Новое платье королевы - Наталья Андреева

– Скажите, Наташа, а вы когда-нибудь видели вашего мужа? То есть, Виктории?

– Феликса? – мгновенно отреагировала Наталья. Потом спросила: – А знаете, что я думаю?

– Что? – невольно улыбнулся Волнистый. Какой ребенок!

– Это Феликс ее убил. И Герман здесь ни при чем. Ему просто не нравилась Вика.

– Просто так не нравиться нельзя. А где вы видели этого Феликса?

– Он объявился недавно. И все время таскался за Викой. По-моему, он хотел, чтобы Вика вернулась домой.

– А как он нашел свою жену?

– Не знаю, – удивилась Наташа. – Я подумала, что это Вика ему написала.

– А вы указывали обратный адрес на конвертах?

– Нет. То есть, письма мне приходили по адресу, где жила Викина хозяйка. Раскатова, кажется. Евгения Львовна. Это же были ее письма, Наташи. Я совсем запуталась. А письма Вике приходили до востребования. Потом мы менялись. А Феликс объявился неожиданно. Однажды мы встретились с Викой, и она сказала, что у нас обеих проблемы. Приехал муж. Мой. То есть, ее, конечно. Ох, как это все сложно! Потом они пришли вместе. Вика нас познакомила.

– Зачем?

– Не знаю. Ну, я же ее познакомила с Германом.

– Я знакома с твоим женихом, а ты познакомишься с моим мужем, – усмехнулся Волнистый. – Как вел себя этот Феликс?

– Знаете, он очень противный.

– Как выглядит, кроме того, что противный?

– Нормально, – пожала плечами Наталья. – Не так, конечно, как Герман. Он такой красивый! Герман, конечно, не Феликс. Ой, о чем это я? Просто я очень-очень его люблю. А Феликс обычный. Высокий, волосы темные, глаза… Вот у Германа замечательные глаза! Карие, и глубокие-преглубокие. А у Феликса тоже карие, но …

Майор тут же ее перебил:

– Значит, плечистый, крепкий парень, рост выше среднего. Брюнет, глаза карие. Одет в джинсы, футболку или свитер.

– А про одежду я ничего еще не говорила.

– Его видели в модельном агентстве. Похоже, из-за этого Феликса Нэтти и занервничала. Неудивительно. Муженек ведь приехал. Наташа, а Вика много о себе рассказывала?

– Конечно. Про институт, про мужа, особенно про дочку.

– Надо срочно поговорить с вашим женихом. Сдается мне, он человек наблюдательный.

– Ой, да Герман, вообще замечательный! Он… – опять затараторила Наташа.

– Все-все-все. Собирайся, Сережа. Герман замечательный, Феликс противный, Зинаида Николаевна – мегера. Так и запишем в протоколе.

В прихожей, молитвенно сложив руки, стояли обе Беловых. Белова-старшая просительно сказала:

– Вы уж не сажайте ее в тюрьму. В ее положении нельзя. Она мне на ушко шепнула. Третий месяц.

Майор понял, что теперь Герману Галицкому не отвертеться. Придется жениться, кем бы ни была его невеста. Ведь Герман Георгиевич так хотел детей…

Должно быть, Наталья Белова ему все-таки позвонила. Потому что визиту милиции Герман Георгиевич не удивился. Он был на работе, как и сказал своей невесте. Теперь на месте секретаря сидела другая девушка, не Наташа. Невеста Германа Георгиевича подобрала себе в заместительницы особу похожую на нее, как две капли воды: светловолосую простушку с голубыми глазами и миловидным круглым личиком. Майор Волнистый переглянулся с лейтенантом Попугайчиком. Похоже, что весь персонал подбирает теперь невеста Галицкого. Все сотрудники фирмы были на удивление молоды и чем-то друг на друга похожи. Взглянув на удостоверение майора, секретарша сказала: «Класс!», а пробегавший мимо парень швырнул ей на стол какой-то документ со словами: «Стартани, подруга!». Все «пиплы» были в белых рубашках и при галстуках, но без пиджаков, а «подруги» в белоснежных блузках и темных юбочках-мини. Сергей Павлович вдруг почувствовал себя старым, зато лейтенант Попугайчик встрепенулся и расправил крылышки. В кабинет Галицкого они вошли вместе.

Герман Георгиевич сидел в глубоком и темном, как осенняя лужа, кресле и задумчиво смотрел на лежащий перед ним мобильный телефон. Как и в случае с Зинаидой Николаевной, майор Волнистый удивился. И в этого человека можно влюбиться с первого взгляда?! На первый взгляд, ничего такого особенного в Галицком не было. На вид лет за сорок, худощавый, лицо вытянутое, нос хрящеватый, бородка клинышком. На голову шлем, в руки копье, и чем не Дон Кихот? А вот глаза у Германа Георгиевича и в самом деле были замечательные! Но взгляд их был печален.

