Ночь, когда она умерла - Анастасия Эльберг

— Да. И что было дальше?

— Я чувствовала себя ужасно, но решила, что не буду отменять поездку. И врач сказал мне, что я вовсе не беременна. То есть, была… но теперь уже нет. Он долго расспрашивал меня, хорошо ли я себя чувствовала до этого, болел ли у меня живот и все такое, но до этого я чувствовала себя прекрасно… разве бывают выкидыши на пустом месте?

Я сделал глоток кофе. Колетт испытующе смотрела на меня и ждала реакции, по-прежнему нервно теребя рукава свитера.

— У меня есть хорошая знакомая, бывшая коллега, доктор Алиса Кэмерон. Я дам тебе ее телефон. Она опытный специалист и замечательный человек, ты можешь ей доверять так же, как мне. Ты не хочешь рассказать, от кого…

— Не хочу.

Колетт смотрела на то, как я ищу в сотовом телефоне номер Алисы, но в последний момент взяла меня за руку.

— Подожди, — попросила она. — Я не дорассказала. Только пообещай, что не будешь…

— Я не буду смеяться. Что?

— Это связано с Изольдой.

Я вернул сотовый телефон на стол.

— Почему ты так решила?

— Не знаю. Просто… не знаю, но я уверена, что это связано с Изольдой.

Я вспомнил недавний разговор с Лореной. Разумеется, пересказывать его Колетт не было смысла. Если бы я начал, то мы бы сидели на кухне до утра. И я бы не удивился, если бы она поверила истории про чашу. Да что там — я уже сам почти верил.

— Ты ведь не думаешь, что я сошла с ума? — осторожно спросила Колетт.

— Да что ты, конечно, нет. Но я уверен, что ты перенервничала, и тебе нужно отдохнуть. Как ты смотришь на то, чтобы побездельничать до конца недели?

Она отчаянно замотала головой.

— Нет, нет! Вам с Адамом придется работать день и ночь!

— Не преувеличивай, мы справимся. Я дам тебе номер Алисы, обязательно сходи к ней.

Колетт закурила и сделала пару быстрых затяжек.

— Я на самом деле перенервничала, — призналась она. — Я еще подумала об убийстве Кэт, полиция так и не поняла, что произошло… ох, извини, — оборвала она себя, поймав мой взгляд. — Тебе, конечно же, неприятно об этом вспоминать. Когда я нервничаю, то не слежу за языком…

— Допивай кофе, и я отвезу тебя домой. Уверен, Адам не будет злиться, если я опоздаю на полчаса. Тем более, когда я объясню ему ситуацию.

— А можно… я останусь у тебя? Как подумаю о том, что буду одна ночью, мне становится еще хуже…

Колетт снова прикоснулась к моей руке и, легко сжав пальцы, посмотрела мне в глаза.

— Это ведь не очень наглая просьба? Обещаю, я буду вести себя хорошо.

На секунду в ее взгляде мелькнуло что-то, что я уже видел в глазах Ванессы, и это заставило меня подняться, хотя до этого я был готов поддаться первому импульсу и взять ее за руку.

— Нет, это уже чересчур.

Колетт опустила голову.

— Конечно. — Она помолчала и добавила: — Я идиотка.

— Дело не в тебе… и не во мне.

Она рассмеялась.

— А в ком тогда дело?

— Когда будет время, я попробую тебе все рассказать.

Афина, до этого исследовавшая углы кухни, запрыгнула мне на колени, проверила содержимое пустой тарелки и, не найдя там ничего привлекательного, перебралась ближе к Колетт. Та скормила кошке остатки мяса из своей тарелки. Полученное угощение Афина слопала за считанные секунды, тщательно вымыла мордочку и устроилась на коленях моей гостьи, намереваясь подремать после ужина. Колетт потрепала белоснежную шерсть животного.

— Такая компания тебя устроит? — улыбнулся я.

— Так я могу остаться?

— Выбора у тебя нет. Афина уже решила, что остаток вечера и ночь вы проведете вдвоем.

Глава восемнадцатая

Саймон

2010 год

Треверберг — Мирквуд

Перемены в отношениях Изольды и Билла с каждым днем удивляли все больше и больше и пробуждали новые вопросы. Раньше они обедали вместе и уезжали с работы в один и тот же час, а во время рабочего дня находились рядом друг с другом почти постоянно. Теперь они обедали и уезжали домой поодиночке и старались пересекаться как можно реже. Если им приходилось решать рабочие вопросы, требовавшие присутствия обоих, они почти не разговаривали, ограничиваясь парой сухих официальных фраз, хотя до этого могли на пару часов уединиться в кабинете Изольды под предлогом обсуждения контракта, на подписание которого ушло бы максимум минут пятнадцать. Билл начал проводить на работе еще больше времени, уезжал домой в начале одиннадцатого вечера, а приезжал часов в шесть утра, если не раньше: я появлялся на работе в семь, и к этому моменту он уже успевал подготовить половину документов, тем самым выполняя часть моих обязанностей.

