Встретимся в Загсе или на небесах (СИ) - "Iva River"

Кошмар какой! Вот так считала дни, считала, а потом бац, и вылетело! Нет, не то, что приехать должны, а само число. Подкралось незаметно за последними событиями и сумасшедшей гонкой в театре.

И Ланка тоже молодец! Нет, чтобы напомнить непутёвой мамочке! Только вчера два часа проболтали, обо всём переговорили, а о главном!..

— Ма, ну конечно встречу! — тявкнула я в трубку, чуть ли не кубарем скатываясь с лестницы. — В три буду у терминала, — и ворвавшись в столовую, где мирно завтракали домочадцы в лице Галки и Вани, завопила: — Народ, катастрофа! Мои на подлёте!

— Ой, а я и забыла, — всплеснула руками подруга.

— Галь, думаешь, я нет?! Вообще вылетело! Блин, вот чего я такая недотёпа уродилась? На сегодня прогон старого спектакля назначен, а я в три часа в аэропорту должна быть! И заменить меня некем. Женька меня убьёт! О горе мне, горе! — я театрально воздела руки к потолку и обнаружила на люстре пыль.

Наша домработница Аня на неделю уехала к родственникам в деревню, и за этот короткий срок мы, как истинные ленивцы, умудрились обрасти грязью.

— Ладно, сейчас ему позвоню и в супермаркет сгоняю.

Вооружившись салфеткой, я быстро взобралась на стул и стала протирать плафоны, продолжая сетовать о сорванной мною репетиции.

— Я могу тебя заменить, — неожиданно предложил Ваня.

— Барышню сыграть? — изумилась я, глядя на него сверху.

— А? Не, это, наверное, не получится, я же слов не знаю. Если бы ты раньше сказала… — на полном серьёзе ответил он.

Я икнула, представив этот театр кабуки, и, спрыгнув на пол, уставилась на него в надежде увидеть подтверждение, что парень так шутит. Но никаких признаков не обнаружила. Не, ну не бывает же людей с настолько атрофированным чувством юмора?! Или бывает?

— Раньше-то я сама забыла, — напомнила я.

— Да ты, эта… не переживай, — поспешил Ваня меня утешить. — Зато я вместо тебя в аэропорт могу съездить.

Ну уж нет! Доверить столь своеобразной личности своих самых близких и родных?!

— Спасибо, амиго, — я хлопнула Ваню по плечу, — но это исключено. Лучше уж ты здесь, по хозяйству. Галь, а у тебя как со временем?

— Всё гут, — кивнула Галка, — могу вообще сегодня на работе не появляться, так что матчасть беру на себя.

К себе в магазин она подобрала отличный персонал и сейчас наведывалась туда в лучшем случае раз в день.

— Супер. Тогда я сейчас быстренько выпью чего-нибудь для тонусу, и по коням. Времени мало, сделать надо дофига.

— Ага, давай только меню обсудим. Ну я не буду сильно заморачиваться, да, обойдёмся минимумом? — сказала Галка и перечислила три сложносоставных салата, запечённую с сыром и ананасами картошку, жаркое с шампиньонами, сладким перцем и айвой, парочку фруктовых коктейлей и песочный пирог с брусникой, грецкими орехами и сгущённым молоком. И это не считая лёгких закусок и бутербродов с икрой!

— Издеваешься?! — рявкнула я. — И это ты называешь «не заморачиваться»?! Короче так: вполовину сократить, вместо пирога куплю торт, а фрукты будем есть целиком, — и, заметив Галкин порыв возразить, сурово добавила: — И не спорь, иначе мы за стол и к ночи не сядем. Да, и я, наверное, Татку позову, она моих давно не видела. И нас, кстати, тоже. — С Натальей мы, действительно, не общались с того самого разговора, когда я собиралась напроситься к ней в гости.

— Тогда надо баклажаны печёные добавить, Наташка их любит.

— Галка, ты не исправима! — я махнула рукой и побежала собираться, надеясь ещё хотя бы на полчасика заскочить в театр.

Но выяснилось, что прогон отменился не по моей вине: Женька заболел и валялся в постели с высокой температурой, о чём он мне и поведал, как только я позвонила порадовать его известием.

— Ой, как хорошо! — услышав это, с дуру ляпнула я.

— Спасибо, добрая женщина, — прохрипело в трубке.

— Ой, прости, хотела сказать хорошо, что не из-за меня сорвалось. Бедненький! Тебе очень плохо, да?