– Слушаю вас, – грустно сказал Галицкий. – Это вы из милиции?

– Вам только что Наташа звонила?

Он не удивился оговорке майора, вздохнул и сказал:

– Вы угадали. Мне только что сообщили, что я буду папой, и что моя невеста полгода жила по документам своей подруги. Сейчас я размышляю над тем, радоваться мне или огорчаться.

И майор Волнистый мгновенно проникся к нему симпатией. Бывают люди некрасивые, но очень к себе располагающие. Герман Георгиевич Галицкий был человек на редкость обаятельный. Он никогда не кричал, не выяснял отношений и любые неприятности воспринимал с грустной улыбкой. Даже переваривая отвратительную стряпню жены Зинаиды, философски рассуждал про себя, что из-за невозможности съесть много никогда не наберет лишний вес. Следовательно, здоровье будет крепче. И, как всегда, не ошибся. Все его видения были пророческие. Человек, казалось, абсолютно к бизнесу не приспособленный, он процветал.

Герман Галицкий никогда и не рассчитывал стать бизнесменом. Просто у него было много друзей еще со студенческих времен. Герман устраивал их всех. Он был рефери в любом споре, катализатором в любом процессе, посредником при любой сделке. Галицкий был симпатичен всем, даже бандитам, которые обеспечивали «крышу». Что-то такое в нем было, что мгновенно открывало людские сердца. Заключая очередную сделку, он всегда рассчитывал на худшее, рассуждая, опять же, философски: если прогорю, буду выращивать кроликов в деревне и долго проживу, потому что там воздух свежий. Все, что ни делается, к лучшему. Получу прибыль – помогу друзьям. Удивительно, но долги ему всегда возвращали. Партнеры Галицкого не кидали, налоговые инспекторы мгновенно подпадали под его обаянием и меры принимали щадящие. У Галицкого никогда и ни с кем не было конфронтации, даже с Зинаидой Николаевной. Он просто молчал, слушая ее крики и рассуждая, опять-таки, философски: лучшей жизни я не знаю, а к этой привык.

Герман Галицкий женился на Зиночке по инерции. В студенческие годы он был занят только учебой и с первой девушкой познакомился уже на последнем курсе. Зиночка была необычайно красива. До встречи с ней Герман был уверен, что такие девушки существуют только на обложках глянцевых журналов, не в миру. Материализовавшись в его комнате, Зиночка захотела кушать и кушать очень хорошо. Готовить она не умела, предпочитала рестораны. В автобусе падала в обморок, в метро у нее кружилась голова. Ездить Зиночка могла только на такси. Ее мама, директор магазина, взяла на себя заботы о благополучии молодой семьи. Когда она ушла в отставку, Герман Георгиевич подумал, что Зиночка исчезнет из его жизни тоже, или, наконец, изменится, но она родилась под счастливой звездой. Грянула перестройка, потом интенсивно пошел процесс ускорения, институтские друзья Германа занялись бизнесом и втянули его. Такой человек, как Галицкий, с его обаянием, терпением и умом, оказался полезен всем.

Когда Герман быстро разбогател, жена занялась его окружением. Стала исполнять на его фирме обязанности менеджера по кадрам. Галицкий ей не мешал. Пусть берет на работу, кого хочет. Заставить хорошо работать можно всех, надо только знать методы. Герман не знал человека, с которым не смог бы договориться. До знакомства с Нэтти.

Об измене жене он никогда не помышлял. Во-первых, был уверен, что все женщины одинаковы с точки зрения их внутреннего содержания. А что касается внешнего, то тут Зинаида Николаевна была вне конкуренции. В загранкомандировки он ездил со списком того, что необходимо было привезти для любимой жены. Держал список в кармане пиджака, у сердца, и в критических ситуациях заглядывал туда. Увидев, как много женщине требуется для счастья, Герман Георгиевич мгновенно остывал. Рассуждая, опять же, философски: одну я всем этим уже обеспечил, зачем мне галопом нестись по второму кругу? Зинаида таскала его в круизы и на модные курорты, где Галицкий изнывал. Зато от нее можно было откупиться. Я тебе новую шубу, ты меня оставляешь на диване перед телевизором на все две недели. И, если бы Зинаида Николаевна была поумнее, не было бы никакой Вики. То есть, Натальи Беловой. То есть, их обеих.

Войдя в контакт с Нэтти, Герман Георгиевич почувствовал себя очень неуютно. Она искала войны, никак не мира. Все его попытки прийти к согласию были приняты в штыки. Нэтти смотрела на него, словно изучала, и Герман Георгиевич никак не мог понять, что же ей от него надо. Герман Георгиевич видел, что Нэтти несет в себе разрушение, она несет смерть. А поскольку все его видения были пророческим, он не сомневался, что девушка плохо кончит. Держаться от нее надо подальше. И Викушу предупредить.