Мы с Юлией не могли понять, что происходит.

— Неужели мисс Паттерсон и Уильям больше не вместе? — как-то спросила она. — И у мисс Паттерсон новый… ухажер?

У меня не было ответа на первый вопрос. А ответ на второй вопрос вряд ли можно было считать правильным. Изольда и Билл на самом деле не проводили рядом друг с другом так много времени, как раньше, но на людях до сих пор появлялись как пара. Билл мрачнел изо дня в день, практически не притрагивался к еде, выглядел уставшим и не выспавшимся, и на самое невинное замечание мог ответить гневной тирадой в попытке поставить «обидчика» на место. Изольда же, напротив, хорошела. Она смеялась, шутила, а однажды попросила у Юлии заказать для ее какой-то дорогой шоколад, и та удивилась не меньше, чем я: Изольда практически не притрагивалась к сладкому.

О том, что Изольда почти каждую ночь проводит в моей квартире, Юлия, разумеется, не знала. Я вряд ли мог удостоиться звания нового ухажера, но с каждым днем меня все меньше заботил и Билл, и то, что происходит между ним и его (бывшей?) женщиной. Я уже не мучился чувством вины, которое преследовало меня после той ночи, когда Изольда пришла ко мне с известной только ей целью. Я больше не думал о каких-то последствиях и проблемах. Все было просто и понятно. Точнее, все было сложно, и с каждой минутой запутывалось еще больше. Я отдавал себе в этом отчет, но ничего не мог с этим поделать. Да и не хотел.

Я пребывал во власти того самого чувства, когда ты воспринимаешь только самые приятные сердцу и глазу слои реальности: я был влюблен. Я уже почти забыл, каково это — когда ты просыпаешься с довольной улыбкой, даришь подарки, накрываешь стол на две персоны и сервируешь его по-праздничному. Мои отношения с Вероникой казались мне такими далекими, что порой я думал: а не приснилось ли мне это? И мне все чаще казалось, что приснилось. Что не было никакого бизнеса, не было другой женщины, не было лучшего друга, который мог бы забрать все мои деньги, но забрал именно женщину — а в результате я отдал ему и женщину, и деньги, и бизнес. Что все было иначе. Или вообще ничего не было, только пустота. А потом появилась Изольда.

Впервые мне не нужно было что-то доказывать, корчить из себя невесть кого, соскребать с лица маски, рассуждать о вопросах нравственности и анализировать чьи бы то ни было моральные нормы. Все было… правильным. Да, это самое подходящее слово. То есть, раньше все тоже было правильным. Но тогда эта нормальность определялась границами, которые далеко не всегда зависели от меня. Я словно освободился от какого-то камня, который до этого упрямо тащил в гору и понимал, что это никому не нужно, даже мне. Теперь камень был сброшен с горы и летел вниз. То, что за ним полечу и я, было понятно. Но пока этого не происходило, и я был счастлив.

— Мне нужно будет уехать на два-три дня. По делам. Ты не против?

Изольда сидела на подоконнике, завернувшись в одеяло, и курила, глядя в окно.

— Почему я должен быть против? Это ведь дела. А куда ты уезжаешь?

— Это не важно. Если ты будешь хорошим мальчиком, я привезу тебе подарок.

— Ты едешь в Мирквуд?

Она повернулась ко мне и несколько секунд изучала мое лицо.

— С чего ты взял?

— Ты заговорила о делах, и я вспомнил, что вы с Вивианом…

— Во-первых, не Вивиан, а доктор Мори, — перебила она меня. — Во-вторых, доктор Мори и господин Фельдман. В-третьих, я получила более чем конкретный ответ, и это был ответ «нет». Не думаю, что будет уместно ждать чего-то еще.

Я примирительно поднял руки.

— Хорошо, хорошо. Извини. Я не думал, что эта тема для тебя неприятна.

— Просто я не вижу причин обсуждать то, что уже давно обсудили. Я уезжаю завтра с утра. Есть кое-какие бумаги, которые нужно заполнить. Ты ведь окажешь мне услугу?

— Разумеется. Если их не заполнил Билл. Когда я уходил, на часах было начало девятого, а он и не думал собираться домой…

Изольда выбросила сигарету в окно, прикрыла ставни и вернулась в кровать.

— Да, Уильям вполне мог с ними закончить. — То, что она называла Билла полным именем даже в личных беседах, было не просто заметно, но и резало слух. — Что же, одной проблемой меньше. — Она потрепала меня по волосам и улыбнулась. — Тогда я разрешаю тебе завтра приехать к полудню. Или, знаешь, что? Можешь не приезжать. Пусть у тебя будут длинные выходные: пятница, суббота и воскресенье. Последние пару недель мы тяжело работали. Я уверена, что ты хочешь отдохнуть.