Враги - Дмитрий Шидловский

— И не будет, — подтвердил Алексей. — Но экономически слабые попадают в зависимость от сильных. Что толку в формальной политической независимости, когда соседнее государство может обрушить вашу валюту мановением пальца?

Адмирал задумался, с сожалением посмотрел на карту с нарисованными на ней хищными стрелками, и огонек вновь блеснул в его глазах.

— А может, бросим все же пару дивизий на Эстонию? — спросил он с надеждой в голосе.

— В таком случае я прошу вас принять мою отставку, — жестко произнес Алексей.

— Ну, раз вы так ставите вопрос… — протянул адмирал, — я буду думать.

— Я прикажу доставить вам тезисы экономической программы Кондратьева, — улыбнулся Алексей. — Уверен, он будет хорошим премьер-министром.

Яркое июльское солнце заливало Дворцовую площадь. Вышедшая из Зимнего дворца рота личной охраны его величества короля Зигмунда выстроилась перед батальоном новгородского гвардейского пехотного полка. Ингерманландцы были одеты в немецкие парадные мундиры с немного измененными погонами и кокардами. Впрочем, и северороссы были облачены в форму русской имперской армии, с чуть измененными знаками различия. Подумав, что ситуация выглядит достаточно комично, Алексей непроизвольно улыбнулся. Чуть скосив глаза, он посмотрел на стоящего навытяжку адмирала в полном парадном облачении. Ему сцена явно не казалось комичной. Напротив, для него это был триумф. Рядом с адмиралом нетерпеливо переминался с ноги на ногу назначенный вчера премьер-министром профессор Кондратьев. Было заметно, что этот человек не привык к подобным церемониалам и совершенно не понимает их смысла. Очевидно, он полагал, что это всего лишь дань некой моде.

Повинуясь приказу командира, немцы стали выходить вперед и складывать оружие к ногам североросских солдат. Когда процедура была закончена, из ворот дворца вышла процессия, состоящая из короля и его министров в парадном облачении. Подойдя к Оладьину, король громко и четко по-немецки прочитал манифест о своем отречении от престола и о передаче Ингерманландских земель во владение Северороссии навечно. Как только чтение было закончено, адмирал взмахнул рукой, и красно-бело-черный ингерманландский флаг на флагштоке дворца пополз вниз. Через минуту он исчез, сорванный двумя североросскими солдатами, которые стояли на крыше. А еще через минуту в петербургское небо взвился флаг Северороссии, зеленое полотнище с красным крестом.

«Все, — подумал Алексей, — сегодня вечером — у Санина, а завтра, с раннего утра, за работу. Самое тяжелое — война — закончено, теперь самое сложное — мир».

Эпизод 11

ВЫСОКАЯ МИССИЯ

— Батюшки-светы! — С таким возгласом Санин встретил Алексея на пороге своей квартиры. — И генерал, и вся грудь в орденах.

— Да это парадный мундир, — смутился Алексей.

— Не скромничайте, дорогой, — улыбнулся Санин, — генеральские погоны и ордена и на парадной, и на полевой форме выглядят внушительно. Вы ведь были подполковником, когда мы встречались в последний раз, не так ли?

— Да, но что мы все обо мне? Вы, я вижу, снова горничной обзавелись. — Алексей проводил взглядом миловидное пухленькое создание в темном платье и белом фартучке, открывшее ему дверь и теперь ускользающее в направлении кухни.

— И горничная, и кухарка, и няня для наследника, — самодовольно подтвердил Санин. — Все как у нормальных людей. Да вы проходите в комнаты, дорогой. Анечка, у нас гости.

На пороге гостиной возникла супруга Дмитрия Андреевича. Не без труда узнав Алексея, она расплылась в улыбке:

— Здравствуйте, Алексей. Рада вас видеть.

— Чрезвычайно польщен! — Алексей поцеловал ручку супруге профессора.

— Вы никак в чинах, Алексей, — кокетливо произнесла Анна, пропуская гостя в комнату. — Какой же пост вы сейчас занимаете?

— Начальник Управления государственной безопасности, — ответил Алексей.

— Ого! — Санин заметно помрачнел. — Почетная должность.

— С вашего позволения, я оставлю вас ненадолго, — произнесла супруга Санина. — Пора кормить Андрюшу. Побеседуйте пока.

— Разумеется, — расплылся в улыбке Алексей. Мило улыбнувшись, супруга Санина скрылась в соседней комнате, детской, как понял Алексей по доносившемуся оттуда визгу ребенка и сюсюканью нянечки.

