Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию (ЛП) - Баркер Джульет

Перед лицом этого ошеломляющего штурма де Гокур и его люди отбивались мужественно и решительно, поддерживая ответный обстрел из пушек, катапульт и арбалетов до тех пор, пока барбакан, башни и стены оставались обороноспособными. (Один из английских латников, Томас Хостел, был "поражен спринголтом [то есть арбалетным болтом] в голову, потерял один глаз и получил перелом щеки", хотя это ранение не помешало ему продолжать сражаться.)[341] Когда защищать разрушенные остатки укреплений стало невозможно, французы упорно сражались "изнутри руин, за щитами, через разбитые проемы в стенах и из других мест, где укрыться было невозможно".[342]

Ночью, когда пушки молчали, осадные машины не двигались, а англичане спали, осажденные бодрствовали, стараясь восстановить стены, как могли. Под руководством де Гокура и, предположительно, с помощью горожан разрушающиеся стены укреплялись деревянными подпорками, связками фашин и кадками, набитыми землей, навозом, песком или камнями. Переулки и улицы внутри стен также были покрыты толстым слоем глины, земли и навоза, чтобы смягчить удар пушечных ядер, падающих или разбивающихся внутри города и причиняющих смерть или увечья осажденным. Не было ни времени, ни сил на ремонт городских зданий, которые ужасно пострадали от бомбардировок. Приходская церковь Святого Мартина потеряла и шпиль, и колокола. Многие "действительно прекрасные здания", как с сожалением отметил капеллан, даже те, что находились почти в центре города, были полностью разрушены или настолько сильно повреждены, что находились на грани обрушения.

Пока артиллерия производила разрушения навесным огнем, валлийские землекопы Генриха усердно работали, подкапываясь под укрепления Арфлера. Наибольшие усилия были предприняты на стороне Руана, где командовал Кларенс, поскольку в этом месте не было заполненного водой рва, который нужно было пересекать. Здесь стены были защищены только двойным рвом, причем глубина внутреннего рва была неизвестна, так как ни один шпион или разведчик не смог подобраться достаточно близко, чтобы исследовать его.[343]

Военное минирование было завезено в Европу с востока во время крестовых походов в тринадцатом веке. Оно заключалась в прорытии туннеля или сети туннелей под самым слабым местом укрепления, которое обычно представляло собой угол стены или башню. Стены и потолок туннелей, как и в обычной шахте, укреплялись деревянными подпорками, которые в нужный момент поджигались, чтобы туннель обрушился. В отличие от обычной шахты, где копающие уголь или металлические руды должны были следовать залеганию рудной жилы и при необходимости работать на коленях, военные туннели должны были быть достаточно большими, чтобы в них можно было обрушить тонны каменной кладки. Это означало, что они обычно были достаточно широкими и высокими, в рост человека, а в некоторых случаях должны были привести к образованию обширной подземной камеры.

Самым эффективным способом предотвращения успешного минирования было противодействие осажденных минированию, или рытье собственных туннелей под вражескими, чтобы заставить их обрушиться, прежде чем они достигнут стен. Там, где это не удавалось сделать с помощью веса земли, сбрасывали хворост и зажигательные устройства, чтобы поджечь постройки, выкурить землекопов и обрушить туннели. (Кристина Пизанская даже рекомендовала ставить у входа в туннель большие бадьи с кипятком или мочой, которые можно было выливать на несчастных землекопов, чтобы ошпарить или покалечить их.[344]) Иногда подкоп и контрподкоп встречались, предоставляя возможность для любопытной подземной версии подвига, который, учитывая трудности, которые нужно было преодолеть, высоко ценился рыцарями и оруженосцами как демонстрация исключительной личной доблести. В тесном и мрачном пространстве туннеля, освещенном лишь мерцающим пламенем факелов, двое вооруженных людей сражались любым оружием, которое было у них под рукой — мечами, кинжалами, топорами и булавами, — пока один из них не признавал свое поражение или не погибал. Невозможно представить, чтобы люди калибра сэра Джона Корнуолла и Рауля де Гокура пренебрегли такой возможностью отличиться. Хронисты сообщают, что в туннеле происходили ежедневные схватки: "И кто наиболее мужественно сражался в этом туннеле, тот считал себя одержавшим великую победу. И так тот туннель, который был начат для внезапного вторжения в город, превратился в упражнение в рыцарских деяниях". Такие бои считались настолько опасными и престижными, что считалось, что те, кто вступал в подобную схватку, получали особую связь и могли стать братьями по оружию, даже если они были с противоположных сторон. Самый впечатляющий случай произошел во время долгой осады Мелена в 1420 году, когда сам Генрих V, как говорят, сразился с капитаном гарнизона, мессиром де Барбазаном, верхом на лошади в туннеле. Когда Мелен наконец пал, Генрих объявил о своем намерении казнить Барбазана как мятежника. В ответ Барбазан сослался на закон войны, заявив, что они были братьями по оружию, поскольку вместе сражались в туннеле, и что поэтому его жизнь должна быть пощажена. Генрих согласился с обоснованностью этого утверждения и действительно воздержался от казни.[345]

