Платье от Фортуни - Розалинда Лейкер

– Должно быть, ты любил Наташу, если согласился на помолвку.

– Боже праведный! Все было оговорено, когда я еще был мальчишкой. Да, она мне нравилась. Да, я был помолвлен, когда мы достигли подходящего возраста: мне девятнадцать, ей шестнадцать. Любовь в таких случаях в расчет не берется. Супруги считают, что им повезло, если они хотя бы ладят друг с другом. Мы с Наташей всегда были друзьями. Именно поэтому я пошел к ней, надеясь разорвать нашу помолвку.

– Но она любит тебя! Конечно, она не дала согласие.

– Не предполагал, что ей взбредет в голову приехать в Париж! Я слишком люблю тебя, чтобы думать о препятствиях! Ее отказ был неожиданным ударом. Я даже отправился к царю с просьбой, чтобы он поговорил с Наташей.

– И что?

– Ушел ни с чем. Окончательное решение осталось за ней.

– Ты должен был рассказать мне все это раньше! – крик вырвался, казалось, из самого сердца Жюльетт.

– Я никогда не лгал! Искренне надеялся, что вернусь в Париж, и мы поженимся! Потом все рассказал бы тебе. А сейчас, если мы хотим быть вместе, есть только один путь…

– Если бы ты был свободен, я бы поехала с тобой куда угодно, неважно, женаты мы, или нет, – произнося эти слова, Жюльетт медленно спускалась по лестнице. Она резко остановилась, когда Николай преградил ей дорогу.

– Я буду приезжать в Париж так часто, как только смогу. И время здесь будет принадлежать нам, как будто ничего не случилось!

– Оставь подобные мечты, Николай! – в ее голосе послышались истерические нотки. Жюльетт опасалась, что ноги перестанут слушаться ее, и он подхватит ее на руки, как бывало не раз. – Возвращайся к женщине, которая ждет тебя уже пять лет! Я не хочу больше видеть тебя!

– Ты не можешь так говорить! – в его голосе звучала такая любовь, страсть и мука, что Жюльетт почувствовала: еще немного, и воля покинет ее. Она уже не могла сдержать слезы.

Ничего не видя перед собой и размахивая сумочкой, она пошла вниз, нанося удары по его лицу, плечам. Николай в изумлении попятился. Жюльетт бросилась к двери. Заурчал мотор автомобиля, шофер распахнул дверцу.

– Быстрее! – крикнула Жюльетт. – Скорее! Поезжайте скорей!

Шофер захлопнул дверцу, быстро тронул машину с места. Жюльетт разрыдалась, но все же обернулась, когда автомобиль набрал скорость. Сквозь заднее стекло она увидела, что Николай бежит следом, размахивая руками, пальто развевается на ветру, но все же он безнадежно отставал от быстро удаляющейся машины. Наконец он остановился, беспомощно опустив руки. И только сейчас она в полной мере осознала: это конец их любви. И слезы скрыли от нее фигуру Николая еще до того, как другие автомобили заслонили дорогой силуэт.

Глава 14

Жюльетт провела в монастыре шесть недель. Все это время одна из комнат оставалась свободной на случай, если приедут родственники и останутся на ночь. Девушке хотелось быть уверенной, что, вернувшись в Париж, она не застанет там ни Николая, ни Наташи, ведь вполне возможно, они вместе уедут в Санкт-Петербург.

Монастырь оказался значительно менее тихим местом, чем она предполагала, так как всех монахинь взволновал ее приезд и им страшно хотелось поболтать. Даже те, кому девушка в школьные годы не особенно нравилась и кого раздражала ее вызывающая, по их мнению, независимость, радовались, тем не менее, ее визиту, как дуновению свежего ветерка в душной атмосфере старого, изолированного от мира монастыря. Милая, добрая и уже очень немолодая сестра Берта, наверное, больше всех растрогалась и сразу же бросилась показывать Жюльетт фотографии алтарного покрова, который они когда-то вместе вышивали, и который теперь находился на алтаре Шартрского собора. По просьбе настоятельницы Жюльетт дала ученицам монастырской школы несколько уроков рисунка по ткани. В общем, дни пролетали быстро. Ночи же казались бесконечными и мрачными. Девушка никак не могла заснуть, воспоминания о Николае были столь ярки, что в отдельные моменты ее удивляло, как она вообще способна жить в такой изнуряющей душу тоске.

Где-то в конце пребывания в монастыре, Жюльетт немного усомнилась в своем состоянии, но вскоре перестала тревожиться, объяснив все эмоциональным потрясением, через которое ей пришлось пройти. На обратном пути домой девушка решила полностью отдаться работе, любимое дело было единственным противоядием от ощущения жгучей пустоты Парижа, из которого уехал ее любимый.

Дениза с нетерпением ждала возвращения Жюльетт и сразу же загрузила ее работой. Из Лондона прибыли шелка и бархат с ее рисунками, и нужно было решить, какие из них шить платья.

Через неделю после возвращения в Париж, встав с постели, Жюльетт внезапно ощутила сильный приступ тошноты. Едва она успела добраться до ванной, как началась рвота. Вернувшись в спальню, Жюльетт бессильно опустилась на табурет у трюмо. Не осталось никаких сомнений. Она беременна! Более того, девушка знала, когда это произошло. В те безумные мгновения встречи после ее возвращения из Лондона они были настолько охвачены страстью, что впервые забыли о всякой предосторожности. Ни в тот первый, бесконечно счастливый момент их соединения, ни позже, когда они снова и снова предавались любви, забыв обо всем на свете. Любовь полностью поглотила ее, может быть, в глубине души Жюльетт верила, что они вскоре поженятся, и эта надежда делала ее еще менее осторожной.

Внезапно дрожь от новой, жуткой мысли пробежала по телу – рано или поздно Николай поймет, чем могла кончиться та ночь. Одна за другой кошмарные мысли возвращались в ее сознание, по мере того, как со все большей остротой и болью Жюльетт понимала, что это означает для нее. Николай будет рассматривать беременность как еще один способ властвовать над ней, заявив о родительских правах видеться с собственным ребенком. Он станет снова и снова возвращаться в ее жизнь, и, в конце концов, растопчет все будущее и лишит себя всякой надежды на счастье. Жюльетт сжала кулаки, глядя в зеркало. Этого нельзя допустить.

С трудом ей удалось одеться. Предстояло подумать не только о том, что связано с рождением ребенка, но и что за этим последует. Дениза не потерпит младенца в идеальной чистоте своего дома, да и сама Жюльетт не захочет здесь оставаться. С внезапной благодарностью она вспомнила о сумме, которую завещал ей покойный муж Денизы и которую она до сих пор сохранила в неприкосновенности. Ей не могло и в голову прийти, когда впервые услышала о завещании, что оно окажется так кстати в самый трудный момент. Деньги позволят какое-то время жить независимо и решить главные проблемы, которые возникнут сразу же после рождения ребенка.

Жюльетт прижала пальцы к вискам. Как может разум с такой поразительной быстротой выстраивать все эти планы, хотя она едва поняла весь ужас, ожидавший ее? Возможно, уверенность, что она беременна, пробудил стремление любым способом защитить еще не рожденное дитя? По крайней мере, пройдет еще несколько недель прежде, чем возникнут подозрения по поводу ее положения. Еще есть время выбрать момент для разговора с сестрой, которая, конечно же, воспримет новость с отвращением и громоподобными вспышками гнева.