Внезапно Алексей ощутил неописуемый восторг от всех этих галантных формальностей и ничего не значащих фраз. Только сейчас он по-настоящему понял, что закончилась война. Он с радостью подумал, что, может, судьба его теперь переменится. Он почувствовал, что возвращается к мирной жизни… и вдруг испугался. Испугался, потому что осознал: «мирная жизнь» для него — та, которая была здесь до тысяча девятьсот четырнадцатого года, которую он даже не видел, но которая необъяснимым образом стала частью его жизни. А вот мир начала двадцать первого века безвозвратно удалился от него, превращается в иллюзию, в туман. Образ офицера времен Первой мировой войны уже прочно прилип к нему, нет, стал второй сущностью. А тот наивный студент, попавший сюда из века грядущего, давно уже умер. Санин достал из серванта «дежурную» бутылку коньяка, тарелочку с тонко нарезанным сыром и рюмочки, расставил их на журнальном столике и, внимательно посмотрев в глаза гостю, произнес:

— О чем задумались, Лешенька?

— Да вот, — вздохнул Алексей, — понял вдруг, что я уже по-настоящему человек этого мира… и уже давно не имею никакого отношения к тому времени, из которого мы сюда пришли.

— И слава богу, — рассмеялся профессор. — Живете-то вы здесь.

Жестом он предложил гостю садиться. Алексей откупорил бутылку, наполнил рюмочки и уселся напротив учителя.

— Что ж, за вашу победу, генерал, — поднял рюмку Санин.

— Благодарю, — чокнулся с ним Алексей. — За нашу победу.

Они выпили и помолчали. Наконец Санин произнес:

— Вам известна судьба Павла?

— Да, — кивнул Алексей. — Он в плену. Его взяли мои ребята. Сейчас прокуратура ведет следствие. Мы готовим процесс против участников переворота. Их будут судить.

— Понятно, — нахмурился Санин. — Значит, в вашем личном споре с Павлом вы также одержали верх. Вы победитель, поздравляю.

— Мне жаль, что так получилось, — погрустнел Алексей. — Я хотел не этого. Победа на поле боя и победа в идеологическом споре — это совсем не одно и то же.

— Рад, что вы это понимаете, — хмыкнул Санин. — Знаете, Леша, с нашей последней встречи вы очень изменились.

— Каким образом? — поднял брови Алексей.

— От вас веет опасностью, — помедлив, ответил Санин.

— Вот как? — Алексей поудобнее устроился в кресле. — Не думал, что вы чувствуете такие вещи.

— Чувствую, — кивнул Санин. — Я видел, как Павел медленно превращался в зомби, следуя своей идеологии. И я вижу, что вы чрезвычайно усилили в себе звериное начало, воюя с врагом. Это у вас на лице, в походке, во всех движениях. Не обижайтесь, Алексей, но вы умный, сильный, опасный… зверь.

— Вы правы, — смутился Алексей, немало удивленный таким точным анализом. — Я и сам это чувствую. Но что с этим делать? Я очень много тренировался в искусстве стрельбы. В последний год серьезно занялся рукопашным боем. Вы знаете, интуиция неоднократно помогала мне выживать и побеждать в бою. Но именно это и усилило во мне звериные инстинкты.

— И что вы делали, чтобы справиться с этим?

— Беседовал со священниками. С психиатром.

— И какой результат?

— Никакого. Они просто не в состоянии понять проблему. Они не понимают состояние сильного человека. Я способен за короткий срок лишить жизни несколько противников. Я сильный боец. Вы себе не представляете, что чувствует человек, который заходит в комнату, где сидит множество людей, и понимает, что они просто не в состоянии оказать ему сопротивление, что он может уничтожить их за считанные минуты, что он хозяин положения. Я понимаю, что это сила, за которую надо платить. Я готов к этому. Но оказалось, что эта сила обладает собственным сознанием и может подчинять себе. Но можно подчинить и ее. Этот поединок теперь главный в моей жизни. Но что я могу объяснить людям, не знающим, что такое настоящая сила?

— А вы не пробовали поискать тех, кто с этой силой встречался и успешно выдержал поединок? — склонил голову набок Санин.

— Я вообще-то искал тех, кто разбирается в психологии, — пояснил Алексей.

— Допускаю, что вы их нашли, — улыбнулся Санин. — Только они не разбираются в психологии сильных людей. Вот вы, опытный боец, будете расспрашивать о психологии боя людей, которые никогда не выходили на борцовский ковер и не брали в руки револьвера? Не будете. Так как же вы собирались беседовать на темы о силе со слабыми людьми? Может быть, они блестяще знают психологию запуганного, закомплексованного человека. Но вы-то сами себя таким не считаете. Нормальный человек не ходит лечить зубы к ортопеду. Чтобы задать вопрос о силе, вам нужно найти собеседника, который будет не слабее вас. Может, он не будет обладать навыками профессионального психолога, но я уверен, что сможет дать вам нужный совет. Как я помню из ваших рассказов, ваш наставник по стрельбе не блистал ни педагогическим талантом, ни риторикой. Однако, как понимаю, стрелять вы научились неплохо.