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Несмотря на усилия англичан, французы успешно пресекали все попытки подорвать их стены. Генрих V приказал сделать защитное передвижное укрытие, под которым землекопы могли укрыться во время работы. Все военные учебники рекомендовали вести подземные работы вне поля зрения противника, но в Арфлере это было невозможно из-за особенностей местности. Как только французы увидели, что в каком-то месте и ведется подкоп, они принимали ответные меры, рыли контрподкопы и использовали "другие технические навыки", которые явно превосходили навыки менее опытных валлийских землекопов. Две попытки обрушить стены были сорваны, а третья не достигла своей цели. Единственной компенсацией за отсутствие успеха стало то, что эта операция была полезным отвлекающим маневром и заставила французов разделить свои силы при обороне города.[346]

Кларенс также был вынужден отказаться от попытки засыпать рвы под стенами у Руанских ворот. Для этого он собирал вязанки дров и складывал их перед рвами. Затем он обнаружил, что французы тоже собирают на стенах бочки с горючими веществами, маслами и жирами. Они ждали, когда англичане начнут переправляться через рвы, чтобы поджечь бочки и бросить их на готовые костры внизу, чтобы заживо сжечь людей Кларенса. Но эта угроза не помешала его людям овладеть внешним рвом. Выдвинувшись на новую позицию, Кларенс назначил мастеров для надзора за рытьем траншеи, участок которой должен был выполнить каждый латник и лучник в его отряде. Вырытая земля на фронте, обращенном к противнику, была дополнительно укреплена частоколом из бревен и кольев, за которым латники и лучники могли действовать в сравнительной безопасности. Укрывшись за новыми оборонительными сооружениями, англичане теперь находились в пределах досягаемости и могли оттеснить защитников от стен шквалом снарядов и орудийных ядер.[347]

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хотя все эти операции проводились по приказу Кларенса, сам король осуществлял непосредственный контроль и отдавал приказы, которым подчинялся его брат. Это была ситуация, чреватая трудностями, не в последнюю очередь потому, что каждое сообщение между двумя отрядами армии приходилось доставлять либо на лодке через затопленную долину Лезарда, либо по суше, совершая длинный объезд вокруг верховья долины. Эта проблема требовала срочного решения, и Генрих приложил все усилия, чтобы найти его. По словам мастера Жана де Бордю, одного из самых высокопоставленных клерков в королевском доме, "наш король перекрыл подачу воды до Монтивилье, которую они сохранили, чтобы она не стекала в море". Хотя эта довольно загадочная фраза открыта для интерпретации, она предполагает, что Генрих запрудил Лезард выше по долине, ближе к Монтивилье, который находился менее чем в трех милях от Арфлера. Это имело бы два последствия. Во-первых, это лишило бы жителей Арфлера основного запаса пресной воды, что было приоритетом любой осаждающей армии, надеявшейся сделать жизнь внутри города все более невыносимой. Во-вторых, это также должно было привести к осушению затопленных полей под городом. Ни один хронист не упоминает о подобных инженерных работах или, о том, что паводковые воды, образовавшиеся в результате закрытия шлюзов в Арфлере, постепенно испарялись или стекали в течение осады, но трудно найти какое-либо другое объяснение прямому заявлению де Бордю.[348]