— И не надейся! Мне разлёживаться некогда, — проворчал он, смачно чихнув. — Чтобы завтра была как штык!

— Жень, может, тебе лекарства какие-то привезти?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не грузись, у меня тут соседка медсестрой работает, так что есть кому позаботиться.

— Повезло! Замужем? — невинно спросила я, в надежде, что может, и он наконец женится.

— Ага, и муж, и дети есть, и внуки-школьники, — хмыкнул он. — Спрашиваешь глупости всякие.

— Не может же глупая блондинка спрашивать умности, — пошутила я. — Ладно, если успею, заскочу к тебе.

— Не надо, обойдусь, ко мне, вон, Влад уже намылился. А вас двоих я и в здоровом-то состоянии с трудом выношу, — прохрипел Женька.

— Ну и как хочешь, — обиделась я.

В шутку, конечно, обиделась, если серьёзно, моей фантазии не хватает представить ситуацию, в которой Женька мог бы сознательно по-настоящему меня обидеть. Уж больно трепетно он ко мне относится.

Трасса была сухой, настроение бодрое. В связи с отменой репетиции, я успела и Галку провиантом снабдить, и в доме относительную чистоту навести, и всю дорогу тоже даром время не теряла, повторяя слова. Так увлеклась, что чуть не прозевала поворот на аэропорт.

Поездка заняла чуть больше часа, так что в запасе ещё оставалось немного времени.

Я люблю бывать на аэровокзалах. Мне нравится наблюдать за людьми, нравится смотреть на электронное табло расписания рейсов и слышать звук взмывающего в небо лайнера.

А ещё, может это покажется странным, я люблю, когда рейсы задерживаются. Из-за грозы. Когда шум в зале стихает, и постепенно всё погружается в сонную одурь ожидания. По стеклу льётся вода и, пузырясь, стекает на асфальт, а ты сидишь, прильнув к окну, вдруг осознав, что торопиться некуда, и смотришь, как там, за размытой границей, изредка вспыхивает светом фар изменившийся мир. И твоя остановка в пути кажется всего лишь театральной паузой…

Но сегодня погода была чудесная, самолёты прибывали по расписанию, и я присела к барной стойке небольшой кафешки выпить чашечку кофе.

— Внимание, внимание! Здание заминировано. Просим всех немедленно покинуть аэровокзал, — вдруг громом пророкотало в динамике.

Народ непонимающе переглянулся и не тронулся с места.

— Повторяю…

Смысл объявления, наконец, дошёл, граждане повскакивали и, торопливо хватая пожитки, кинулись к выходу.

Отгоняемая полицией толпа, не сознавая до конца опасности, теснилась перед фасадом. Последнее, что я помню — как из военного грузовика выпрыгивали парни с крепкими немецкими овчарками на поводках.

Вокруг всё покачнулось, меня перестали толкать чьи-то локти, здание начало таять, так, что стали видны тревожно застывшие самолёты, следом исчезли и они…

В этот раз я никого не видела, неслась через пространство в вихре света, а где-то, непонятно, снаружи или внутри, заставляя холодеть, звучал безнадёжный голос:

«Абсолютная, бескорыстная любовь? Да нет её… Да и времени почти не осталось… Поздно…»

— Мама! — Ланкин крик ворвался в сознание, и секундой позже она сама повисла на моей шее.

От неожиданности я покачнулась, с трудом устояв на ногах, и вцепилась одеревеневшими от вселенского холода руками в тонкую курточку. Маленькая моя! Доченька… Тёплая, родная. Мама, папа… На глаза навернулись слёзы, и я собрала всю волю в кулак, чтобы не разрыдаться. На улице темень. Как?! Где же я была всё это время? Вот так тут, оттеснённая к столбу бигборда, и стояла, прижавшись к нему спиной?

— Доченька, ты чего такая бледная? — мама поцеловала меня, озабоченно рассматривая. — А мы уж тебя потеряли. Звоним, звоним… Хорошо, Ланочка увидела.

— Ох, и надоело в самолёте сидеть! — пробасил папа, прижимая меня к груди. — Привет, ребёнок. Что у вас здесь за безобразие творится?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Громкий диалог проходящей мимо пары заставил обернуться.

— Так я не поняла, была бомба или нет? — быстро семеня за худым высоким мужчиной, вопрошала маленькая тучная женщина, то и дело поправляя съезжающий с округлого плеча ремешок сумки.