Принц похищает невесту - Кристина Додд

Обольстить ее, заставить ее полюбить его оказалось так просто! Он надеялся, что Сорча признается Арну в своей любви, но не очень на это рассчитывал. Знал по опыту, что всегда возникают трудности.

Ренье понял: Сорчей можно управлять с помощью страсти. Поэтому он получит то, что захочет.

Ну что ж. Он сдвинул проклятую тряпку с лица и начал тереть глаз – тот глаз, который ему так надоело представлять отсутствующим.

Он вообразил себе, как обрадуется Сорча, когда, проснувшись, обнаружит, что не придется везти к своей бабушке Арну и что она предъявит ей своего давно пропавшего жениха, Ренье.

Глава 19

Солнечный свет пробился сквозь занавески в спальню новобрачных. Птицы сели на подоконник и тихо зачирикали. Сорча, хоть и не спала до глубокой ночи, неожиданно проснулась и лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь этой блаженной, сияющей минутой.

Она любит Арну.

Вчера ночью она объявила о своем намерении сделать его своим консортом и надеялась, что это решение не убьет бабушку. Бабушка была сделана из прочного материала и сочла бы подобную смерть крупным поражением. Сорча не сомневалась в том, что бабушка останется жить, будет терзать ее и устраивать выволочки Арну.

Бедняга! Ему придется научиться вести себя так, как положено принцу. Впрочем, он уже обладает всеми необходимыми качествами: щедростью, добротой и, самое главное, честностью.

Она открыла глаза. Потягиваясь, она избавлялась от боли в усталых мышцах. Она не могла больше ждать: ей необходимо было посмотреть на любимого.

Он лежал неподвижно. Видимо, еще не проснулся.

Она осторожно повернулась к нему.

Тряпица, закрывавшая его лицо, исчезла.

Сорча приподнялась на локте и тут увидела, что его глаз цел и невредим, хотя Арну утверждал, что глазница пуста.

Арну уже проснулся и смотрел на нее. Глаз у него оказался карим и выглядел вполне нормально.

Может быть, потому, что он был похож…

Сорча резко села и немного отстранилась от него. Мужчина показался ей знакомым. Но это был не Арну. Этого не может быть. Ей показалось.

Она ахнула так громко, что птицы, вспорхнув, улетели.

– Нет!

Сорча схватила одеяло и прижала к груди. Нет, это не может быть Ренье! Кто-то упоминал о нем накануне днем. И теперь ее воображение пытается сыграть с ней злую шутку.

Он медленно сел в кровати.

– Сорча?

Это был голос Ренье. Прежде она этого не замечала. Как такое могло случиться?

– Нет!

Она оказалась в постели у стены и поспешно передвинулась к изножью кровати. Одеяло было заправлено под матрас. Она бросила его на пол.

– Сорча, милая!

Ренье протянул к ней руку.

Рука была мозолистой, как у матроса. Она никак не могла принадлежать принцу!

Сорча, как была, нагишом перелезла через спинку кровати. Ее ступни коснулись холодного пола. Она бросилась за курткой и набросила ее себе на плечи.

Рукава закрыли ей пальцы. Полы свесились почти до колен. Это была не ее куртка.

Она не хочет надевать его вещь!

Ренье поднялся с постели. Высокий, широкоплечий, с мощными мускулами на руках и ногах, он демонстрировал возбужденную плоть – длинную, гладкую и толстую. Прошлой ночью этот мужчина вызывал в ней желание. Она страстно хотела его.

Теперь он ее пугал. И приводил в ярость.

Потому что он выглядел не как Арну. Он выглядел как…

Но этого не могло быть. У этого мужчины на груди были шрамы. Когда он наклонился, чтобы поднять брюки, она увидела следы у него на спине. Как известно, с матросами жестоко обращаются, подвергают их порке.

Так же, как с заключенными!

Боль и ярость были такими сильными, что ей хотелось сложиться пополам.

Боже милосердный, это правда! Человек, в которого она поверила, которому призналась в любви, которому она доверяла…

– Ты! Ты Ренье!

Это был не комплимент. Это было обвинение.

– Наконец ты меня узнала.

Он улыбнулся и поклонился. Любезный поклон выглядел нелепо из-за его наготы и улыбки, которая была интимной, словно шепот.

Ей захотелось ударить по этому ухмыляющемуся лицу.

– Надень штаны! – прошипела Сорча. Ее тон, полный яда, ее поразил.

– Сорча, все в порядке. Мы женаты.

– Ничего подобного! – Стремясь как можно скорее выбраться из спальни, она стала искать ту одежду, которую оставили ей женщины. – Я не выходила за тебя замуж! Я вышла замуж за человека, который был добрым, благородным, заботливым и надежным.

– Это был я.

– Нет. Не ты.

Она нашла тонкую сорочку, старомодное платье из бледно-голубой шерсти, нижние юбки, темно-синий плащ до лодыжек, теплые черные чулки, соломенную шляпку. Свадебные подарки от жителей поселка. Самое лучшее, что удалось собрать у женщин, которые почли за честь поделиться своими вещами.

Рядом оказался еще один костюм: черные брюки, черная куртка, белая рубашка, нижние штаны, воротничок и манжеты. По отношению к Ренье жители проявили не меньшую щедрость.

– Не притворяйся, будто не понимаешь, что Арну и я – один и тот же человек.

– Конечно, я понимаю! – Она сбросила его куртку. – Теперь я все понимаю.

Он посмотрел на ее нагое тело. Посмотрел с зарождающимся желанием и остатками страсти.

Ей это было ненавистно. Она чувствовала себя преданной.

Сорча швырнула куртку ему в лицо.

Он поймал ее, бросил на спинку стула и продолжал наблюдать за ней с жадностью волка, подбирающегося к добыче.

Схватив сорочку, она натянула ее на себя. Надела нижние юбки и завязала их на талии, изо всех сил затянув шнурки.

– Я хоть и не дура, но совершила чудовищную глупость. Ум у меня, разумеется, не такой изворотливый, как у тебя. Не такой предательский. Не такой подлый, не такой мерзкий и… Внизу все знают, кто мы такие?

Вспомнив детей, цветы, радость, с которой весь поселок праздновал их свадьбу, она осознала всю абсурдность своего вопроса.

– Они очень счастливы за нас, своих монархов.

Ренье надел брюки.

Она потерла ладонями горящие щеки. Унизительно. Это так унизительно! В глазах всех жителей этого славного, доброго поселка она – не их королева. Она – дура.

«Одеться!» Ей необходимо одеться и выбраться отсюда, прежде чем она потеряет самообладание и набросится на него.

Сорча надела платье. Застежка оказалась на спине, и ей пришлось выгибаться, чтобы застегнуть пуговицы. Ей удалось справиться с верхними. И с нижними. Середина осталась незастегнутой. Но она не собиралась просить помощи у него.

Чем больше она думала о произошедшем, тем сильнее испытывала унижение и боль.

– Боже правый! Это ты устроил пожар в монастыре! Ты сжег письма моих сестер!

– Не волнуйся, – поспешил он успокоить ее. – У меня есть другие.