайпер вдруг вздохнула и попросила его не уходить. И он не смог. Только не в этот вечер. Не тогда, когда ее голос звучал так мягко и нежно.

Сначала думал посидеть рядом, подождать, пока она увидит какой-нибудь другой сон. Но Пайпер за полчаса перелезла на него почти полностью, закинула руки с ногами и пригвоздила его к кровати, не давая пошевелиться. При этом сама ни на секунду не проснулась.

Это у него впервые: спать в одной кровати с девчонкой, с которой не трахался. Наоборот, конечно, случалось, особенно по молодости в Манчестере, но вот так не было никогда. Сидеть на чужой кровати в темноте, слушать невнятное мычание маленькой красивой ирландки, пока жизнь разворачивается на каблуках в какую-то совсем новую сторону.

Его будит настойчивое солнце, заливающее комнату. Вокруг повсюду ее вещи – одежда, тетрадки, какие-то мелочи, – и вся комната похожа на лоскутное одеяло, сотканное из кусочков ее жизни.

Голова все равно побаливает. Выпили немного, но это текила, а она всегда злая к англичанам. Гэри еще раз косит глаза на Пайпер и замечает, что ее хватка ослабла: можно попробовать выбраться.

Она перехватывает предложенную ей подушку и переворачивается, так и не проснувшись. В комнате свежо: ветерок из окна треплет маленькие светлые занавески. Гэри задерживается взглядом на рыжих волосах, которые разметались по подушке. Сейчас, когда их заливает солнце, они выглядят ярко, даже волшебно. Он не удерживается: пробегается пальцами, чувствуя, какие они мягкие. Как шерстка у котенка.

Душ помогает справиться с легким похмельем и снова почувствовать себя человеком. Гэри переодевается в спортивные штаны и футболку, оглядывает кухню и вспоминает, что в холодильнике у Пайпер почти пусто, а из кусочка ветчины и банки каперсов завтрак не сможет приготовить даже он.

Видно, что маленькая. Двадцать два ей, да? Гэри даже не уверен, что она привыкла завтракать. Но от пиццы не отказывается – уже хороший знак.

Он засовывает в карманы бумажник и ключи от машины, спускается вниз в поисках продуктового. Натыкается сначала на один, но в нем все подписано на испанском, а продавец смотрит волком. Гэри решает не испытывать судьбу: в конце концов, должен же быть в Бруклине хоть один вменяемый супермаркет.

В Бронксе ему больше нравится. Когда он только покупал свой дом – его первый дом, от счастья чуть с ума не сошел, – даже не верилось, что в Нью-Йорке можно купить что-то кроме квартиры. Столько денег отвалил, что даже ба до сих пор не знает, – можно было взять особняк под Манчестером.